Честь королевы - Дэвид Вебер

С тем, кто отвергал твою веру, компромиссов быть не могло, потому что компромиссы и совместное существование вели к расколу. Люди веры, разделенной внутри себя, становились суммой ее слабостей, а не сил, и все, кто этого не знал, были обречены.

Глава 5

Рябь энергетических изменений гиперпространства и водовороты заряженных частиц нарушали работу любого сенсора за пределами радиуса в двадцать световых минут, но сгруппированные световые коды конвоя на маневренном экране Хонор были четки, ясны и, к счастью, не разбросаны. Конвой подходил к гипергранице звезды Ельцина на удобной скорости в треть световой.

Переход из нормального в гиперпространство зависел от скорости – при скорости выше 0,3 световой пространственный сдвиг разорвал бы корабль на части, – но при обратном переходе таких ограничений не было. Это отнюдь не делало высокоскоростные переходы приятными. Утечка энергии при пересечении конвоем гиперстен замедлила его до ползущего состояния задолго до альфа-полосы. На оборудование пространственный сдвиг не влиял, но вот с людьми дело обстояло совсем по-другому. Флотские экипажи готовили к ускоренным переходам, но тренировка практически не помогала от физического расстройства и сильной тошноты, и не имело смысла подвергать этому торговые экипажи.

– Готовы начать переход через сорок одну секунду, мэм, – доложил лейтенант-коммандер ДюМорн с поста астрогации.

– Отлично, мистер ДюМорн. Контроль ваш.

– Есть, мэм. Контроль мой. Рулевой, готовьтесь к началу перехода по моему сигналу.

– К переходу готов, – доложил рулевой Киллиан.

Хонор откинулась на спинку кресла, наблюдая, а рука рулевого зависла над клавишей ручного управления на случай, если в компьютере астрогатора возникнет неполадка.

– Давай! – резко сказал ДюМорн, и обычно неслышный шум гипергенератора «Бесстрашного» превратился в басовое рычание.

Хонор сглотнула, почувствовав внезапный прилив тошноты, и экран наблюдения резко сменил изображение. Бесконечно изменяющиеся узоры гиперпространства перестали медленно кружиться, теперь они мерцали и прыгали, как плохой мультфильм, а цифры на приборах начали уменьшаться – конвой полетел «вниз» по градиенту гиперпространства.

«Бесстрашный» влетел в стену гамма-полосы, и его паруса Варшавской начали истекать энергией перехода, словно лазурный лесной пожар. Скорость почти мгновенно упала с 0,3 до всего лишь девяти процентов световой. Хонор замутило: ее внутреннее ухо протестовало против падения скорости, которого остальные органы чувств даже не заметили. Расчеты ДюМорна учитывали утечку энергии, и с падением скорости градиент их перехода стал еще более отвесным. Через четыре минуты они подошли к стене бета, и Хонор снова поморщилась – на этот раз не так сильно, – когда их скорость упала до двух процентов световой. На экране царил хаос света, и конвой упал отвесно «вниз» на «расстояние», не имевшее физического выражения. А потом они вышли в альфа-полосу и сквозь нее, как комета, вылетели в нормальное пространство.

Показания приборов перестали прыгать. Экран внезапно замер, и его наполнили немигающие булавочные головки звезд нормального пространства. Ощущение тошноты исчезло так же внезапно, как и появилось, и скорость корабля Ее Величества «Бесстрашный» за десять минут упала с девяноста тысяч километров в секунду до всего ста сорока.

Хонор глубоко вдохнула и подавила машинальное желание облегченно встряхнуть головой. Несколько человек на мостике именно это и делали, но старые космические волки старались сохранять невозмутимость – как и она сама. Глупо, конечно, но надо поддерживать репутацию.

Она улыбнулась привычной мысли и взглянула на свой астрогационный экран. Стивен, как всегда, сработал отлично, и «Бесстрашный» со всеми своими подопечными плыл в двадцати четырех световых минутах от звезды Ельцина, прямо у гиперграницы звезды класса F6[7]. Даже лучшие гипержурналы страдали ошибками, и природа гиперпространства не позволяла исправить их с помощью наблюдений, но путешествие было коротким, и ДюМорн мастерски удержался в безопасных рамках.

Он начал привязку в нормальном пространстве, чтобы уточнить местоположение корабля, а Хонор нажала кнопку на подлокотнике своего кресла, и ей ответил голос главного инженера:

– Машинное отделение, коммандер Хиггинс.

– Переходите на импеллерные двигатели, мистер Хиггинс.

– Есть, мэм. Начинаем переход, – отозвался Хиггинс, и «Бесстрашный» свернул свои паруса Варшавской в импеллерный клин.

Внутренних признаков изменения не было, но приборы и экран показали Хонор все, что нужно. В отличие от парусов Варшавской, которые в нормальном пространстве были невидимы – за исключением моментов, когда они излучали энергию перехода, – сжатые полосы гравитации импеллерного двигателя были почти вещественны. Сейчас они выдвинулись сверху и снизу «Бесстрашного» под углом друг к другу в виде клина острием назад, и звезды сменили оттенок, поскольку их фотоны попали под действие гравитационного градиента в сотню тысяч g. Крейсер плыл внутри собственного гравитационного клина, словно серфер на гребне волны, которая еще не начала движение, и Хонор взглянула на своего офицера по связи.

Лейтенант Метцингер осторожно прижала пальцы правой руки к микрофону в ухе, потом подняла взгляд.

– Все корабли доложили о переходе на импеллер, мэм.

– Спасибо, Джойс.

Хонор перевела взгляд на голубовато-зеленый световой код планеты Грейсон в десяти с половиной световых минутах от них в глубь системы, а потом на ДюМорна.

– Могу я предположить, мистер ДюМорн, что вы, с вашей обычной предусмотрительностью, уже проложили курс до Грейсона?

– Можете, мэм, – улыбнулся в ответ ДюМорн. – Курс один-один-пять на… – он перепроверил их положение и ввел в свой компьютер более детальное уточнение, – ноль-ноль-четыре точка ноль-девять. Ускорение двести g с переходом в торможение через два и семь часа.

– Вводите, мистер Киллиан.

– Есть, мэм. Переходим на один-один-пять, ноль-ноль-четыре точка ноль-девять.

– Спасибо. Связь, сообщите наш курс всем кораблям, пожалуйста.

– Есть, мэм. – Метцингер сбросила данные с компьютера ДюМорна остальному конвою. – Курс принят и осуществлен всеми подразделениями, – доложила она через минуту, – конвой готов следовать дальше.

– Отлично. А мы готовы, рулевой?

– Да, мэм. Готовы к двумстам g.

– Тогда вперед, старшина.

– Есть, мэм. Пошел!

Никакого заметного движения не почувствовалось, но «Бесстрашный» начал набирать скорость чуть меньше двух километров в секунду за каждую секунду, поскольку его инерционный компенсатор позволял ему бессовестно жульничать с законом Ньютона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});