100 великих узников - Надежда Ионина

Бальтасара потянуло к прежнему ремеслу, и несколько лет он занимался морским и сухопутным разбоем на территории от Туниса до Марокко и от испанских земель до Сицилии. Они грабили жителей городов и селений, богатые поместья Берберии, откуда ящиками выносили золотую посуду; из церковных ризниц забирали золотые и серебряные подносы, дискосы, чаши, расшитые золотые хоругви, серебряные ризы и золотые урны, реликварии с мощами святых… Бальтасара мало интересовали, под знаком креста или полумесяца шли попадавшиеся им навстречу корабли, ведь золото христиан и золото мусульман одинаково блестело на солнце. Но однажды он порвал с пиратством и из «грозы морей» превратился в слугу Божьего. Что заставило его сделать это? Настойчивые увещевания матери? Нежные просьбы Яндры, неотлучно находившейся при нем, или развитый инстинкт самосохранения? Однако и после принятия духовного сана Бальтасар не сделался смиренным…

Иоанн XXIII, в душе которого продолжал жить морской разбойник, проявил повышенный интерес к мирским делам. Именно при нем в невиданных до тех пор масштабах развернулась торговля индульгенциями. Верховный понтифик занимался также ростовщичеством, торговал церковными должностями и, призывая других к праведности, сам вел чудовищно безнравственную жизнь, за что позднее его назвали «рабом плоти».

Б. Косса воевал с неаполитанским королем, но в этой борьбе ему не повезло, и он вынужден был искать убежище во Флоренции. Но встретили его там очень негостеприимно, и тогда он обратился к германскому императору Сигизмунду, даже согласился на созыв нового собора и обещал подчиниться его решению. Констанцский собор, открывшийся 5 ноября 1414 года, обернулся для Иоанна XXIII катастрофой. Члены собора объявили, что власть собора следует считать выше власти папы. Б. Косса пришел в ужас и отчаяние от этого решения и, опасаясь, что собор для него превратится в трибунал, переоделся в одежду конюха и тайно бежал в город-крепость Шафхаузен, принадлежавший его покровителю — австрийскому герцогу Фердинанду. Б. Косса надеялся, что без него собор окажется недееспособным, и из крепости писал германскому императору Сигизмунду:

Я снова свободен и независим от Вас, примкнувшего к моим злейшим врагам. Я чувствую себя здесь прекрасно. Но, несмотря на все, я не отказываюсь от своего обещания отречься от престола. Я сделаю это ради установления мира в церкви. Но я сам решу, когда это сделать.

Однако бегство поставило Иоанна XXIII в бесправное положение, отторгнув его от течения соборных дел. Сторонники собора собрались вместе и выработали то знаменитое решение, по которому собор осенен именем Духа Святого и потому бегство папы не может помешать его работе. Остался тверд и император Сигизмунд, на которого бегство Иоанна XXIII не произвело никакого впечатления. Император спас собор, предотвратив его роспуск, на котором настаивали некоторые кардиналы, и даже обещал заставить папу Иоанна XXIII вернуться. К нему отправили депутацию, но «повернувшись к послам, Косса демонстративно и цинично начал почесывать зад». Его сторону приняли некоторые кардиналы, и порой ему казалось, что он уже выиграл. Однако надежды его вскоре рассеялись: собор отлучил Б. Коссу от церкви. И вскоре он, когда-то въезжавший в город как триумфатор на белом иноходце во главе торжественной процессии, был взят в плен, и его вернули в Констанц уже как обвиняемого.

Пока разбиралось дело, Б. Коссу заключили в тюрьму. На соборе нашлось достаточное число врагов, сумевших публично уличить его в действиях, преступных для наместника Бога на земле. В здании Торговой палаты, где проходили заседания собора, все оставалось прежним, как и до его бегства, — даже трон с возвышением не убрали. Только ему не позволили приблизиться к почетным местам кардиналов и богословов, говорить ему тоже не дали. Бывшего папу назвали неисправимым грешником, интриганом, грубияном, безнравственным распутником, убийцей, нарушителем мира и единства церкви и т. д. Как писал Дитрих фон Ним, секретарь папской канцелярии, «Иоанна XXIII обвиняли во всех смертных грехах», и рассказы эти производили такое страшное впечатление на остальных членов собора, что те препятствовали их дальнейшему распространению. А потом начался долгий процесс отрешения Иоанна XXIII от власти. Ему зачитали 54 пункта обвинения, пронесли мимо папскую мантию и тиару, затем на него надели и тут же сняли нижнее облачение, разломили папский герб и натрое поломали золотую папскую печать и золотое кольцо с печатью.

Окончательным приговором Иоанна XXIII заключили в Готлебенскую крепость в Торгау. Здесь его посадили в каменную нору с окном, забранным толстой кованой решеткой, разговаривать с ним никому не разрешалось. Казалось, все было кончено, и дни в тюрьме потянулись бесконечно. Приносили тюремную еду из несвежей свинины с бобами, ломоть хлеба и кувшин воды. Он ел и пил не споря, так как понимал, что силы ему еще понадобятся. Через некоторое время его повели к вонючему отхожему месту, и, проходя через тюремный двор, он оглядел высокие стены с потемневшими галереями из потемневшего, почти черного дуба. Бежать отсюда невозможно, да и куда?

Он сидел в одиночке, а для деятельного человека, всю жизнь находившегося в гуще и кипении событий, неволя и невозможность ни во что вмешиваться, молчаливые тюремщики и беззвучно текущее время действовали ужасающе. Порой Б. Коссу охватывало безумие, хотелось царапать ногтями этот склизкий камень или даже разбить голову о шершавые стены. Или броситься на охрану и убить одного из них, двоих… Но вдруг он понял, что уже не может проделать того, что легко проделывал в молодости: сила ушла из рук, и ему не одолеть дюжих немецких охранников, которые быстро скрутят его, сомнут, а потом прикуют цепью к тюремной стене. И завтра будет то же самое — бряцание железа, миска несвежей пищи, кислый черный хлеб, вода и снова одиночество. И так день за днем, лишь неслышно и невидимо будут седеть и редеть волосы, расшатываться и выпадать зубы, слепнуть глаза…

Однако из заточения Б. Косса выбрался, хотя среди ученых до сих пор нет единого мнения по вопросу о том, как ему это удалось. Официальная версия гласит, что ему повезло: «Людвиг Пфальцский рассорился с императором Сигизмундом и выпустил Коссу за 30 000 золотых флоринов». Есть версия и о тайном бегстве бывшего папы через Бургундию и Савойю, хотя по дороге его могли узнать. И, тем не менее, он прибыл во Флоренцию, пал к ногам нового папы Мартина V, уверяя его в полном своем раскаянии. Он был прощен и даже назначен председателем коллегии кардиналов, но пробыл на этом посту чуть более полугода и внезапно умер во Флоренции в конце декабря 1419 года.

Валашский господарь Влад III Цепеш

Пожалуй, ни одна из фигур, которыми хвалится наше прошлое, не была настолько идеализирована в фантазии народа и историков, насколько фигура Влада Цепеша. Кровавый ореол, окружающий это имя, сделал того, кто носил его, легендарным господарем и наделил его добродетелями, которыми он не отличался. В представлении народа он получил окраску господаря жестокого, но справедливого; поэты следовали народному представлению… а историки-патриоты сделали его великим национальным героем — гением, господарем, сражавшимся за независимость своего государства и водворявшим в нем порядок и справедливость.

Так начинает свое повествование о Владе III Цепеше, вошедшем в историю под именем Дракулы, румынский ученый И. Богдан. Эпоха, в которую жил этот валашский князь, — одна из самых темных в истории румынского княжества Валахия, хотя она и не бедна историческими источниками. Многие румынские историки и литературоведы считают, что Влад Цепеш стал жертвой исторической несправедливости, и с легкой руки английского романиста Б. Стокера был оклеветан во всем мире. В Румынии же к нему относятся с уважением, к которому, конечно же, примешивается большая доля суеверного страха.

Грозный валашский господарь Мирча, дед Дракулы, в 1395 году заключил союз с венгерским королем Сигизмундом. Преемники его, видя растущее могущество Турции, тоже оставались верными венгерским королям, и, таким образом, в первой половине XV века большинство господарей Валахии получали престол с помощью венгерских монархов. Так было и с Владом III Цепешем, который получил трон при содействии Яноша Хуньяди. Правда, византийский хронист Халкокондила свидетельствует, что на престол Влад Дракула взошел с помощью турок, но И. Богдан в своем исследовании приводит документы, опровергающие это утверждение. Почти все, что связано с именем Влада III Цепеша, окутано тайной, вплоть до места захоронения, так как его могилу в Снаговском монастыре многие считают кенотафом.

Отец Влада Цепеша принадлежал к рыцарскому полувоенному-полумонашескому ордену Дракона, основанного германским императором. От отца имя «Дракул» перешло к троим его сыновьям, но в истории прославился только один из них. По мнению современников, Влад Цепеш был самым некрасивым из братьев, всегда со сжатым в жестокой гримасе ртом и холодными глазами. Но при среднем росте он отличался огромной физической силой, прославился на всю страну как кавалерист — и это во времена, когда люди с детских лет привыкали к коню и оружию. Кроме того, Влад Цепеш прекрасно плавал, что тоже было немаловажно, так как мостов через реки тогда было мало.