Всей нечисти Нечисть... - Анастасия Вихарева

-- С чем пожаловал, ваше-с-тво? -- по-змеиному прошептал водяной.

-- Да вот, думал урожаями у вас разжиться, -- развел руками Его Величество, улыбнувшись во весь рот белоснежных зубов, над которыми долго трудился царский стоматолог. -- Хотим показать народу, что вы... как бы это сказать... не страшные -- и добросовестные налогоплательщики... -- ласково и вкрадчиво проговорил он, не выпуская из виду кряжистого.

Завалить эта деревяшка могла его легко, ростом корявый был на голову выше и при его несуразности двигался легко, слегка пружиня.

-- Недождетес-с-сь, шлем-с привет-с казне, что еще-с-с? -- водяной прищурил оба глаза, продольные зрачки у него сузились в тоненькую полоску. Теперь он и в самом деле походил на змею, но серовато-зеленые толстые скрученные волосья с остатками тины и руки с межпальцевыми перепонками сходство сводили на нет.

-- Повоевали, пора контакты налаживать... -- Его Величество постарался улыбнуться, но понял -- не получилось. -- Зачем, когда можно дружить! Я смотрю, народу тут у вас не густо.

-- С вампирами что ли? -- насмешливо проговорил водяной обычным, непривычно высоким и звенящим голосом, потеряв в говоре свист.

-- А Мани, Мани разрешение есть? -- с издевкой прогудел кряжистый, словно засвистел ветер.

-- Так это... -- Его Величество растерялся, не ожидая, что водяной и кряжистый поставят проклятую на первое место. На мгновение он потерял дар речи, продолжая наивно и доброжелательно улыбаться. Подозрения его, совершенно нелепые мысли, которые иногда приходили, когда в одиночестве он думал о проклятой и старике, вдруг самым неожиданным образом получили подтверждение. -- Второй раз прихожу, а нет ее... Не одни вампиры среди племени нашего живут, -- обиженно добавил он. -- Я Царь, и обязан думать обо всем народе. Не было бы Царя, кому бы в голову пришло проводить реформы?! Уживаемся. Никто не жалуется.

-- А кому у вас там жаловаться? -- сказал водяной, не спуская с него глаз, ехидно ухмыляясь. -- Не-а, народу на волю никак нельзя, буйный становится, -- усмехнулся он. -- Перевороты, революции... А так, как только крамола в голову, отрезал голову -- и нет крамолы. Без пригляда за всеми не усмотришь, крамола вылазит как-то вдруг -- из тайной сразу в явную. Хи-хи-хи...

-- По делам она... Люди пущай, люди пускай смотрят, -- сказал кряжистый, одернув водяного. -- По-деловому. Дадим мы...

-- А рыбоньки не желаешь ли? -- похлопал глазами водяной, обращаясь к Его Величеству, явно не поддерживая кряжистого.

-- У вас и золотая водится? -- пошутил Его Величество. -- А то супруга заела, золотую рыбку просит. Ума не приложу, где достать, как достать?!

-- Нам-с ваша-с проблема известна, намедни не имеем-с, а как получим, сообщим-с-с... -- водяной обратился к кряжистому: -- Один раз посмотрели-с, воевать пришли-с-с-с..

-- Осознали! Исправились! -- торопливо проговорил Его Величество, оправдываясь.

Он слегка наклонил голову, скрывая усмешку. Подобный образ мышления был и у людей, но не у вампиров. Похоже, согласия между двумя обитателями земли не было, а дипломатию и ее тонкости ни тот, ни другой не изучали, говорили при нем, напрямую, не успев договориться заранее.

-- Мы же не поняли, с чем столкнулись, -- он присел на краешек скамейки, заложив ногу за ногу. -- Не мудрено. И нас понять можно! -- покаялся он. -- Вы... как бы это сказать... не совсем законно оккупировали неприкосновенные государственные земли, нарушая территориальную государственную целостность. И мы не можем допустить... Вся соль в том, что...

-- Мы соль солью не солим, чтобы солонее осолить. Всякая соль сама по себе червь. Не всякого солью солите, кого-то огнем, а кого-то солью... Но соль, она и есть соль -- соль в человеке, милый, это подагра, артрит, ишемическая болезнь сердца и засохшие почки... Ибо червь, хоть с той стороны огнем, хоть с этой солью. Лучше шепотка соли на столе, чем запасы в костях. Не должен иметь человек в себе соль, а соль на земле -- пустыня. Это наша земля... -- недовольно перебил водяной. -- Границы нужны не человеку, а вам, чтобы держать человека в неволе. Стало быть, поумнели?

-- Государство в государстве, -- возмущенно парировал Его Величество. -- Далеко собрались разрастаться? -- поинтересовался он, внезапно осознав, что палец им в рот не клади. На соль наступил -- и прогорел.

Неожиданно столкнувшись со скрытой враждебной идеологией, он почувствовал себя не в своей тарелке. "Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится" -- и в самом деле, как-то он раньше не подумал, что один огнем, а второй солью... А соль-то, так и так на себя самого...

-- Что такое государство? И что такое граница? -- покачал головой водяной, прищелкнув языком.

-- Это жизнь, это быт, это уклад, язык, общество, закон... -- нахмурился Его Величество.

-- Жизнь сегодня у вас, Вашество-с, есть, а завтра бабушка надвое не скажет. Бытовуха она и есть Бытовуха -- как положил вампир, так и покладена. Язык переставляется с место на место языками незнакомыми и тайными, а они для всех звучат одинаково. Общество у человека -- он сам. И законен ли ваш закон, если Закон не соблюдает? Высмеивался человек рабством, и будет высмеиваться. Была земля, и были народы, и ходили друг к другу в гости. И говорили, здесь земля Петрова, здесь Иванова, а там Сидорова. А земли их называли краем земли. И ходили по земле странники, и смотрели, и учились и учили, и не гнали чужеземцев. Но вот пришел вампир: и увидел -- хорошо Петрову, Иванову и Сидорову. И пожелал он землю их, и самих их, чтобы работали на земле, а чтобы другие вампиры не отняли, установил границу и законы, которые охраняли бы его.

Царь, пошевели мозгами!

Вся земля наша, от края до края -- мы духи ее. Любим, когда на нас работают. Закон у нас свой, Он при создании мира в Тверди высечен. И по Закону тому, ты можешь считать себя нашим имуществом. Ну, или... больным человеком. Язык наш, может, сам по себе допотопный, но говорят на нем и черви, и огонь, и мы, и земля, и соль... Для нас он не тайный, владеем мы им в совершенстве -- и страшно правдивый. По себе знаем, наступи на границу -- и нет границы.

-- Ты это... сними мудайло с головы... Он мне как быку красная портянка! -- кряжистый набычившись смотрел на Его Величество, но не на лицо, а куда-то перед лицом в пространство. -- Я Паркинсоном не страдаю, ну, раз помолился, ну, два... Что бьешься головой?

-- Сейчас Маня постучит им о дерево... -- хохотнул водяной, и оба уставились на Его Величество.

Прошла минута тревожного ожидания. И вдруг как-то разом расслабились.

-- Ну вот-с-с, я же говорил-с! -- просвистел водяной. -- Теперь какой есть-с-с... -- акцент у него снова пропал. -- Смотрю на тебя -- ума нет, земли нет, чем пришился к Манюшке нашей?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});