Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате - Василий Песков

Мы с вами знаем главным образом два вида пиявок — конскую и медицинскую. Они похожи (конская покрупнее), но присосаться к нашему телу может лишь медицинская.

Обе пиявки обитают (обитали!) в южных районах Евразии почти повсеместно. В прогретых прудах и болотах их всегда было много.

Сегодня все изменилось. Яды и удобрения, попадая в воду с полей, многое в ней убивают, в том числе и пиявок. Сохранились они лишь очагами. И пять лет назад медицинская пиявка занесена в Красную книгу как исчезающее животное.

Образ жизни пиявок… Зимой они спят на дне водоема, но в конце мая, как только вода прогрелась, голодные кровососы со всех сторон устремляются на любой всплеск. «На обед» им может попасть рыболов с бредешком, пришедшая к водопою корова, задремавшая рыба или лягушка. Теплая кровь предпочтительней для пиявки. В систему близкого обнаружения включаются анализаторы запаха и тепла, шесть примитивных глаз отвечают «да» или «нет» — есть добыча или это кинули в воду камень, упал с дерева сук.

Найдя добычу, пиявка в нее впивается. Затейливый ротик специалиста по крови вооружен тремя пилками, на каждой — десятки хитиновых зубчиков. В мгновение ока кожа пропилена, ощущенье — как будто комар укусил. Но в колготе рыбной ловли можно и не почувствовать. Сразу же в ранку пиявка впрыснет обезболивающую слюну и будет пить кровь, не причиняя жертве ни малейшего беспокойства. Операцию облегчает инъекция вещества, не дающего крови свернуться. Кончая трапезу, ранку пиявка «обработает» антисептиком.

Чтобы не подрывать пищевой базы, пиявки «заботятся» о хорошем здоровье жертв — в кровь попадают вещества, стимулирующие защитные силы организма. Потеря малой толики крови корове, забредшей в воду, никакого вреда не приносит, напротив, стадо от водопоев в пруду благодаря пиявкам бывает всегда здоровым.

В полной мере это относится и к человеку. «Мы очень редко болеем», — сказали работницы биофабрики.

Живут пиявки примерно лет шесть. Существа эти обоеполые. Во время брачных контактов, смотря по тому, какими местами пиявки соприкасаются, каждая из них может быть либо самкой, либо самцом. Рожает пиявка на суше, в земляных щелях — в нескольких местах оставляет пять-шесть размером с фасолину коконов. Из каждого со временем вылупляется двадцать крошечных пиявчат. По дороге, проложенной матерью, они сразу же устремляются в воду. Через год каждый малыш станет взрослой пиявкой.

Человек пиявкой уже давно интересуется в медицинских целях. Больным пиявок ставили еще до начала нынешнего летосчисления, то есть две тысячи лет назад. В Средневековье при повальном увлечении «открыванием крови» было замечено: «пускание крови» ланцетом и отсасывание пиявкой дает различный эффект. Почему пиявки оздоровляют, объяснить тогда не могли, считали: «Пьют дурную кровь». И поскольку лечение пиявками было всегда эффективно, требовались они миллионами. Их ставили врачи и банщики, во многих европейских домах были садки с пиявками. Исчезновение болот заставило европейские страны импортировать пиявок из России. Для нашей страны это была статья дохода, «почти равная доходам от продажи пшеницы».

В бочках, обмазанных глиной, миллионы пиявок отвозились в Италию, Францию, Бельгию…

Химизация фармацевтики пиявочный бум прекратила — средневековое средство стало казаться варварским. Но вот обнаружилось: колдовство химиков не может сравниться с тем, чего достигла природа, приспосабливая «к работе с кровью» пиявку. Тщательное изучение показало: не «плохую» кровь потребляет пиявка.

Дело в другом. Пиявка вырабатывает несколько химически сложных веществ, влияющих на кровеносную систему и в целом на весь организм, по которому кровь циркулирует. В их число входят коагулянты, не дающие крови свертываться, рассасывающие в сосудах тромбы, а также антисептики, вещества, расширяющие сосуды и стимулирующие иммунную систему. Они дают лечебный эффект при многих болезнях.

Хирурги, приживляя отсеченные органы или лоскуты кожи после ожогов, всегда сталкиваются с проблемами кровотока на месте шва — кровь в мелких сосудах сворачивается. Пара пиявок, поставленных в нужное место, немедленно все разрешает. Ценные препараты приготавливают из экстракта пиявок. «Средневековое средство», хорошо сегодня изученное, вновь возвращается в медицинскую практику.

Но англичане не первыми стали разводить пиявок в среде искусственной. На московских биофабриках пиявок разводят с 30-х годов. Разведение, правда, требует маточного поголовья, добываемого в природе. Каждый год от агентов-заготовителей на биофабрику приходят по почте посылки. В глине и торфе не скорый ныне почтовый путь вполне здоровыми одолевают тысячи пиявок. От них получают потомство. И затем в больших банках пиявок растят. Кормят их кровью, привозимой со скотобоен, — не теплой и жидкой кровью, а холодными ее сгустками. Все же и этот корм пиявки способны усваивать. Год нужен, чтобы пиявка достигла «рабочей формы». И тогда в мешочках с торфом живое лекарство развозят и рассылают по клиникам, госпиталям, санаториям. Хлопотное, но зато во много раз более эффективное средство, чем, скажем, таблетки. Это проверено. Но возвращение в медицину пиявку может окончательно погубить — в природе этих животных осталось немного. Выход один: замкнутый цикл разведения без изъятия из природы.

Это вполне возможно. Новая технология, разработанная гирудологами, позволяет наладить конвейер «живого лекарства» и материала для получения целого ряда ценных экстрактов…

С древности люди нередко использовали «живые лекарства». Эскимосы давали собакам вылизывать раны, и они заживали. В Африке при ранениях вместо скобок ставили больших муравьев. Известно лечение пчелами. Теперь многое позабыто и вспоминается как курьез. Но возвращение в медицину пиявок показывает: кое в чем мудрость природы человек превзойти пока что не может.

 Фото автора. 15 октября 1991 г.

На камчатской реке

(Окно в природу)

С другом плыли мы по камчатской реке. Тихий сентябрь опрокинул в воду синеву неба, налил красным соком рябину, все успокоил, утихомирил. От воды уже веяло холодком, а берег был теплым, приветливым и безлюдным — только медвежьи тропы по зарослям. По реке шла еще рыба, и все охотники до нее держались возле воды. Патриархи-орланы сидели на засохших деревьях. Молодые орлы-беркуты не взлетали, с любопытством разглядывая сверху проплывавших людей. В одном месте на плесе стали выныривать вблизи лодки какие-то звери. Мы решили, что это семейство выдр. Позже узнали: то были нерпы, заходящие в реку вслед за рыбой из океана.

Больше всего нас занимали медведи. Была пора, когда рыбный стол у зверей начинает сменяться ягодным. Медведи рыбачат, а выйдя на берег, пасутся в рябинниках. Рябина камчатская необычайно вкусна, в ней нет горечи, только приятная кислота. Медведи пожирают ее в неимоверных количествах, оставляя возле воды красные кучи «варенья». По отметкам когтей на сырой глине видишь: тут зверь бултыхнулся в воду за рыбой и ловко вылез на самом обрыве. Но чаще всего медведи рыбачат на неглубоких протоках — стоят и ждут, когда косяк кижучей засверкает на мелководье.

Нашу безмоторную лодку тихо несло теченьем. И на протоках мы были настороже — хотелось медведя увидеть, но так, чтоб с испугу он бы не кинулся к лодке. И нам удавалось наблюдать зверей на реке. В одном месте михайло беспечно брел возле самой воды — как видно, наелся и шел отдыхать. В другом месте медведь в панике кинулся в желтые ивняки. Но они не могли схоронить громадного зверя, и он метнулся к лесу по мелкой воде — с полминуты сверкали брызги. А два медвежонка, еще неопытные в рыболовстве, шумно плескались и позволили нам истратить по нескольку фотопленок…

А в низовье реки встретили рыбаков с сетью. «Мы тут каждый день угощаем рыбою лис. Хотите поглядеть, как примчатся на шум мотора?» — сказал бригадир.

Действительно, подплываем к песчаной отмели… и вот они, выкатились из зарослей, сели рядком — четыре молодых, привыкших к людям лисы. Кинули рыбу, и они, ссорясь, стали ее делить, не обращая внимания на стоящих почти что рядом людей… Спектакль окончился, когда рыбу одна из лис уволокла в чащу.

На другой день мы попросили рыбаков снова высадить нас на косе. В этот раз рыбу выбрали покрупнее — ее не просто было уволочь в лес — и мы часа три снимали возню лисиц, сами в ней принимали участие — отнимали рыбу и оставляли ее в нужном для съемки месте…

Возвращаясь с уловом, рыбаки наблюдали занятную сцену: человек держит рыбу за голову, лисица — тянет за хвост…

Три дня плыли мы по реке. И на всю жизнь осталось воспоминание: желто-красные берега, синее небо в воде, плеск рыбы, шорохи ивняков и следы зверей на песке.