Под доброй улыбкой зла - Евгения Горская

Варю, поулыбаться бухгалтерше, но Антон старался лишний раз подругу не обижать.

Когда лифт остановился, он пропустил женщин вперед, вместе с ними вышел из здания и быстро направился к стоянке. Надо было поехать раньше, сейчас попадет в самые пробки.

Задержала его нотариус. Явилась под конец рабочего дня и долго объясняла, какие документы потребуются для вступления в права наследства. Хорошо хоть, что пообещала побыстрее проверить, написала ли Лиза завещание.

И еще одно было хорошо. Никаких лишних вопросов по поводу смерти его жены нотариус не задала, никакого удивления не выразила. А могла бы, они много лет знакомы и нередко болтали на самые разные темы.

Доехал он быстрее, чем ожидал. И неожиданно пожалел, что не взял с собой Варю. Находиться одному в квартире было противно.

Квартира давила. Возвращала в то ужасное состояние, когда он узнал, что не является счастливым семьянином.

Не то чтобы он был уж слишком счастлив, когда женился на Лизе, но доволен был, это точно. Он тогда был уверен, что жена безумно его любит, и слегка этому удивлялся. Понимал, что Лиза была завидной невестой и могла выбрать себе любого мужа. А выбрала его.

Он тогда очень собой гордился.

Снимать куртку Антон не стал, только расстегнул. В квартире было жарко.

Нашел свидетельства о смерти тестя и тещи, положил в рюкзак. Потянулся к брошенным на тумбочку ключам от квартиры, но неожиданно достал телефон и набрал сестру.

– Про какой блокнот ты спрашивала? – услышав голос сестры, недовольно уточнил он.

Власта начала объяснять, он подошел к окну. Двор внизу был покрыт снегом. Недавно выпавший снег отчего-то казался грязным, как в марте.

– Зачем блокнот маме? – перебил Антон сестру.

– Послушай! Лиза нам не чужая! Нас не может не интересовать, что с ней случилось!

– Ладно, пока! – Антон отключился.

Раньше у Лизы привычки вести что-то вроде дневника не было. Раньше она писала примитивные стишки и декламировала их крошечному Игорьку. Стишки вызывали у Антона гримасу. Впрочем, и профессионально написанные детские стишки у него ничего, кроме гримасы, не вызывали. Он тогда собирался читать сыну хорошие умные книжки.

Он тогда не знал, что сына у него нет.

Есть урод.

Квартира давила. Антон подхватил рюкзак, запер дверь и, не дожидаясь лифта, пошел вниз.

7 февраля, вторник

Впервые за все время работы в фирме Антона Варя не могла сосредоточиться на делах.

Она оказалась права, Антон еще вечером рассказал, какие документы требуются нотариусу. Он говорил и морщил лоб, и Варя очень его жалела. Ей хотелось провести по его лбу рукой, разгладить морщины. Хотелось оградить его от проблем, но она не была царевной-лебедью, способной творить чудеса.

Она и так делала что могла.

Какое-то время фирма могла продержаться. Еще не все толковые программисты разбежались, у заказчиков еще оставались деньги и желание покупать софт, но тенденции были тревожные, негативные. Хороших перспектив санкции никому не добавили.

Лизины деньги дали бы возможность отсрочить любую катастрофу.

Не только Антон мучился, не зная, достанется ли ему наследство, тот же вопрос не давал Варе работать. Ей очень хотелось, чтобы Антон снова стал прежним, уверенным в себе, веселым, и Варе не приходилось бы непрерывно думать над тем, как не дать ему впасть в полную депрессию.

Неизвестность относительно возможности получить наследство накладывалась на страх, что Власта и Татьяна Павловна узнают, что Варя бывала у Лизы.

Бог их знает, какие выводы они могут сделать.

Совсем тоскливо становилось оттого, что то же самое может узнать полиция.

Если полиция в самоубийство не верит, Варе могут задать неприятные вопросы.

Повлиять на полицию Варя не могла, а выяснить, кому Лиза могла завещать имущество, хотелось немедленно.

Варя решительно взяла лежащий рядом с клавиатурой телефон и набрала Дарью.

– Не отрываю? – робко спросила Варя. – Можешь разговаривать?

– Могу. Я еще дома.

В трубке слышалась музыка, потом стихла. Дарья ее выключила.

Раньше Варя тоже любила по утрам слушать музыку.

– Даша, ты знаешь, на кого Лиза написала завещание? Я подумала… Этот человек… Он ведь не знает, что она умерла. Знал бы, пришел на похороны. Надо как-то ему сказать.

– Я сама об этом думала. Про завещание я почти ничего не знаю. Лиза меня где-то за пару недель до смерти спросила, могу ли я завещание оформить. Я же нотариус. Я сказала, что могу. Сказала, что ничего кроме имени и даты рождения можно не указывать. Еще сказала, что это можно в любой нотариальной конторе сделать. У нас разговор короткий был, мы вместе с ней в лифте ехали. Я думала, она позвонит насчет завещания, но она не позвонила. Больше она об этом не упоминала.

– Если она хотела написать завещание… Или даже написала. Сходила в какую-нибудь контору, чтобы тебя не беспокоить. Она же не незнакомому человеку все завещала, близкому. Не может же этот человек не поинтересоваться, что с ней. У нее же телефон уже больше недели не отвечает.

– Может, он интересуется, откуда мы знаем. – Дарья задумалась и неожиданно предложила: – Напиши свой номер телефона и приклей на Лизину дверь.

Предложение выглядело довольно глупо, но его стоило обдумать.

Попрощавшись с Дарьей, Варя опять попробовала заняться работой и опять поняла, что думать о работе ей решительно не хочется.

Она поднялась, потрогала землю в стоявшем рядом со шкафом с документами горшке с толстянкой. Земля была еще достаточно влажной. Никаких других цветов в кабинете не было.

Толстянку Варя принесла из дома, надеясь, что растение не напрасно называют денежным деревом и оно принесет ей денег и удачу.

Удачу толстянка принесла, Антон выбрал Варю.

А насчет денег большой вопрос.

До недавнего времени толстянку поливала уборщица, но та постоянно превращала горшок в маленькое болотце, и Варя запретила ей прикасаться к растению.

Варя снова села к компьютеру, покачалась в кресле.

Она не представляла, кому Лиза могла завещать имущество.

Более одинокого человека представить было трудно.

Неожиданно Варя снова почувствовала острый приступ жалости к незаметной робкой белокурой женщине, выходящей во двор с детской коляской.

Впервые такую жалость она испытала, когда увидела Лизу во второй раз.

Тогда Варя прошла через двор, потому что собиралась от родителей заглянуть в торговый центр, к которому таким путем идти было ближе.

Лиза сидела на той же скамейке. Игорек вяло размахивал руками, пребывая в своем неведомом мире, а Лиза весело разговаривала о чем-то с мальчиком лет пяти и его мамой. Узнав Варю, она и Варе улыбнулась весело, а у Вари от жалости сжалось сердце.

Она, Варя, не смогла бы делать вид, что ничего ужасного не происходит.