Фамарь. Без покрывала - Риверс Франсин

— Я знаю своих сыновей, — решительно сказал Иуда, посмотрев на нее.

Она боролась со слезами, понимая, что он не будет уважать ее, если она даст им волю.

— Почему ты отказываешься противостать греху, который совершается на твоих глазах? Ты никогда не призывал к ответу Ира и теперь отворачиваешься, когда Онан…

— Не учи меня управлять своей жизнью и семьей!

— Я не собираюсь занимать место Вирсавии!

Иуда от удивления широко раскрыл глаза, его лицо побледнело от гнева.

— Ты достаточно наговорила, — сказал он с убийственным спокойствием.

Фамарь видела его ярость, но не волновалась. Если он хочет ее ударить, пусть ударит. Ее били в этом доме и раньше, и она не сомневалась, что будут бить еще. Она не будет смотреть на него, как овца на льва.

— Когда ты давал моему отцу выкуп, вы заключили договор. — Она изо всех сил старалась говорить спокойно и не кричать от отчаяния. — Я стала женой твоего сына, Ира, и, как жена твоего сына, твоей дочерью. И ты позволишь, чтобы со мной обращались, как с блудницей? Конечно, человек, который защитил свою сестру от князя Сихема…

— Это совершенно другое дело! — прервал он ее.

Лицо его вдруг побелело.

Фамарь поняла, что разбередила старую рану, и попыталась исправить положение.

— Я член твоей семьи, Иуда.

Ясно, что он не принимал ее как дочь, но все-таки он был обязан уважать ее. Он не может позволить, чтобы Онан попирал ее права.

— Наберись терпения, Фамарь. Я потерял Ира. Я не хочу бороться с Онаном. — В отчаянии он тяжело вздохнул. — Должен же быть какой-то другой путь!

Другой путь был, но она не решалась напомнить ему о нем. Он, как и она, должен был знать, что перед ними открывается единственная возможность. Она с трудом сглотнула слюну, щеки ее горели.

— Если ты предпочитаешь другой путь, то можешь последовать ханаанскому обычаю и сам исполнить этот долг.

Он поднял голову. Конечно, он, как и она, считал это предложение отвратительным.

— Я не хананей.

— Я не хотела оскорбить тебя.

— Если бы ты была зрелой женщиной, то смогла бы заставить Онана потерять над собой контроль, вместо того чтобы перекладывать на меня свои проблемы!

Ее глаза наполнились слезами обиды. Она была достаточно зрелой женщиной, чтобы забеременеть. Это все, что от нее требовалось. Или он забыл? Неужели она должна хитрить, чтобы исполнить свой долг перед его умершим сыном? Неужели Иуда надеется, что она будет вести себя, как блудница, дабы взять от Онана то, что он сам должен дать ей? Вероятно, Иуда ожидал, что она побежит к своей сестре в Фамну и попросит наставить ее в любовной науке! Пожалуй, она должна украсить себя покрывалами и колокольчиками, чтобы Онан был побежден страстью, забыл свою жадность и невольно исполнил свой долг?

Фамарь дрожала от гнева.

Снова Иуда уклоняется от ответственности. Он хочет, чтобы она соблазнила мужа и тот сделал то, что должно, а Иуда был бы избавлен от всяких тревог.

— Я не буду изображать блудницу.

— Почему же? — Он цинично рассмеялся. — Женщины годами делают это.

— Когда ты будешь действовать справедливо?

— Уйди!

Фамарь в слезах выбежала из дома. За ней последовала Акса.

— Что случилось, Фамарь? О чем вы так громко говорили с Иудой?

Фамарь подняла мотыгу и начала разбивать ею землю. Слезы текли по ее щекам, она смахивала их и продолжала работать.

— Скажи мне, Фамарь, Онан плохо обращается с тобой? Он такой же, как Ир?

— Оставь меня, Акса. Дай мне спокойно работать.

Она не хотела подвергать себя еще большему унижению, рассказывая Аксе о своем позоре и малодушии Иуды.

* * *

Снова была приготовлена супружеская комната, поскольку оставалось еще шесть дней брачной недели. Онан был в приподнятом настроении, уверенный, что настоит на своем. Высоко неся голову, как воин-победитель, он держал Фамарь за руку, когда Акса вела их в спальню. Фамарь шла без принуждения, надеясь, что он раскаялся и исполнит свой долг.

Он не сделал этого.

Муж уснул. Фамарь, рыдая, сидела в самом дальнем углу комнаты, покрыв голову черным шерстяным покрывалом. Она утратила всякую надежду, она испытывала унижение и стыд. Онан разрушил ее надежды на достойное будущее. Раз он добился своего, значит, она никогда не родит детей для дома Иуды. Может быть, в ее положении лучше умереть?

Еще не взошло солнце, как Фамарь обнаружила, что пришла смерть.

И взяла Онана.

Глава 4

Дом был охвачен волнением, и в центре его была Фамарь. Те, что раньше не верили россказням Вирсавии, будто Фамарь каким-то образом ответственна за смерть Ира, теперь были уверены, что она виновна в смерти обоих братьев. Даже Фамарь начала задумываться, не виновна ли она в случившемся. В течение года умерли два мужа? Какой злой жребий! Как это могло случиться? Ее чувства, казалось, были изорваны в клочья. И Онан, и Ир не были хорошими людьми, но было множество дурных людей, которые ходили, разговаривали и безобразно себя вели. Почему же такая участь постигла ее мужей?

В горле стоял ком, глаза горели. Она невиновна. Она не имеет никакого отношения к этим странным смертям… Но слухи были угрожающими. Сплетни сеяли в доме раздор, и Вирсавия сплетничала больше всех. Как свекровь могла называть ее ведьмой? Она ни разу никого не околдовала и не произнесла ни одного заклинания. Она хотела защитить себя, но каждый раз, когда начинала говорить, видела выражение лиц слушающих ее людей и понимала, что это бесполезно. Они уже поверили лжи и боялись Фамари.

Фамарь тоже боялась. С того дня, как она вошла в этот дом, с ней обращались, как с презренной рабыней. Все знали, что Ир оскорблял ее, и тем не менее никто не произнес ни слова сочувствия, не пошевелил пальцем, чтобы помочь ей. И теперь, несмотря на то, что Онан эгоистически использовал ее для своего удовольствия, отказывая ей в праве родить наследника, который будет претендовать на долю Ира, все верят, что она желала его смерти. Это неправда! Она пришла в этом дом, надеясь стать доброй женой и родить детей. Бог отца Иуды поразил этих молодых людей. Разве не так говорил Иуда в день, когда умер Ир?

Но Иуда больше не говорил об этом.

Иуда ничего не говорил! Он все сидел и с жадностью пил вино, чтобы забыть свои беды, а Вирсавия пичкала его ложью. Фамарь знала, что свекру легче думать, будто она — виновница смерти его сыновей, чем верить, что Бог уничтожает его семью. Кто же будет следующий? Шела? Вирсавия?

Когда Иуда смотрел на нее, она видела в его глазах подозрение и гнев. Он искал, кого обвинить в своем несчастье. И все в доме указывали на Фамарь. Это тоже помогало ему обвинять ее.

Ненависть Вирсавии пропитала весь дом. Фамарь не могла убежать от нее. Даже работая за пределами дома, она ощущала злобу свекрови: «Я хочу, чтобы ее не было в моем доме и в моей семье!»

Неужели Вирсавия не понимала, что раздувая уже разгоревшийся огонь, она уничтожает собственную семью? Почему бы ей не умолять Бога Иуды о милости? Почему бы ей не спросить у Иакова, что надо делать, чтобы обрести Его благосклонность? Почему Иуда молчит и пьет, допуская, чтобы рядом с ним разваливалась его семья?

Акса часто подталкивала Фамарь:

— Попробуй поговорить с ним.

— Я не могу. Я не хочу отвечать на ложь Вирсавии даже ради того, чтобы защитить себя.

— Все против тебя!

— Если Ира и Онана взял Бог Иуды, то что я могу сделать, чтобы исправить положение? Это дело Иуды. Он глава дома.

— Здесь Вирсавия глава.

— Иуда допустил это! Я полностью завишу от него. Мне остается только ждать, что он будет делать дальше.

Несмотря на то, что думали или говорили люди, обычай требовал, чтобы детей ей дал Шела. Но последует ли этому обычаю Иуда теперь, когда умер его второй сын? Доверит ли он ей Шелу, когда два его сына уже в могиле?

Втайне Фамарь плакала, слыша, какие ужасные вещи говорили о ней, но в присутствии людей сохраняла спокойствие. Даже если бы она стала унижаться, оправдываясь перед Вирсавией, она не изменила бы черного сердца этой женщины.