Легенда 2. На краю мира - Макс Хоффер

попытался нанести удар сверху. Атанасиус отбил его, так же как и в самом начале поединка, но только на этот раз Сокар был к этому готов и, сблизившись с соперником, нанёс удар свободной рукой ему в живот.

От удара Тан попятился назад. Дыхание сбилось, и он почувствовал жгучую боль в правой части живота, которая почти сразу же покраснела. Но он не мог выказать слабость, поэтому Мирра выпрямился и слегка улыбнулся, показывая, что этот удар не причинил ему никаких последствий. Эта улыбка разозлила Сокара, и он со звериным рыком набросился на соперника. А вот такое поведение уже было на руку Тану.

Две мощнейшие, но не осторожные атаки чемпиона были встречены ударом кулака прямёхонько тому в челюсть. Протяжный стон раздался по всей арене. Машинально Сокар потянулся рукой к челюсти. И тогда Тан понял, что сломал её.

— Что ж, надо было держать рот закрытым, а не орать, нанося удары, — подумал он.

Глаза чемпиона залились кровью, и он тут же принялся мстить обидчику, нанося удары отовсюду, откуда только мог. Один из выпадов почти достиг цели, но Атанасиус увернулся от смертельного клинка, но вот руку уберечь не смог и упрямая сталь всё же оставила на нем отметину. Глубокий порез красовался на его плече.

Оба соперника кружили рядом друг с другом, выжидая удобного момента для атаки. Опыта у обоих было не занимать. И на арене этого богом забытого края не было место благородству.

Сокар сделал движение ногой и вот уже в лицо Атанасиуса полетел песок. К такому он готов не был, и хаотичное движение меча всё же позволило отбить удар чемпиона. Но вот остановить его он уже был не в состоянии. Сокар с бешеной скоростью врезался в него.

От удара Атанасиус потерял равновесие, и они вместе упали на землю. При падении оба выронили мечи, и дальше сражение продолжалось руками и зубами. Непонятная возня и вот Сокар Бар опустил свои пальцы прямо в открытую рану на плече Атанасиуса. Тан закричал. Боль была настолько сильна, что он на мгновение потерял нить смысла происходящего. Но быстро вернулся, что спасло его жизнь. Атанасиус сжал зубы и снова врезал Бару по его многострадальной челюсти. Тот сразу же отпрыгнул от соперника как от огня.

Они подняли мечи, но уже не свои, а соперника. Что ж, сейчас не было никакой разницы. Измотанные и окровавленные они стояли друг напротив друга. Сокар снова опустил брови, что бы запугать оппонента, но увидел лишь тоже невозмутимое лицо. И тогда, в нём что-то сломалось. Слишком сильный замах и неуверенное движение меча, сделали своё дело. Тан резко сблизился и, сквозь боль, поднял руку, захватывая запястье чемпиона. Другая же рука, в которой был меч, неумолимо направилась в цель. Сталь вошла как нож в масло. Сокар хотел было закричать, но сломанная челюсть не дала ему этого сделать, и лишь глухой стон отразился эхом о высокие стены арены. Музыка более не играла, да и публика вся умолкала, не веря в происходящее.

— Дааааа! — радостно закричал Мерадах.

***

— Нас не должны видеть вместе, — злобно пробормотал Призрак, обращаясь к одному из своих солдат. — Я сказал, где остановился только на экстренный случай. Если эти новости не касаются Атанасиуса Мирры и его друзей лучше тебе свалить отсюда поскорее.

— Кажется, я его нашёл, господин.

Глаза призрака загорелись. Он схватил мужчину под руку и вывел на улицу. Ночь только-только раскрыла свои объятия. Факелы, которые находились на домах, начинали зажигаться в хаотичном порядке. На некоторых домах даже висели масляные лампы.

— Говори! — в нетерпении произнёс он.

— Господин, сегодня я наблюдал за боями. И в самом конце чемпион дня бился с каким-то неизвестным бойцом. Его представили как Ната Аррима. Это был сильный мужчина с мускулистым телом и бородой на лице. Но пока они бились, я вдруг понял, что если произнести это имя на оборот, то получиться…

— Тан Мирра, — перебил его Призрак. — Он победил?

— Да, он вспорол тому брюхо. Никто не ожидал этого.

— Ты проследил за ним?

— Да господин, он и ещё трое мужчин и одна женщина осели в гостевом доме в северной части города. Они очень подходят под Ваше описание разыскиваемых людей.

— Веди меня туда, сейчас же!

***

Промоченная в тепловой воде белая ткань коснулась раны на плече у Тана. От прикосновения он поморщился и поёрзал на стуле. Уналия с каменным лицом обрабатывала ему рану. Она не проронила ни слова за всё то время что они шли до места их ночлега. Мерадах же напротив не умолкал всю дорогу, восхваляя своего старого друга и то, как он провёл поединок. Он говорил и говорил. Говорил что теперь они чуть ли не богачи.

Половину от той ставки, что Мерх сделал, он честно отдал Атанасиусу и его компании плюс те деньги, что тот заработал за поединок. Но сейчас Мирра не мог, да и не хотел ни о чем думать. Он был вымотан. И единственное что он хотел, это увидеть тёплый взгляд Уналии. Она упорно не смотрела на него. Это усугублялось знаниями о том, что ждёт его дальше. По этому, он выпил уже два кувшина с вином, для того что бы притупить боль.

— Так, вроде бы рана чистая, — произнесла она. — Теперь держите его, скомандовала своему отцу и Акоре. Те послушно подошли к Тану. Акора зашёл ему за спину и взял его за руки, Вернер же придерживал ноги.

— Я это уже делал и не раз, — ворчливо произнёс Атанасиус. — Не к чему меня держать.

Уна красноречиво промолчала, пропустив эти слова мимо ушей. Поняв, что смысла спорить, не было, он лишь покрепче сжал челюсть. Хотя толку от этого было мало. Всё равно он будет кричать.

Уна вынула нож, который уже долгое время находился в пламене небольшого камина в углу комнаты.

— Все готовы?

Акора и Вернер напряглись.

Уна опустила раскалённую сталь на свежую рану. От соприкосновения с кожей в комнате тут же запхало жареным мясом. От боли его мышцы сократились, а изо рта вырвался звериный рык. Затем этот рык перешёл в нечто похожее на стон.

Доделав дела, Уналия тут же кинула нож в воду, от чего на поверхности образовались мелкие пузыри и тонкая дымка. Тело Тана обмякло, голова закружилась, и его бросило в жар. Уна поднесла к его губам кувшин с водой, которую Атанасиус Мирра жадно выпил, проливая часть содержимого кувшина на себя и одежду.

— Не плохо, — констатировала Уна, осмотрев