Слишком поздно - Гувер Колин

– Я какая? – тихо, с надеждой в голосе спрашивает она. Смотрит на меня и очень ждет продолжения.

Я опускаю взгляд на ее губы, в груди все сжимается, стоит представить, как я их целую. Тяжело сглатываю и произношу наконец слова, которые так ей нужны:

– Ты одна из самых сильных людей, каких я встречал. Ты воплощаешь все, чего Эйса недостоин, и все, что нужно мне.

Мы стоим так близко друг к другу, что я ощущаю кожей ее тихий вздох, почти чувствую вкус ее губ. Запускаю руку ей в волосы, притягиваю ближе к себе, поцелуй неизбежен… но тут открывается задняя дверь. Мы отворачиваемся в разные стороны, делая вид, будто ничего не было и быть не могло, и когда Джон входит в кухню, я уже роюсь в холодильнике. Впрочем, во взгляде Джона я успел заметить подозрительность.

Твою мать.

Позади меня копается в шкафу Слоун.

– Пиво будешь? – спрашиваю Джона, протянув ему бутылку.

Он нарочито медленно приближается, смотрит на меня пристально и забирает пиво. Отвинчивая крышку, оборачивается к Слоун.

– Я вам помешал?

Я жду, что Слоун ответит первая, однако она молчит. Пауза затягивается. Я беру вторую бутылку и, закрыв холодильник, оборачиваюсь. Слоун стоит к нам спиной, наливает себе воды из-под крана.

Я мог бы включить дурачка, сделать вид, что Джону померещилось и ничего не было, но Джон не тупой. Он явно увидел, как мы стыдливо отворачивались друг от друга.

Джон меня не знает. Для него я просто еще один пацан. Если убедить его, что последствия мне по барабану, то он, скорее всего, проникнется уважением.

Перевожу взгляд на Джона и, проходя мимо, подмигиваю. Пусть понимает, как хочет.

Уверенным шагом покидаю дом, но, едва оказавшись снаружи, упираюсь рукой в стену и даю себе выдохнуть.

Все тело сковало, в голове шумит кровь, и я спешу отдышаться, словно наверстывая упущенное за время, проведенное наедине со Слоун. Она ведь не Картера там перед собой видела, а Люка. Это Люк обнимал ее и готовился поцеловать, напрочь забыв о том, для чего он здесь.

Ну и получи. Джон понял, чем мы там занимались, и теперь надо придумать, как выкрутиться, пока Эйса ничего не узнал.

Вот же я вляпался.

Глава двадцатая

Слоун

Я пью воду, а руки дрожат. Джон так и не ушел с кухни, стоит где-то у меня за спиной, но я не оборачиваюсь. Он, как Эйса, ни во что меня не ставит, и теперь у него преимущество: он застукал нас с Картером, спалил.

Поставив стакан, наконец оборачиваюсь. Джон стоит у холодильника и пялится на маркерную доску. Обводит написанные мною слова пальцем, потом стирает их.

– Че за херня, я не понял, – говорит он, обернувшись ко мне.

Бесит, как он ест меня глазами. Бесит, как он на меня смотрит, – словно на вещь, обладать которой ему не светит. Разве что теперь, когда он думает, будто Картер чуть не взял меня, я кажусь намного доступней.

Джон делает шаг мне навстречу, и сердце чуть не выпрыгивает из горла. Пульс стучит в венах на шее.

– Где Эйса? – спрашивает Джон, разглядывая мою грудь.

– В нашей спальне, – говорю. Пусть знает: Эйса еще в доме. О том, что он в отрубе и ближайшие несколько часов не очухается, молчу.

Забавно, как порой все устроено. Я боюсь Эйсу больше всех на свете, и он же единственный защищает меня от обитателей этого дома.

Джон запрокидывает голову, глядя в потолок.

– Спит?

Я качаю головой.

– Нет, – говорю. – Я спустилась принести ему попить.

По глазам вижу, что Джон мне не верит. Он знает, что я защищаюсь. Джон подошел совсем близко. Он изменился, смотрит на меня зло, с ненавистью. Хочется закричать, чтобы прибежал Картер, чтобы Эйса спустился, но не могу: Джон хватает меня за горло.

– Знаешь, что мне остоебенило? – спрашивает он, а мне ни кивнуть, ни покачать головой. Выпучив глаза, я пытаюсь разжать его пальцы. – Достало, что Эйсе – все, а мне – хуй с маслом.

И как раз в этот момент открывается задняя дверь. Я с огромным облегчением распахиваю глаза, а Джон оборачивается.

На пороге стоит Кевин. Замерев, он таращится на нас. Я почти не знаю его, он в доме редкий гость, но все равно он застукал Джона, и тому придется меня отпустить.

– А ну съебал, на хуй, отсюда, – рычит на Кевина Джон.

Кевин присматривается к происходящему: Джон трется об меня, одной рукой лапает за бедро, другой душит. Я же смотрю на Кевина со страхом, мотаю головой, мол, не уходи. Но он не так меня понимает и смеется. Или же… он все сознает, просто ему плевать. Такой же мудак, как сам Джон, потому что вскидывает руки, говорит:

– Виноват, мужик, – и пятится наружу.

Какого черта?!

Джон выталкивает меня из кухни в гостиную. Пробую закричать, но ничего не выходит. Мне даже дышать трудно.

В гостиной темно и пусто, вырваться из хватки уже совсем нет надежды. Меня готова захлестнуть паника, я борюсь с ней из последних сил. Сейчас не время терять самообладание.

Джон бросает меня на диван, и я тут же принимаюсь хватать ртом воздух, кашляю. Наконец-то можно кричать… Едва я успеваю вздохнуть, как к шее прижимается что-то холодное и острое.

Боже!

Свободной рукой Джон раздвигает мне ноги, и я снова зажмуриваюсь. Еще никогда я так не боялась. С Эйсой бывает жутко, но жизни-то ничто не грозит.

Джон другой. Он сделает мне больно, лишь бы поквитаться с Эйсой.

Он просовывает руку мне в пах, и всю меня сковывает ужас. Ноги дрожат.

– Эйсе, значит, можно драть чужих телок?.. За ним пара должков, Слоун.

– Не надо, – задыхаясь, прошу я. – Пожалуйста.

Губами Джон касается моих губ.

– Скажи еще раз «пожалуйста», – шепчет он.

– Пожалуйста.

– Люблю, когда ты умоляешь. – Он жестко целует меня, и горло обжигает желчью. Джон грубо пропихивает мне в рот язык, и чем настойчивей я вырываюсь, тем крепче прижимает к моей шее нож.

Но, несмотря на страх и возню, я успеваю расслышать тихий щелчок затвора.

Джон замирает, и я, открыв глаза, вижу приставленный к его виску ствол.

– Отвали от нее, – говорит Картер.

Боже мой, спасибо тебе, Картер. Спасибо, спасибо, спасибо.

Джон медленно отпускает меня и упирается в спинку дивана.

– Ты еще об этом пожалеешь, – грозит он Картеру.

Картера в этот момент не узнать.

– Ошибаешься, – спокойно говорит он. – Я уже жалею, что не пристрелил тебя три секунды назад.

Джон сглатывает и выпрямляется. Картер держит его на прицеле. Потом наводит ствол ему в лоб.

– Проси у нее прощения.

– Прости, – тут же произносит Джон дрожащим голосом.

Я вылезаю из-под него и прячусь за Картером. Растираю саднящее горло.

Картер пятится, но ствол не опускает.

– Походу, – говорит он, – у нас обоих есть секреты, которых Эйсе лучше не знать. Ты не видел меня на кухне со Слоун, а я не видел, как ты пытался на нее залезть. Согласен?

Меня сделали заложницей, предметом сделки. Что думать об этом – пока что не знаю. Однако если Джон сольет меня и Картера Эйсе, то Картеру несдобровать. А этого мне хочется меньше всего.

Джон кивает.

– Я ничего не видел.

– Лады, мы друг друга поняли. – Стволом пистолета Картер тычет Джону в лоб, и тот упирается затылком в спинку дивана. – Но если еще раз тронешь Слоун, я даже к Эйсе не пойду, сам тебя кончу.

И не давая Джону опомниться, со всей силы бьет его в висок пистолетом. Обмякнув, Джон падает на подлокотник.

Картер хватает меня за лицо и осматривает, проверяет, не пострадала ли я.

– Ты цела? – спрашивает он.

Я киваю, и тут же из глаз начинают течь слезы. Картер обнимает меня, а я сотрясаюсь всем телом от всхлипов.

Он гладит меня по голове, шепчет на ухо:

– Слоун, мне очень неприятно просить, однако… сейчас тебе самое место рядом с Эйсой. Наверху безопасней. Иди к себе и до утра не высовывайся.

Я киваю, потому что он прав. Эйса порой сущий дьявол, но он никому в этом доме не даст навредить мне. К тому же он в отключке, как Джон.