Мачо чужой мечты - Дарья Донцова

Воровато оглядываясь, я схватил кругляш, сдул с него пыль, положил на разделочный столик и взял нож. Сейчас накромсаю шедевр кондитерского искусства – и деру. Авось до момента возвращения домой Николетты я придумаю, как объяснить появление дыры в столешнице. Следующие полчаса я пытался разделить монолит на части. Но тщетно: с подобным успехом можно было резать гранитный постамент памятника Юрию Долгорукому. Обычный нож эффекта не дал, большая пила и здоровенное лезвие ножа, которым разделывают неподатливое мясо, тоже не справились с задачей. В порыве вдохновения я схватил утюг и опустил на лакомый корж. Никакого эффекта. Время появления гостьи неумолимо приближалось, а торт еще не разделен на порции. В отчаянии я впал в задумчивость и тут же сообразил, как поступить.

Не зря умные люди советуют: никогда не сдавайтесь; если как следует думать над проблемой, непременно найдется решение! Я кинулся к кладовке, вытянул из нее ящик с инструментами, поднял крышку и потер руки. Инструменты приобрел еще мой отец, писатель Павел Подушкин. Зачем ему, человеку, неспособному вбить гвоздь, понадобились все эти сверла, шурупы, винты, гайки, мне неизвестно. Отец обожал скобяные лавки, скупал массу приспособлений, приносил домой, аккуратно раскладывал их в ящике и назидательно говорил:

– Ваня, у хорошего хозяина всегда должен быть качественный инструмент.

Один раз я, правда, сказал:

– Но ты же им не пользуешься!

Отец закашлялся и ответил:

– Просто случай не представился.

Павел Подушкин давно скончался, а ящик все стоит в кладовой, думаю, после кончины отца его ни разу не открывали.

Я оглядел аккуратно уложенные штукенции и выбрал одну, достаточно длинную, с плоским, но острым окончанием. Вроде этот предмет называется долото или стамеска, простите, не силен в столярном деле.

Приставив заостренный край к торту, я попытался расчленить монолит, но не сумел. Решив не отчаиваться, я схватил утюг и стукнул им по ручке стамески – раз, другой, третий. В результате титанических усилий в моих руках очутился маленький блестящий обломок, похожий на леденец.

Поскольку я знал, из чего сделан торт, то смело сунул добытый в честном бою ломтик в рот. Сначала я вкуса не почувствовал, потом стало сладко, очень сладко, тошнотворно сладко, омерзительно сладко.

Я выплюнул несъеденный кусок в мусорное ведро, но, если учесть, что впервые выступал в роли кондитера, я недурственно справился с задачей. Да, торт получился излишне приторным, но в сочетании с кислым морсом может изумительно пойти. Одна беда, его невозможно порезать. Мой взгляд упал на часы. Скоро придет Алена, и что предложит ей Монти? Может, пропустить торт через мясорубку? Натереть его на терке? Подорвать динамитом? Купить циркулярную пилу и раскромсать? Думай, Иван Павлович, если не найдешь выхода из положения, Николетта впадет в страшный гнев, да и Монти жаль, я не имею никакого права разочаровывать верящего в меня, как в бога, кузена.

И тут явилось озарение. На легких ногах, резво, как молодой гепард, я сносился в супермаркет, купил там кремово-бисквитное безумие под названием «Лесная поляна» и баллончик взбитых сливок. Дальнейшие действия заняли секунды. Сначала я широким ножом счистил все розовые, зеленые, желтые розы и белые грибочки с коричневыми шоколадными шапочками.

Торт стал похож на лысину Владимира Ивановича, по бокам коричневый, сверху бежевый. Но мне нужно, чтобы выпечка смотрелась, так сказать, непрофессионально. В порыве вдохновения я написал на бывшей лесной поляне при помощи баллончика буквы «А» и «О», затем осторожно засыпал проплешины порошком какао и отправился будить Монти.

– Ванечка, – закричал кузен, увидев шедевр, – это ты сам сделал?

– Конечно, – гордо кивнул я, – скажешь Алене, что это ее инициалы.

– Восторг.

– Ничего получилось.

– Волшебно.

– Обычно.

– Ты гений, Ванечка.

– Право, Монти, подобная ерунда не нуждается в похвале.

– Ванечка, что бы я без тебя делал? – кинулся мне на шею кузен.

Я попытался вывернуться из его объятий, и тут дурачок увидел дыру в столе.

– Ванечка, – с изумлением поинтересовался Монти, – а это откуда?

Меньше всего мне хотелось говорить восторженному Монти правду.

– Видишь ли, к нам влетел метеорит, – ляпнул я, не подумав.

– С неба?

– Да.

– На кухню?

– Верно.

– А как он сюда попал?

– Через окно.

– Ванечка, – прошептал Монти, – а куда камень из космоса делся? Я никогда не видел ничего подобного!

Вместо того чтобы ответить: «Он проломил стол, упал на пол, подскочил, опять вылетел в окно и исчез в неизвестном направлении», я, глядя на счастливое лицо Монти, вновь совершил ошибку.

– Лежит в мусорном ведре.

– Можно посмотреть?

– Не стоит.

– Очень хочется.

– Зачем рыться в отбросах!

– Ну, Ванечка!

– Ладно, – сдался я.

Монти кинулся к помойке и с радостным воплем вытащил вдохновенно созданный мною булыжник.

– Какой тяжелый.

– Верно. А теперь швырни его назад.

– И пахнет вкусно, – пробормотал Монти, поднося мой шедевр к носу.

– Не следует вступать в столь близкий контакт с инопланетным телом, – живо сказал я, – на нем, вероятно, живут чужеземные бактерии и микробы. Есть версия о том, что эпидемия чумы в Средние века началась на Земле после падения на нашу планету осколка астероида.

– Ванечка! Он еще теплый! – покачиваясь в экстазе, заявил кузен. – Только представь: камень летел сквозь тьму, холод, ужас, ночь много-много лет! Миллиарды! И очутился у нас. О, Ванечка! О! О! О!

– Что? – с некоторым беспокойством осведомился я.

– У меня прошла голова, – заявил Монти, – четыре дня болела, и тут как рукой сняло. Это он! Метеорит имеет лечебный эффект!

– Тебе кажется.

– О, нет!

– Выбрось булыжник.

– Ванечка!

– Он радиоактивный.

– Но мне стало хорошо!

– Давай избавимся от незваного гостя!

– Ванечка, я ощущаю прилив свежих сил.

– Это невозможно.

– Правда, правда, – курлыкал Монти.

– Лучше вышвырнуть сувенир, – мрачно сказал я.

– Я совершенно не боюсь прихода Алены, – закричал идиот кузен. – Ванечка, не делай меня несчастным, не отнимай камушек. Умоляю! Хочешь, я на колени встану?!

– Хорошо, – сквозь зубы процедил я, – оставайся с пришельцем, но никому о нем ни слова.

– Ванечка, ангел, – взвыл Монти и попытался влепить мне слюнявый поцелуй, – молчу как рыба.

Глава 10

Очутившись в машине, я выкурил сигарету и решил с некоторым запозданием приступить к реализации заранее намеченного плана: книжный магазин, чашка кофе, тихий вечер в компании с купленными томами.

Включив зажигание, я повернул руль и услышал противное нытье мобильного. Решив ни в коем случае не брать трубку, я посмотрел на дисплей и тут же включил «хэндс фри».

– Ты где? – вкрадчиво спросила Нора.

– Еду по Ленинградскому проспекту.

– Живо поворачивай домой.

– Вы дали мне выходной, – осторожно напомнил я.

– А сейчас забрала назад! – рявкнула Нора. – Хватит спорить. Жизнь длинная, еще успеешь побездельничать!

Я включил сигнал поворота и пристроился в хвост потока машин, сворачивающих с главной магистрали. Основная беда человека, который находится в подчинении у начальника, – полнейшая зависимость от капризов босса. Только не надо напоминать мне о всяких КЗОТах, обещающих выходные дни и отпуск.

Не успел я войти в квартиру, как Нора высунулась в коридор и загремела:

– Ну сколько времени можно тащиться? Тут пути на десять минут.

– Я ехал в обратную от дома сторону, – попытался оправдаться я, – пришлось разворачиваться и…

– Великолепно знаю, что ты сумеешь найти сто оправданий своей нерасторопности, – заявила Нора, не дослушав меня до конца. – Входи живей. Или тебе, чтобы попасть в кабинет, нужно произвести в коридоре разворот? Ваня, ты лентяй!

В этот момент мне вспомнился мой отец Павел Подушкин. «Подальше от царей голова целей», – говаривал он, когда Николетта налетала на него с требованием занять какой-нибудь руководящий пост в Союзе писателей.

– Давай, давай, – с энтузиазмом произнесла Нора, – знакомься, это Мариша.

Мне, успевшему войти в кабинет, на секунду показалось, что я вижу перед собой Сонечку. Та же хрупкая, почти детская фигурка, облако волос, несчастные глаза и выражение наивного удивления на личике. Но через секунду я опомнился. Соня умерла, в кресле сидит другая женщина.

– Ну-ка послушай, – приказала Нора, – Мариша, повтори свой рассказ.

Молодая женщина кивнула и изложила свою историю. Не прошло и пяти минут, как у меня возникло стойкое ощущение дежавю. Мариша была не просто похожа на бедняжку Соню, она еще и живописала ее судьбу.

Некоторое время назад Мариша, синхронная переводчица с арабского языка, была приглашена в одно посольство, чтобы поработать толмачом на тусовке. Дипломатические работники устраивали праздник в честь годовщины независимости своей страны. Среди гостей были самые разные личности, в основном все знакомые Мариши. Она достаточно часто подрабатывает на подобных мероприятиях и отлично знает: чиновники составили список гостей, практически единый для всех миссий, вот тусовщики и кочуют с одной вечеринки на другую.