Король рая. Профессор Браун. Галактика Черона - Олег Ковалёв

И здесь снова подкачала твоя прабабушка“. Но Мышана не успела договорить. Молнией метнулся к ней Крас и зажал её рот. После этого развернул перед ней свой страшный оскал и зашипел: „это моя родовая тайна. Меня лишат трона, если об этом кто-то услышит. Ты знаешь, как строго у нас за этим следят. И только ты одна несёшь в себе мою тайну. Смотри, не посмотрю на твоего папочку, разберусь с тобой, ты меня знаешь.

Мышана со страхом смотрела на разъярённого Краса: «ну что ты что ты, дорогой, конечно я понимаю». Крас на мгновение отвёл взгляд от Мышаны и подумал: «и ей тоже придёться заняться скоро». Потом повернулся к ней и даже улыбнулся: «иди, милая, приготовь-ка лучше ужин, а то я уже проголодался». Когда дверь за Мышаной затворилась, подумал ей вслед: «нет, мамашей остальных десяти моих детишек будет другая, слишком уж эта много знает. Придётся и её закопать с дохлыми кошками, напару с моим братцем Борсисом».

Люция смотрела на небо. Несмотря на яркий солнечный день угадывала расположение звёзд на небе и даже пыталась их разглядеть. Вдруг ключ в замочной скважине повернулся и дверь распахнулась. «Карлики их королевства. Глаза довольно смелые – отметила про-себя – неспроста всё это». «Что вам угодно?» – спросила королева. Мы освобождаем всех заключённых. Сегодня праздник. Крас стал королём этого королевства. «А что, карлики уже съели всё королевство?» – спросила холодно королева. – «Ну что вы, – засмеялся карлик – мы живых не едим. Они теперь будут на нас работать. А сейчас мы выпускаем всех воров, бандитов, бродяг и проституток. Крас сказал, что они должны навести порядок в обществе и поставить всё под свой контроль.

А мы уже будем управлять ими с помощью денег и женщин». Карлик захихикал: «наш король очень древнего аристократического рода и знает, как надо обращаться с его новыми поданными». Люция побледнела. В глазах её стало темно. «Ну вот и пришёл конец всем двенадцати пространствам» – прошептала она. Но тут вдруг перед её взором встал маленький Савойюшка. Для неё он так и остался в образе малютки, которого она видела в своей жизни лишь доли секунд. Он же был королём этого мира. Настоящим.

Люция вдруг захлопала в ладоши и запрыгала, как девчонка. «А где тут у вас начальник, а? – игриво засмеялась она – я ведь соскучилась по мужской ласке». И как в доказательство приподняла край своего платья и показала ножку выше колен. У карлика отнялся язык. Оторопел. Она смело шагнула мимо него и пошла прочь от тюрьмы. «Эй, ты, постой, наш начальник совсем в другой стороне!». Но Люция прибавляла и прибавляла шаг. Вот то место, где забросила своего малыша. Спиралевидная пространственная воронка по-прежнему кружилась на том же месте. Тогда она пошла быстрее, быстрее, ещё быстрее. И вот её ноги уже оторвались от земли.

Но вдруг сзади крепко схватили чьи-то руки: «постой, красотка, мы ещё не развлеклись с тобой, так не честно». Но она рванулась и цепкие пальцы разжали тело Люции, но проскребли по её телу скрюченными когтями. Крепко вцепились в платье. Сил у Люции уже не было, она задыхалась. Подняв вверх руки, ей удалось запустить их в пространство воронки, и тогда воронка потянула Люцию вверх. Платья затрещало. Успев оглянуться на мгновение, увидела, как карлики попадали на землю и покатились, запутываясь в её теперь уже бывшем платье.

Молодая женщина укладывала сено в огромный стог. Вдруг услышала крик: «Аааа». И что-то тяжёлое плюхнулось сверху прямо в стог. Молодуха бросила вилы и что было сил рванула к дому: «Мама, мама, я боюсь!» – кричала женщина, вбегая в дом. «Ну чего ты боишься, дурёха, – прошепелявила старуха – у тебя же муж есть. Вот я была без мужа, и вот страху то в жизни своей натерпелась». Но молодая женщина не дала её закончить: «скорее пойдём во двор, смотри что там в стог сена упало». Старуха, как только услышала «стог сена», быстро рванула за дверь, оттолкнув свою дочь.

Разгребая сено, обнаружила очень красивую женщину всю окрававленную, словно по её коже водили вилами. И практически раздетую, только куски каких-то тряпок покрывали отдельные части её тела. Женщина была без сознания. «Ох ты горюшко-то моё, горе – запричитала старуха – и что это тут все повадились падать с неба, прямо житья не стало». Оглянулась на дочь: «Ну что застыла, давай тянуть её в избу. Ты же видишь, что она раненая». Кряхтя и охая, вдвоём кое-как затащили Люцию в дом. Обмакивая самогоном глубокие рваные царапины женщины, старуха не уставала причитать: «ох, доченька, ты посмотри как сердешная, натерпелась-то. Да твой названый братец Браун тоже с неба свалился. И куда он пропал, долго чаго-то его нету. Ну ты гляди как разнесло-то, прямо вот видишь, с мясом клок выдран. А батюшки, что творится—то в этом мире, шо будет, шо будет».

Молодая женщина заплакала: «мой Браун обещался меня в университет свой поступить» – «Да на кой тебе этот унитет дался, иди, лучше, корову доить научись. С утра самого уже орёт, сердешная». – «Да ничего вы не понимаете, мамонька, он обещался меня подготовить. Уверял, что у меня таланты пропадают». И завыла надрывно и протяжно. Старуха оторопело смотрела на дочь. «Прямо как наследственное какое-то – удивилась про себя – я ведь тоже так вою, и мать моя, и бабка, говорят, тоже, пробабка».

Но тут их прервал стон раненой женщины: «где я?». – «Да в избе ты – отвечала старуха – только скажи вот мне, неграмотной, как же это тебя угораздило так высоко забраться-то, что аж свалилася оттудова. И что это всем людям неймётся-то, будто на земле место им всем мало» – «Так вы – люди?» – спросила слабым голосом женщина. «Ой, шо делается-то, да она совсем раненая! К доктору её бы надо, психатевту, ну да ничего, выходим. С такой высоты-то падать, я думаю, совсем мозги в полёте все растерять можно – снова запричитала старуха – ну ладно, засни, сердешная, много ты сегодня настродалась-то. А ты, дочка, сходи во двор, бурёнку доить надо, а то пойдёт рога свои чесать о нас, с боли-то». И старуха выдворила дочку вон из избы. Но не успела Агафья настроиться и спросить свой сокровенный вопрос, как в избу ввалился народ. «А ну, Агафья, показывай нам свою инопланетянку – раздался хор голосов – ээээ, да это же просто женщина обыкновенная. А дочка-то твоя фантазёрка, однако». Народ тем не менее жаждал новостей и информации.

Люция уловила любопытство. Приподнялась, и удобно устроилась на лавке. Теперь самое время было завести разговор: «ну как же вы такое говорите, какая фантазия? Не бывает фантазий» – «А ты кто?» – «Люция меня зовут».

И вот уже рассказывала людям о том, почему не бывает фантазии и что ничего нового придумать человек не может: «человек представляет себе новые образы – а они уже существуют и совсем, оказывается, не новые. Ведь функция человека – это хранение информации. А человек может пользоваться только тем, что хранит». Её прервала главная активистка колхоза, непримиримо боровшаяся с воровством на местном складе: «вот и я всё-время говорю: кто что охраняет, тот то и имеет. Наш начальник склада, пьяница Стив – он же зять нашего председателя – всё что на складе, то у него и дома лежит, прямо как в музее, честное слово!». Но тут поднялся возмущённый Стив: «а что, правильно вот женщина говорит: человек может пользоваться только тем, что имеет, а где ему другое взять-то?

Вот, Полонья, твоя дочька младшая – учительница. А мне внучок мой и говорит каждый раз: дедушка, да она ничего не знает! Как что спросишь, часто краснеет и всё в книжки свои лезет. И повторяет, что там написано. А иное откудаво ей взять-то?“. Люция почувствовала, что обстановка накаляется, и решила вмешаться: „ну конечно, вот вы и подтверждаете, что если чего нет, то нет.

А так же человек не может придумать того, чего нет. И ещё могу сказать вам: слишком большое и слишком маленькое сможете ли вы сразу заметить? А если прикоснуться к руке очень горячим предметом и очень холодным, не одно ли и то же будет последствие: омертвение кожи? Это называется крайностями. В любую сторону из двух – одинаковый эффект“. Народ задумался. „Да вроде так и есть как бы – задумчиво прервала тишину Полонья – вот сколько раз я говорила Стиву: «всё – это ничего, Стив, остановись. Как вот наворуешься, так и сядешь в тюрьму с конфискацией, и ничего уже у тебя не будет». Но тут Стив сообразил: «ну я хоть и алкоголик, а вот вы – трезые и это, получается, тоже плохо, по-крайности» – и Стив самодовольно посмотрел на окружающих. «Неправда твоя, Стив, – возразил кто-то – не проходит у порядочного человека вечера без рюмки самогонки для снятия стрессу. Поэтому все пьют так или иначе но умеренно, с чувством, с толком, с расстановкой. А не пить совсем – этот человек тоже потерянный для общества, как и последний алкаш». Стив крякнул и задумчиво почесал затылок.

Люция продолжала: «вот и получается, что в фантастическое будущее, по-крайности, так же легко поверить как и в далёкое прошлое. Поэтому всё, что человек придумывает – уже существовало. И ничего он не может изобразить, чего нет в этом мире, и ничего неоткуда взять, если этого нет, как правильно заметил Стив. А фантасты пишут только то, что уже было, и ничего более другого.