Красный лотос - Виктор Власов

В стане врагов тоже не ложились спать, и тоже готовились к походу. Солнце медленно спряталось за горизонт. Суа смотрела в зеркало и причёсывала свои длинные, чёрные как вороново крыло, пряди. На полке лежали: голубая лента, краски для украшения тела и розовая пудра, но женщина и без них выглядела потрясающе. Сейдри подошёл, обнял её, поцеловал нежную шею. Она, не поднимая тёмных глаз, улыбнулась. Отполированный голубой доспех в виде отдельных пластинок засиял в тусклом зареве свечей. Металл на лёгких латах имел достаточную прочность и мог защитить свою хозяйку от сильных ударов.

Генбо в очередной раз просил воительницу не выступать в поход, не советовал этого и принцу Сейдри, но юноша не мог оставить женщину без поддержки. Он готов был погибнуть, если придётся.

Пристань Танабе пустовала. «Опустошитель» спущен на воду, англичанину-корабелу дали обещанную награду: леди Коридвен повелела отпустить его с миром.

Корабль двинулся в путь, его большие тёмные паруса принимали мощные потоки ветра. С ним отправилось пять больших двухмачтовых джонок. Месяц уныло освещал путь навстречу войскам императора.

Корабль довольно быстро двигался на восток. Воины с копьями и мечами получили приказ сообщать обо всём подозрительном. Помимо самураев из Киото, на кораблях плыли горные бандиты и воры, у которых кроме ножей другого оружия не было. Моряки в рваной одежде – всего лишь пираты, но какое это имело значение для Тсенга, он и сам не святой.

Сейдри не отходил от Суа. Они находились на верхней палубе. Юноша видел своё отражение в её сверкающих глазах. Трудно описать чувство, которое он испытывал рядом с ней. Предчувствие разлуки, прочитанное Генбо где-то там, в тёмных небесах среди ярких звёзд, заставляло беречь каждую минуту общения.

– Послушай, я должна тебе сказать…

Сейдри провёл пальцем по её губам и обнял, давая понять, что ничего не хочет знать. Суа положила голову на его плечо:

– Генбо никогда не ошибался. Неужели мы рождены, чтобы погибнуть молодыми? – заговорила она почти шёпотом. – Есть ли место на земле, где не плачут, не страдают…

Юноша признался, что считает часы, проведённые с ней самыми счастливыми, она подарила ему незабываемое.

– Пускай погибнем славными и молодыми, а не от дряхлой немощи, – шептал он ей на ушко. – Нельзя предавать свою мечту!

Они смотрели, как на воду плавно опускался туман и покрывал морскую гладь; слушали, как разбиваются волны о медные борта. Даже влажный прохладный воздух нравился им. Неспешной лентой проплывали хвойные леса, вдалеке за ними едва разглядели вулкан, за макушку которого зацепилось облако.

– Я схожу на нижнюю палубу, посмотрю, – сказала Суа.

Сейдри с трудом отпустил её из своих объятий и ещё раз поцеловал. Он снял голубую тесьму с головы Суа, и шальной ветерок быстро подхватил волосы воительницы, разбрасывая их по плечам. Уходя, Суа тихо произнесла:

– Прости меня.

Он кивнул и сказал:

– И ты прости, – Сейдри попросил прощения за то, что не сможет обещать ей безопасность в бою, не сможет дать такого счастья, каким он должен окружить любимую. А Суа мучилась правдой, но как обо всём рассказать?

Суа ушла, а Сейдри остался один.

Тсенг ходил по палубе, потирал длинные забинтованные руки. Злоба играла на лице в предчувствии кровавого боя.

– Я умру, если кого-нибудь не прикончу! – бормотал он себе под нос, – Эй, вы, что там? Следите за морем.

Он не обманулся. Как только «Опустошитель» и другие корабли обогнули берега острова Микура, Тсенг заметил быстро приближающиеся корабли. Они вырастали из тумана.

– Один, два, три… десять. Безумцы, они не знают, что их ждёт! – зло усмехнулся Тсенг.

Матросы забегали по палубе. Суа была рядом:

– Уже близко.

Корабль ощетинился открытыми портами, чтобы палить из пушек. Армада шла навстречу армаде, как игрок тасует колоду карт, как сплетаются пальцы рук. Манёвр занял немного времени.

– Пли! – скомандовал Тсенг, когда по левому борту с их кораблём поравнялся вражеский флагман, идущий на абордаж.

Из чугунных орудий с рёвом вырвались ядра, врезались, пробивая насквозь деревянные борта головного императорского судна. Джонки убавили паруса, замедляя ход. Некоторые уже сцепились абордажными крюками – энтер-дреками, – и по перекинутым мосткам навстречу ощетинившемуся оружием врагу заспешили самураи Накомото.

«Опустошитель» бил в упор, спастись от его орудий невозможно. Несмотря на пробитые борта, флагману из Эдо удалось подойти вплотную. Бандиты Суа на других судах тоже рвались в бой, брали чужие корабли на абордаж и перепрыгивали на палубу противника. С давних пор морские бои происходили так же: самураи прекрасно владели оружием и на земле и на шаткой палубе джонки – боевой плавучей платформы.

Из тумана вынырнули лодки, неслышно кравшиеся к борту «Опустошителя». Аяме, Рикиморо и группа ниндзя Лао забросили «кошки» и принялись карабкаться наверх. Бандиты, отвлечённые атакой с левого борта, не видели, что творится на правом. Ниндзя Лао, таща с собой концы верёвок, привязанных к бочонкам пороха, стремительно оказались на палубе. Теперь необходимо поднять опасный груз. Тенчу с криками ринулись на врага, ударили в спину, отвлекая на себя.

Рикиморо, Аяме и другие воспитанники Шуинсая подняли три бочонка и сбросили в трюм, который застелен соломой.

Необходимо поджечь солому и дать сигнал остальным, чтобы уходили.

Девушку угнетало странное предчувствие, ей казалось, что Татсумару где-то близко.

На палубе кипел бой. Генерал Тсенг двигался молнией, не оставляя надежды на лёгкую победу чёрным ниндзя. Пока Лао и Тенчу удерживали бандитов слева, а самураи из Эдо теснили воинов Суа справа, сам Накомото сражался с Тсенгом.

Рикиморо прокричал:

– Порох на месте!

Аяме заметила человека в лиловом кимоно. Его блестящие волосы развивались на ветру. Он стоял на шканцах, спиной к сражению, скрестив руки на груди, и смотрел вдаль, словно ему нет дела до того, что происходит внизу. Бархатные ножны с мечом, закреплённые на спине, показались знакомыми.

– Татсумару? – девушка приготовила отравленный сюрикен, но бросить не решилась.

На корабле кипит смертельная схватка, а Сейдри разглядывает вершины гор, облепленные тёмными облаками. Он слышит, как кто-то сражается и погибает, но им овладело полное безразличие к происходящему – к нему вернулась память. Трудно сказать, что стало толчком к этому событию.

Многое вспомнив, Татсумару ужаснулся от того, что натворил. Юноша услышал оклик, но не хотел замечать Аяме, он ждал от неё смертельного удара, который помог бы покинуть жестокий мир… Вдвойне предатель, такой не должен жить.

Не дождавшись смертельного удара, юноша обернулся, отыскал Аяме, вопросительно смотревшую на него, и холодно проговорил:

– Аяме, не мешай нам, уходи.

Девушку поразили его слова. Будто за Татсу говорил кто-то другой. Лицо, погрубев, изменилось. Не зная зачем, Аяме достала его повязку и крепко сжала в руке.

– Кто теперь возглавил «Красный лотос»? – усмехнулся он. – Теперь я – Сейдри, – и, в свою очередь, достав из кармана индиговый платочек, подаренный Аяме, бросил на пол: – Я не достоин этого подарка.

Аяме не узнавала любимого. Мальчишество, какое в нём всегда было, пропало бесследно. Теперь перед ней стоял воин – чужой, он стал выше ростом и говорил высокомерно.

У девушки на глазах появились слёзы, ей стало жаль его, жаль себя, их умершую любовь. В кого он превратился?

– Ты убил учителя… предатель!

Ни один мускул на его худощавом лице не дрогнул, по давней привычке он провёл рукой по волосам и отвернулся.

– Не поворачивайся спиной! – предупредила Аяме и, скомкав, бросила в него повязку.

Он сделал вид, что не слышит, но когда она приблизилась и заглянула в глаза, безразлично спросил:

– Что? Хочешь убить меня? Не смеши! – Татсумару в облике надменного Сейдри глядел на пол, на повязку. – Я давно мёртв!

Аяме выхватила блестящий кинжал – из тех, что он когда-то ей дарил – и приставила к его горлу. Сейдри поднял голову, на лезвии показалась кровь. Девушка поняла: враг издевается! Ударил гром, как тогда на холмах Уравы, и пошёл сильный дождь.

– Ты ведь знаешь, что я это сделаю первой, – произнесла она, заметив, как он потянулся за спину.

– Думаешь, стану мешать? – усмехнулся он.

– Неужели за то время, что мы не виделись, ты воевал со стариками и детьми? – приходя в ярость, проговорила Аяме.

Прежний любимый успел достать клинок, подаренный ему наставником, и девушка отскочила. Сейдри ловко прокрутил Шуинсаев подарок в своих руках и издевательски улыбнулся.

Уязвлённая, Аяме бросилась в атаку, её оружие сверкало быстрее молний, не достигая цели. Сейдри с лёгкостью уходил от хорошо ему знакомых разящих ударов.

Вдруг Сейдри почувствовал неестественную слабость, будто собственная воля противилась этому бою. Аяме продолжала нападать. Когда ей удалось крепко зажать его клинок своими кинжалами, они вновь встретились глаза в глаза.