Бракованные (СИ) - Манило Лина

Суетная ласка, откровенная в своей запретности, когда вокруг так много людей, вносит полную сумятицу в мысли. Я делаю крошечный шажок вперед, но Мир делает то же самое. На мне сейчас ворох одежды, но прикосновения Мирослава все равно кажутся слишком острыми и интимными. Словно он по голой коже пальцами водит. Господи ты боже мой!

– Что ты делаешь? – шиплю, не оборачиваясь.

– А на что это похоже?

– На провокацию.

– Бинго, – усмехается и дует мне на затылок, от чего ежусь и глупо улыбаюсь.

Моя очередь подходит внезапно, и я радуюсь возможность переключиться на что-то понятное и простое. Общая сумма повергает меня в тоску, но я мужественно протягиваю милой светловолосой девушке-кассиру свою карту. Она мажет по мне взглядом, на секунду теряется, но быстро берет себя в руки, из-за чего становится в моих глазах еще милее. Когда сканер прекращает пищать, а карточка возвращается ко мне, я забираю брендированный пакет и отхожу в сторону. Оля ждет меня у лестницы, оборачивается и замечает наконец Мирослава. Собственно, я удивлена, что она заметила его лишь сейчас.

– Это Овчинников же? – щурится она, удобнее перехватывая свои объемные пакеты.

– Угу, – пожимаю плечами, словно это вовсе меня не касается.

– Все-таки он красивый, – замечает Оля, впрочем, без тени романтического восхищения. – Так бы за бочок и укусила, настолько он сладкий.

– Можешь пойти и укусить, – усмехаюсь, представляя эту картину. – Он будет в восторге.

– Ой, да ну тебя, – смеется, смотрит на часы и мрачнеет: – Арин, прости, но я не смогу тебя домой подбросить. Очень срочное дело, я о нем забыла совсем. Помнишь мою тетю Таню? Ага, у которой девять кошек. Она тут рядом живет. Я обещала, что сегодня отвезу ее кота к ветеринару, у него там с ушами что-то. Простишь?

Оля кажется такой расстроенной, что мне даже жалко ее становится.

– Тетины кошки – это святое, – заявляю, прикидывая в уме, успею ли перед началом смены в «Ирландии» заехать домой и оставить там покупки. – Езжай, не задерживайся.

– Прости, сама тебя вытащила к черту на рога, а теперь сваливаю.

– Иди уже, беспокойная душа!

– Да-да, побегу тогда, созвонимся!

И, поцеловав меня в щеку, еще раз глянув за мое плечо на Мирослава, она несется к выходу.

А Мирослав вырастает рядом и молча забирает мой пакет.

– Помнишь, я подозревал твою подругу в тупости? Забудь.

Мой взгляд опускается на его руку, сжимающую мой пакет, останавливается на венах, путешествует по их узорам. Выпуклые, темные под смуглой кожей, они утекают вверх по кисти, скрываются под рукавом. Как и татуировки, которые в деталях у меня так и не получилось ни разу рассмотреть. Слишком сложная вязь надписей, слишком нелогичный узор, но я уверена, что они что-то значат – кажется, у Мирослава все со смыслом.

– Пойдем, – Мирослав подбородком дергает в сторону лестницы и ступает на верхнюю ступеньку первым, дорогу мне указывает, будто потеряться могу.

Он несет мои вещи с таким видом, словно всю жизнь только этим и занимался, и убедить его отдать пакет оказывается невыполнимой задачей. На парковке всего несколько автомобилей, и самым крайним оказывается внедорожник непонятного цвета. То ли светло-серый, то ли пыльно-черный и именно к его багажнику Мир несет покупки. Противно пищит сигнализация, в недрах машины что-то щелкает, а Мирослав никакого внимания на мои протесты не обращает. Просто делает то, что хочется ему, ничего не слушает. Будто все сам для себя решил и в сторону сворачивать не собирается.

– Вообще-то тут автобусная остановка близко, – взмахиваю рукой в сторону шустро подъезжающих к обочине маршруток, а внутри даже места свободные есть.

– Автобус? – поворачивается ко мне и впервые замечаю в его глазах удивление. – Чушь какая-то. Кстати, ты яблоко съела?

– Нет… При чем тут яблоко?

Но Мирослав как ни в чем не бывало распахивает багажник, забрасывает туда наши пакеты и хлопает крышкой – от всей души, со вкусом. По моему телу проходит вибрация, а я перекидываю на другое плечо рюкзак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Арина, я терпеть не могу говорить очевидные вещи, но сделаю исключение: нам с тобой ехать в одну сторону.

Мирослав обжигает меня взглядом и грациозно, словно матерый опытный хищник, двигается ко мне. В его глазах вызов и провокация. Мол, докажи, что не трусиха, что такая же смелая, какой в кабинке была. Задираю голову, смотрю на покрытый колкой темной щетиной подбородок с крошечной ямочкой в центре, на четко очерченные скулы, на скульптурный нос и длинные ресницы. Пытаюсь найти в лице Мирослава хоть какой-то изъян, любой недостаток, но как ни пытаюсь, снова убеждаюсь: это самый красивый парень из всех, кого я когда-нибудь видела, даже если это были модели с обложек журналов. Тем уродливее самой себе кажусь сейчас, когда еще теплое осеннее солнце высвечивает все изъяны, являет их миру.

– Арин, сопротивляться ведь бесполезно, – заявляет как-то очень просто и буднично. – Можешь сейчас уехать на автобусе, уйти пешком. Сделать вид, что меня не знаешь, и в кабинке ничего не было. Пожалуй, это будет даже интересно, но я очень азартный. Просто знай это.

– Ты маньяк, точно говорю. Псих.

– Нет, – усмехается. – Я просто всегда знаю, чего хочу. И иду к своей цели.

– Я твоя цель?

– Нет, ты девушка, которая мне дико нравится.

Между нами всего несколько сантиметров, и дыхание Мирослава гуляет по моей коже мятным ветерком.

– Ладно, сяду. Но только потому, что тороплюсь на работу.

– Конечно же, только поэтому, – кивает и абсолютно серьезным кажется.

Я забираюсь в машину, словно в ледяную реку падаю. С разбега, взмахнув руками перед прыжком. Мой самый большой страх – автомобили. Каждую ночь во сне я раз за разом вылетаю из лобового стекла, падаю на жесткий промерзший асфальт, ломая кости, и испытываю эти чертовы фантомные боли. Но не хочу, чтобы кто-то об этом знал, борюсь с собой, сражаюсь со своими персональными ветряными мельницами. Иногда даже получается, как с Ольгой. Ей я смогла довериться, в ее автомобиле мне не страшно: несмотря на стереотипы о болтливых поверхностных блондинках, моя подруга водит безукоризненно. Но будет ли таким Мирослав? Или ударит сейчас по газам, наплюет на все правила и угробит нас обоих? Я сжимаюсь под гнетом своих тяжелых мыслей, со всей силы цепляюсь за лямки рюкзака, наматываю их на пальцы до белых полос на коже. Смотрю строго впереди себя, а дверца рядом хлопает, но Мирослав не торопится заводить мотор.

– Посмотри на меня, – говорит властно и спокойно, а я вздрагиваю и слушаюсь. – Ты боишься в машинах ездить?

– Уйди из моей головы, – неловко шучу, но окаменевшие губы не хотят растягиваться в улыбке.

– И не подумаю, – хмыкает и рукой обхватывает мой затылок. Мгновение, и наши лбы соприкасаются, а Мирослав просит: – Закрой глаза. Просто закрой. Умница. Дыши глубоко. Просто дыши. Ни о чем не думай, я не убью нас, тебе ничего не угрожает.

– У меня же нет выбора, да? Мне придется тебе поверить? – иронизирую, потому что за этим проще всего спрятать истинные эмоции.

– Придется, – вторит, все еще надежно фиксируя мой затылок, чтобы не сбежала никуда, испуганная.

Не знаю, сколько мы так сидим. Несколько секунд или часов? Я дышу с закрытыми глазами, мне становится легче. Спокойнее.

– Поехали, – прошу, когда терпеть уровень напряжения между нами невозможно.

Мирослав заводит мотор и достает из бардачка еще одно яблоко:

– На, ешь. Витамины, все дела.

– Ты странный.

– Очень, – пожимает плечами и, обернувшись, выруливает с парковки, встраиваясь в ряд самых разных автомобилей. – Ты не любишь яблоки?

Он не смотрит на меня, но, кажется, видит каждое мое действие.

– Почему? Они вкусные.

– Ну так и ешь. Это же элементарно. Если вкусно, надо есть.

– А ты всем приказываешь?

– Нет, – пожимает плечами, а машина, будто бы без его участия, плавно движется по дороге. – И разве я приказываю? Я предлагаю.