Блин и клад Наполеона - Евгений Некрасов

Из крана с шумом бежала пущенная для конспирации вода. Митек потрогал пальцем – ледяная – и заставил себя умыться. Настроение от этого не улучшилось.

Глава XI

Тайна Ник-Ника

Версия Блинкова-младшего понемногу обрастала подробностями, и в ней все яснее становились видны дыры. Это хорошо – когда видишь дыры. Значит, понимаешь, что еще нужно узнать.

К примеру, сейчас он знал, где продают оранжевые каски и видел три таких: две на головах болотных копателей и одну – в доме Виталия Романовича. Оставалось спросить в магазине, много ли распродано касок (это продавцы должны точно знать) и кто их покупал (а это могли не запомнить). Если повезет и окажется, что продали всего три штуки, тогда можно считать установленным, что одним из болотных копателей был Ник-Ник! Впрочем, и любой другой ответ продавцов будет полезен для расследования (кроме ответа: «Иди отсюда, мальчик»).

Заполнить другую дыру в Митькиной версии было потруднее. Из-за чего пропал Ник-Ник? В то, что преступникам понадобилась пушка, Блинков-младший не верил.

А КТО СКАЗАЛ, ЧТО В ЯМЕ БЫЛА ТОЛЬКО ПУШКА?!!

Ник-Ник сказал. Он и фотокарточку подарил Виталию Романовичу. Но, по словам того же Виталия Романовича, Ник-Ник – темнило. И завистник: свистнул кокарду, свалил на Полину… А ЕСЛИ ОН СКАЗАЛ НЕ ВСЁ? Если кроме пушки выкопал что-то другое, в тысячу раз более ценное?! В яме точно было что-то, кроме пушки! Например, папин штык. И монета (вдруг не одна?). И гнилые доски… Вот что может подсказать ответ: доски! Если это остатки какой-нибудь телеги, то, конечно, ничего нового по ним не узнаешь. А если доски когда-то были, например, сундуком… Ведь французы не стали бы возить пустой сундук!

Митек проскользнул в прихожую, схватил в охапку лыжи и незамеченным вышел из дома. Отпрашиваться у папы не стоило – может и не отпустить. Лучше потом прикинуться веником: «А что, разве погулять нельзя?». Уже за воротами он подумал, что Ирка обидится, но поздно и глупо возвращаться, когда побег удался. Он встал на лыжи и заскользил по натоптанному снегу посреди улицы, держа направление на церковь. Ее купола светились сквозь дымное марево из труб совсем недалеко.

На расследование у него было двое суток, если Дудаков сумеет уговорить папу. Или сегодняшний день до вечера и ночь, если Дудаков подведет. Надо рассчитывать на худшее, тогда лишние сутки будут как подарок. Работая палками, Блинков-младший прикидывал план розыскных мероприятий.

Первое. Спросить в магазине про каски.

Второе. Покопаться в яме.

Третье. Узнать, куда шли ночью болотные копатели (что там за лесом – деревня?).

Четвертое. Хорошо бы ночью последить за раскопками во второй яме. Но тут будут трудности, и главная из них – Душман. Ночью пес будет караулить дом и никого не выпустит. А если повторить Полинин фокус с ватными штанами, Душман всех перебудит.

Пятое. Найти Полину. Пожалуй, это самый первый пункт. С ней будет легче: и в магазине у нее наверняка есть знакомые продавцы, и про деревню за лесом она, конечно, знает.

Полина опять каталась с обрыва, только теперь с ней был какой-то малявка бессознательного возраста. Он сидел на санках, укутанный и обвязанный, с торчащими в стороны не сгибающимися руками. Ноги в валенках выше колен тоже не сгибались, рот был закрыт шарфом. Малявка мог двигать только носом.

– Сережка соседский, – объяснила Полина. – Его надо гулять.

– Выгуливать, – поправил Блинков-младший.

– Не, выгуливают собак.

– Тогда не «его надо гулять», а «ему надо гулять».

– Непонятливый ты, москвич! – вздохнула Полина. – Если бы он сам гулял, тогда было бы «ему надо гулять». Но ведь он еще маленький, и Я ЕГО ГУЛЯЮ!

Митек понял, что знает русский язык недостаточно для споров с Полиной, и перешел к делу:

– Хочешь посмотреть яму Ник-Ника? Пойдем со мной за реку.

– А тебе откуда знать про яму? – не поверила Полина. – Ник-Ник ее даже Витальроманчу не показал!

– Мы нечаянно ее нашли, и она уж пустая, – объяснил Блинков-младший.

– А если пустая, так чего смотреть?

– Ну, не совсем пустая. Там был французский штык и еще какие-то доски остались.

– Пошли за компанию, – без особой охоты согласилась Полина. – Это далеко?

– На болоте.

– Знаю, что на болоте, где ж еще? Ты рукой покажи.

Митек посмотрел с горы и растерялся. За узкой речкой начинались поросшие камышом болота с редкими лесистыми островками. Камыши раскачивались на ветру. От них рябило в глазах, и каждая проплешина казалась присыпанной снегом ямой. «Церковь за левым ухом», – вспомнил он разговор болотных копателей и встал, как надо. В поле зрения осталось с десяток того, что можно было принять за ямы. А может быть, их и на самом деле не две, а больше?…

– Ну, где? Потерял, что ли? – дергала его за рукав Полина.

– Погоди… – Блинков-младший пытался разглядеть вчерашнюю лыжню, но ее то ли совсем замело снегом, то ли не было видно издалека. Одна проплешина в камышах была побольше остальных, и в центре что-то темнело. Ну да, они с Иркой обламывали камыши, собирая топливо для костра!

– Вон она, – уверенно показал Митек.

– Вижу. – Полина установила в нужном направлении санки с кукольно неподвижным Сережкой, уселась за ним и ухнула с обрыва.

У Блинкова-младшего дух захватило! Наискось прорезая нетронутый снег на склоне и подскакивая на кочках, санки камнем полетели вниз и высочили на лед. Сверху они казались не больше самой маленькой почтовой марки.

Нарочно или нет, но Полина взяла его на слабо. Глядя вбок, на отлогую дорогу к мосту, Блинков-младший как во сне шагнул по следу санок. Когда носки лыж повисли над пропастью, он мысленно заорал себе: «Дурак!!!». Но было уже поздно. Лыжи понеслись вниз, убегая из-под Митьки. Он еле удержал равновесие.

Пушистый снег немного сбивал скорость бешеного спуска, больше похожего на падение. Но все равно Блинков-младший летел с кручи слишком быстро. Съезжать зигзагами, чтобы погасить скорость, он почти не умел, да и опасно это было на его беговых лыжах. Поэтому он просто мчался, все быстрее и быстрее. Обрыв и сверху выглядел немаленьким, а теперь его как будто растянули. Митьке казалось, что позади уже половина спуска, а речной лед внизу не приближался. Лыжи с костяным стуком бились о какие-то невидимые под снегом кочки. Впереди в колее от санок что-то чернело. Он успел отвернуть, и мимо промелькнул то ли булыжник, то ли ком промерзшей земли. Наехать на такой с разгона – костей не соберешь! Колени стали подкашиваться. Хотелось плюхнуться на задники лыж и съезжать хоть кувырком, лишь бы поближе к земле и помедленней.

Следующее препятствие он заметил слишком поздно. Не булыжник и не ком, а ровное место. Соскользнувший полоз санок ободрал с него снег до голой земли; Блинков-младший наехал и полетел дальше, а лыжа осталась стоять, как приклеенная. Когда она догнала хозяина, Митек бороздил носом исторический склон, остановивший французскую армию на целые сутки.

Все перемешалось: верх и низ, бесцветное зимнее небо и белый снег. К счастью, он умел падать по-борцовски, не калечась. Если на спину, то нагнув голову и оттопырив назад локти, чтобы защитить затылок и позвоночник, а если вперед, то не животом, а боком, выставив плечо и сберегая кисти рук. (Ну вот, теперь и вы знаете, как падать. Месяца два тренировок, сотня синяков – и будете не только знать, но и уметь).

Далеко внизу, на речном льду, мелькнула предательница лыжа; ее обогнала вторая, а Блинков-младший еще кувыркался по склону. Иногда в снегу попадалось что-то твердое и било его куда ни попадя. Улучив момент, он раскинул руки и ноги, перестал кувыркаться и лежа на спине сполз на лед.

Бросив санки с Сережкой, к нему бежала Полина. Лицо у нее было испуганное. Митек для проверки пошевелил всем, что у людей шевелится, и встал.

– Эх, ты, а еще москвич! – укорила Полина, подбирая его лыжи. – Наши мальчишки с этой горы запросто съезжают. Правда, не все. И не на таких лыжах, а на коротких. На коротких поворачивать легко. И вообще, ты гад! Кто тебя просил с обрыва ехать?

Она села на лед и стала утирать глаза варежкой. Губы у нее плаксиво кривились, совсем как у Ирки.

– Отморозок! Чайник со свистком!

Блинков-младший подошел и протянул ей руку, но Полина вскочила сама.

– Ты грабли не распускай! Думаешь, если москвич, так я тебе на шею буду вешаться?!

– Я думаю, что ты очень добрая, только почему-то этого стесняешься, – сказал Митек.

– Добреньким на голову садятся, – отрезала Полина.

Блинков-младший вернулся за далеко разлетевшимися палками, взял у Полины свои лыжи, и они пошли к Сережке. Малявка молча сидел на санках и смотрел, как ветер покачивает камыши.

– Этот, что ли, в расшибалочку крестом играл? – усомнился Блинков-младший.

– Не, то другой Сережка, Елизаветлукьянны.

Полина впряглась в санки и пошла. Малявка моргал круглыми кукольными глазами.