Первый урок Шоломанчи - Наоми Новик

Лю.

Я надеялась, что Орион утомится, не обнаружив с моей стороны никаких злобных замыслов, и не без основания полагала, что новые друзья бросят меня, как только это произойдет. Но Лю была рада завести новые знакомства – она не отпугивала людей, как я, но и не пользовалась особой популярностью: нужно дойти до конца, чтобы получить полный эффект от малии. И она запомнит, что я оказала ей услугу.

Я нашла Лю в нашем коридоре – она возвращалась из мастерской – и позвала ее с нами. Она кивнула, задумчиво взглянула на меня и сказала:

– Орион спрашивал про Луизу.

Я поморщилась. Ну конечно. Джек обязательно обвинит в этом меня, поскольку Орион повсюду за мной таскается.

– Спасибо. Встретимся в тринадцать минут шестого.

Джека я пока нигде не видела, но все равно проверила, нет ли на двери моей комнаты зловредных заклинаний, и осторожно заглянула внутрь, прежде чем войти, – вдруг он решил проявить инициативу? Но все было спокойно, поэтому до ужина я занималась упражнениями и собирала ману.

Вот какой у меня был план: в течение года копить ману – разве что возникнет чрезвычайная ситуация или представится редкий шанс (например, убить пожирателя душ!) – а затем продуманно использовать несколько кристаллов в самом конце семестра, чтобы упрочить свою репутацию. Тогда я обзаведусь союзниками к выпуску. Все, даже ребята из анклавов, копят ману как могут в промежутках между нападениями злыдней. Ее нельзя пронести с собой, даже если она аккуратно запечатана в хранилище, наподобие маминых кристаллов. То есть, конечно, можно, но все хранилища будут досуха высосаны на входе, потому что входное заклинание съедает очень много маны. Зато взамен тебе дают дополнительный объем багажа. Не очень большой, поэтому оно того не стоит – если только ты не член анклава, который может спокойно выбросить тридцать полных хранилищ ради дополнительных двухсот пятидесяти граммов. Но на моей памяти у мамы никогда не было больше десяти полных кристаллов, а в последние годы и того меньше. Я пришла в школу с маленьким рюкзаком и запасом пустых кристаллов.

Ни у кого столько нет. Большинство хранилищ гораздо объемнее и тяжелее, чем мамины кристаллы, поэтому мало кто может позволить себе принести их в школу; а если их соорудил в мастерской четырнадцатилетний подросток, они еще и плохо работают. У меня приличное положение, но очень сложно наращивать запас, если на тебя постоянно бросаются злыдни. И становится все труднее наполнять кристаллы с помощью физических упражнений: чем старше и сильнее я становлюсь, тем проще даются приседания и отжимания. В этом смысле мана бесит. Физический труд сам по себе не считается. В ману превращается количество усилий, которых человеку это стоит.

В следующем году мне отчаянно понадобятся товарищи, которые будут меня прикрывать и помогут наполнить еще сколько-то хранилищ. Если я дойду до выпуска с пятьюдесятью полными кристаллами, то сумею в одиночку расчистить путь к воротам для себя и своих союзников. Никакой более хитрой стратегии не потребуется. Это одна из немногих ситуаций, когда есть польза от стены смертоносного огня: ведь именно таким образом школа прибирает в столовой и дважды в год дезинфицирует классы. Но ничего не выйдет, если я не буду придерживаться графика. А значит – та-дам! – двести отжиманий до ужина.

Хотелось бы мне сказать, что я совсем не думала об Орионе, но на самом деле массу времени я потратила, невесть зачем гадая, каковы шансы, что он пойдет со мной на ужин. Я остановилась на шестидесяти процентах вероятности, но признаюсь, что была бы разочарована, если бы, выйдя, не увидела его серебристой макушки. Орион ждал меня в назначенном месте. Нкойо и Кора тоже ждали, тщетно стараясь не пялиться на него. Кору, судя по всему, обуревали ревность и смущение, а лицо Нкойо превратилось в деревянную маску. В коридоре ко мне присоединилась Лю; Джовани выбежал из своей комнаты и в последнюю минуту нагнал нас.

– Кто-нибудь тут учит древнеанглийский? – спросила я, когда мы зашагали в столовую.

– Есть один парень, годом младше нас, – ответила Нкойо. – Не помню, как зовут. А что?

– Девяносто девять заклинаний для уборки, – сказала я, и все сочувственно засопели.

Кроме меня, наверное, в школе больше нет ни одного человека, готового обменять серьезные боевые заклинания на вызов воды. И никто не сможет наложить боевые чары, которые я получаю.

– Джефф Линдс, – неожиданно произнес Орион. – Из Нью-Йорка, – добавил он, когда мы взглянули на него.

– Если ему нужны девяносто девять способов прибрать в комнате на древнеанглийском языке, пошли его ко мне, – сказала я любезно.

Орион нахмурился.

Он хмурился и во время ужина, а я была исключительно мила с ним. Я даже предложила ему пирог с патокой, который мне удалось ухватить. Невелика потеря – я ненавижу патоку. Орион, судя по всему, хотел отказаться. Но он – шестнадцатилетний мальчишка, которому приходится исследовать все съестное на предмет потенциальной заразы. Никакой героизм не спасет тебя от дизентерии или пикантной капельки стрихнина в соусе; к тому же Орион не обменивал свои услуги на что-нибудь полезное, типа добавки за обедом. Поэтому он мрачно сказал «спасибо», взял пирог и съел его, не глядя на меня.

Он увязался за мной, когда я, прихватив поднос, отправилась к конвейеру, снабженному громадной надписью «Сдавайте посуду» (безумная, совершенно бессмысленная фраза). Впрочем, это не такая проблема, как сам процесс сдачи – нужно запихнуть поднос в темную прорезь в массивной металлической стойке, которая медленно вращается от движения конвейера. Поскольку тарелки и подносы очищаются с помощью струй смертоносного пламени, которое отгоняет злыдней, безопаснее всего – у дальнего конца, но там почти невозможно найти свободное место. Лишняя минута, проведенная возле конвейера в поисках свободного пространства, того не стоит. Я обычно ставлю посуду где-нибудь посередке – там короче очередь.

Орион решил, что это самое подходящее время для личной беседы.

– Ты ловко притворяешься, – сказал он мне на ухо. – Но поздно. Думаешь, я обо всем забуду, потому что ты вдруг стала вежливой? Ну-ка, расскажи еще разок, что на самом деле случилось с Луизой.

Он убедил всю школу, что мы встречаемся, и даже не понял этого. Я закатила глаза – образно выражаясь, конечно: я не настолько глупа, чтобы отводить взгляд от стойки с посудой хотя бы на секунду.

– Да-да. Ты такой благоразумный и справедливый, что мне просто не терпится с тобой поделиться.

– Что? – переспросил Орион – и тут шестирукая тварь, похожая на помесь осьминога с игуаной, выскочила из пустой посудной стойки, совершившей очередной оборот, и прыгнула, целясь в