Позывные — «02» - Кудрат Эргашев

— Можно мне?.. — встрял Лялин-младший, но мать перебила его:

— Подожди. Я сама. Конечно, у нас и раньше имелся магнитофон.

— Какой марки?

— Право, я не знаю.

— «Филлипс», — подсказал сын.

— Где вы приобрели его?

— В комиссионном, около вокзала. Там наш знакомый работает, Брискин.

— Вы его ремонтировали?

— Да, вроде…

— Это квитанция на ремонт вашего магнитофона? — Туйчиев протянул Лялиной квитанцию.

— Наверное.

— Ну, теперь расскажите, где ваш старый магнитофон?

— Мы его продали. — Ольга Дмитриевна смотрела на следователя ясными глазами.

— Кому?

— Совершенно посторонним людям, я их не знаю.

— За сколько?

— Не помню сейчас, кажется…

— Мама! — громко перебил Венька. — Зачем ты так… Никому мы его не продавали, я сейчас все расскажу…

В тот ветреный декабрьский день Венька, забрав из мастерской магнитофон, лениво брел по скверу. Когда первые капли дождя упали на землю, он забежал в телефонную будку. Через мгновение ливень уже хозяйничал на улице, низкие серые облака быстро плыли на запад.

«Светопреставление какое-то, — думал Венька, — и, кажется, надолго». Он повесил магнитофон на крюк под телефоном, порылся в кармане. Двухкопеечной не оказалось, пришлось опустить гривенник.

— Слушаю, — послышался в трубке женский голос.

— Капитолина Андреевна? Здравствуйте. Это Веня. Наташа дома?

— Здравствуй, — ответила Наташина мать. — Ее нет.

— Извините. Я попозже позвоню.

Дверь будки открылась, и рядом с Венькой очутился высокий юноша в синей куртке. Не обращая внимания на Веньку, он протянул руку к телефону. Венька попытался выйти из будки, и только теперь, кажется, парень заметил его. Сузив глаза, он улыбнулся Веньке, загородив собой дверь.

— Подожди, абитуриент. Сначала помолись: сейчас буду бить, — предупредил он и сочувственно добавил: — Ничего не попишешь, так надо.

— Да ты что? Пусти…

Сердце у Веньки застучало быстро и глухо. Предательски выдавая испуг, задрожало левое веко.

— Ладно, — внезапно сменил гнев на милость парень. — Обойдемся без мордобоя. Не правда ли?

Он снял с крюка магнитофон. Затем стянул с себя куртку, больно задев локтем Венькин нос, и завернул магнитофон.

Зажатый в угол, Венька не шевелился, только тяжело дышал.

Парень молниеносно разобрал трубку, вынул мембрану.

— В случае нападения звоните «02», — посоветовал он Веньке и вышел в поток ливня, который уже переходил в снег. Где-то у поворота, увидел Венька, к нему присоединились еще двое ребят, и все вместе они укатили на подошедшем троллейбусе.

— …Я очень жалею, что Веня рассказал вам все, теперь его затаскают по судам, а я буду жить в страхе, что ему отомстят. — На глазах Лялиной показались подкрашенные черной тушью слезы. — Никаких претензий мы не имеем. Прошу занести это в протокол.

«А ведь страх перед грабителями — тоже наша вина. Как часто приходится продираться сквозь это унизительное чувство в поисках истины. И как обидно, что преступник нередко рассчитывает именно на страх, который служит ему панцирем от карающего меча правосудия», — подумал Арслан.

— Ваша позиция вредит не только вам, Ольга Дмитриевна, — в голосе следователя зазвучали жесткие нотки. — Она постоянно травмирует Веню, чего вы так боитесь. — Он помолчал немного и добавил: — С помощью этого магнитофона совершено тяжкое преступление.

Лялина побелела.

— Да, да. И, кто знает, заяви вы об ограблении, может, ничего бы и не случилось. Отсюда и наши претензии к вам, — подчеркнул Туйчиев. — Веня, ты не помнишь, какие записи были в магнитофоне?

— Поп-музыка, несколько шлягеров. Две, нет, кажется, три песни Высоцкого, — вспоминал мальчик. — Пожалуй, все.

— А как насчет классики?

Веня улыбнулся:

— Это и есть классика. А если вы про оперу и симфонии, то зачем их записывать? Их надо понимать. Я не поклонник этого жанра.

* * *

— Расскажите подробно, Бражников, что вы делали восемнадцатого января?

Вопрос, заданный Туйчиевым, вызвал у Бражникова удивление.

— Да я же рассказал.

— Ничего, повторите еще раз.

— Утром я поехал за гравием на карьер, по дороге машина закапризничала, часа полтора провозился, пока чинил, потом взял гравий и отвез его по месту назначения, куда и было занаряжено.

— Сколько ходок сделали?

— Одну, больше не успел. Я же говорю, машина сломалась.

— В котором часу вы выехали? — спросил Соснин.

— В девять.

— Где сломалась машина?

— Недалеко от автобазы, километрах в трех.

— Значит, вы проезжали мимо автовокзала после девяти часов?

— Да.

— Пассажиров брали?

— Нет.

— Вспомните, Бражников, может быть, все-таки брали?

— Не брал я никаких пассажиров, — Бражников нервно смял окурок и бросил его в пепельницу. — Не понимаю, чего вы от меня хотите.

— Приходилось ли вам в последние десять дней по каким-либо причинам сворачивать в сторону от дороги?

— Нет, не приходилось. Зачем мне сворачивать?

— Кто, кроме вас, мог ездить на вашей машине?

— На моей машине? Что вы, никто не мог.

— Послушайте, Бражников, ложь еще никому не помогала. Зачем вы ездили в колхоз «Победа»?

— В жизни не был там, — угрюмо сказал Бражников.

— К сожалению, факты говорят обратное.

— Там и гравия никакого нет, для чего мне туда лезть? Я же говорю, гравий брал, больше нигде не был.

— Дело гораздо серьезнее, чем кража гравия. Совершенно ограбление, и на месте происшествия обнаружены следы протектора, принадлежащие вашей машине.

Шофер побелел, лежавшие на коленях руки бессильно упали, он почувствовал, как ноги сразу стали какими-то ватными и чужими.

— Будете говорить правду, Бражников? — Арслан спросил спокойно, не повышая голоса.

Но именно это спокойствие и тихий голос следователя больше всего пугали Бражникова. Чувство страха охватило его. Растерянный и подавленный, он только судорожно открывал рот, пытаясь что-то ответить.

— Непричастен я к этому, — наконец с трудом выдавил Бражников.

— Как ваша машина оказалась в стороне от дороги, на полях колхоза «Победа»?

— Стойте, да ведь… — начал шофер и запнулся. Помолчав, он посмотрел на Туйчиева и, встретив прямой, немигающий взгляд, махнул рукой. — Хорошо, я скажу, только я не виноват… Ведь как получилось… Машина у меня старая, часто ломается, тут еще мотор забарахлил, вот и простоял на приколе дней десять, пока ее латали. А на ремонте, сами знаете, какой заработок. Кое-как перебрал по винтику мотор, отрегулировал — застучало мое авто, стал ездить, да толку нет все равно — покрышки совсем лысые. Я начальнику колонны всю плешь проел, а с него как с гуся вода: нету — и весь сказ. Ну, я сам на поиски пошел, поначалу бесполезно. Водички можно? — Выпив воды, он продолжал: — И восемнадцатого, нет, девятнадцатого января мне повезло: пришел рано утром на автобазу, зашел за гаечным ключом в мастерскую, смотрю, в углу стоят совсем еще хорошие покрышки. Я и «оприходовал» их, вроде украл, что ли. Так это на них, товарищ следователь, кто-то в то место ездил, потом, видно, снял, а я, дурак, взял. Честное слово.

— Не слышали, искал кто-нибудь эти покрышки?

— Я еще удивился, что так гладко сошло. Виноват, конечно, но упаси боже, к такому делу, про которое вы сказали, касательства не имею.

Зазвонил телефон. Говорил начальник ГАИ Камалов.

— На окраине города обнаружена оставленная водителем автомашина ЗИЛ-555 с замерзшим радиатором. Номер машины 66-00, как раз та, которой вы интересовались. Машина у нас. Нужна ли вам помощь в выяснении личности водителя?

— Спасибо, Джавал Низамович, он нам уже известен.

Увидев настороженный взгляд Бражникова, внимательно прислушивающегося к разговору, Туйчиев опустил на рычаг трубку и сказал:

— Пока все, Бражников. Мы проверим ваши показания.

Бражников понурился и вышел.

— Ну что? — обратился Соснин к Арслану.

— Звонил Камалов. Говорит, что Самохин бросил свою машину, ее нашли недалеко от кольцевой дороги.

— Вот как! — удивился Соснин.

— Понимаешь, меня настораживает то, что он сделал это именно после того, как я вызвал его к себе на три. Странно, очень странно, — Арслан задумчиво потер переносицу.

— Что предпримем?

— Давай сделаем так. Сейчас поедем на автобазу. Ты займешься там проверкой показаний Бражникова, а я — Самохиным. Идет?

Соснин молча подошел к вешалке и стал надевать пальто.

Всю дорогу на автобазу Арслана ре покидало чувство безотчетного беспокойства, казалось, он упустил что-то очень существенное. Он мысленно перебирал события последних дней: нет, вроде все шло как они наметили. На мгновение он успокаивался, но тут же необъяснимая тревога охватывала его. Это из-за Самохина, чье поведение было совершенно непонятным. Арслан уже отругал себя, что не сразу вызвал Самохина, хотя и понимал, что вряд ли это могло предотвратить случившееся, если Самохина испугал вызов.