Долгая зима - Лора Уайлдер Инглз

— Я хотела увидеть свет, — пояснила она. — Должен же хоть в одном доме гореть свет.

— Ну и что ты увидела?

— Ничего, — ответила Лора. — даже света лампы из окна на первом этаже и то не было видно.

Кэрри тихо лежала в своей кровати возле трубы, которая поднималась снизу от печки и немножко ее согревала. У нее в постели тоже был утюг. Когда мама пришла, чтобы уложить с ней рядом Грейс, Кэрри уже уснула.

— Вы не замерзли, девочки? — шепотом спросила мама, наклоняясь над кроватью Мэри и Лоры и плотнее укутывая их одеялами.

— Мы постепенно согреваемся, — отвечала Лора.

— Тогда спокойной ночи и приятных снов.

Но даже согревшись, Лора не сразу уснула. Прислушиваясь к диким руладам ветра, она думала о том, что каждый домик в городе одинок посреди бушующих снежных вихрей, сквозь которые не видно даже света из окон ближайших соседей, и весь их городок тоже стоит один посреди бесконечной прерии. А город и прерия затерялись в дикой метели, в которой не различить ни земли, ни неба — ничего, кроме свирепого ветра и бесконечной белой пустыни.

Потому что буран был белым. Среди ночи, когда давно уже зашло солнце и погас последний луч света, вокруг беспрестанно кружились белые вихри.

Луч лампы может пробиться сквозь самую черную ночь, крик человека можно услышать издалека, но ни свету, ни звуку не преодолеть свирепый буран, который вопит дикими голосами и светит неестественным светом.

Одеяла уже согрелись, Лоре стало тепло, но ее все равно била дрожь.

Никакая буря нам не страшна

К диким завываниям ветра примешался стук печной дверцы и пение папы: "Как счастливый подсолнух, я к солнцу тянусь, поворачиваясь на ветру!"

— Каролина! — крикнул он снизу, подойдя к лестнице. — Когда ты спустишься вниз, печка разгорится. Я пошел в хлев.

Лора услышала, что мама встает.

— Лежите спокойно, девочки, — сказала мама. — Встанете, когда согреется дом.

В комнате была лютая стужа, к тому же рев и вой бури мешали Лоре уснуть. Заиндевелые гвозди торчали из крыши слов белые зубы. Полежав еще несколько минут, она вслед за мамой спустилась вниз.

Огонь весело горел в печке, и хотя ее стенка, выходившая в переднюю комнату, раскалилась докрасна, в комнатах по-прежнему было холодно и так темно, что утро, казалось, еще не наступило.

Вода в ведре покрылась слоем льда. Лора разбила лед, налила воды в таз и поставила его на печку. Потом они с мамой, дрожа, стали ждать, пока вода согреется настолько, чтобы можно было умыться. Лоре уже начинало нравиться жить в городе, но зима и здесь зима.

Когда папа вернулся, усы у него заиндевели, а нос и уши покраснели как вишни.

— Ну и буран! — воскликнул он. — Хорошо, что у нас такой прочный хлев. Мне пришлось раскапывать снег, чтобы туда войти. Снегу намело чуть ли не до самой крыши. Я ходил в чулан за лопатой, и если б не твоя бельевая веревка, Каролина, я бы заблудился. Горячие оладьи и жареная свинина — вот, что мне надо. Я голоден как волк!

Пока папа умывался теплой водой из таза и причесывался, Лора расставила вокруг стола стулья, а мама разлила по чашкам душистый чай.

На столе папу ждали горячие оладьи и хрустящие ломтики свинины, политые янтарным жиром со сковородки и соусом из сушеных яблок и сахарного сиропа. Масла не было, потому что Эллен почти не доилась, а остатки вчерашнего молока мама поделила между Грейс и Кэрри.

— Спасибо, что есть хоть немножко молока. Дальше будет еще меньше, — вздохнула она.

За столом тоже было холодно. После завтрака все собрались вокруг печки и молча слушали, как воет ветер и бьются о стены и окна снежные вихри.

— Пойдем, Лора, надо закончить все дела. И тогда можно будет с чистой совестью сидеть возле печки, — сказала мама, вставая со стула.

Казалось странным, что в этом добротном крепком доме огонь не согревает кухню. Пока мама ставила на печку бобы, а Лора мыла посуду, обе думали о том, как теперь должно быть холодно в хижине на участке. Мама подбросила в печку угля и взялась за метлу, а Лора, дрожа, остановилась под лестницей. Надо подняться и постелить постели, но сверху несло таким холодом, что, несмотря на шерстяное платье, нижние юбки и красное фланелевое белье, Лоре казалось, будто она стоит совсем голая.

— Пускай постели проветрятся, Лора, снизу беспорядка не видно. Ты уберешь их, когда в доме станет теплее, — сказала мама.

Она подмела кухню и вместе с Лорой села у печки погреть замерзшие ноги на решетке. Папа вышел из кухни и вернулся в шубе, шарфе и с шапкой в руках.

— Схожу к Фуллеру узнать, что нового, — сообщил он.

— Может, тебе лучше остаться дома? — спросила мама.

— А вдруг кто-нибудь заблудился? — Надев шапку, папа остановился в дверях и добавил: — Ты обо мне не беспокойся! Я знаю, сколько шагов до другой стороны улицы, и если сразу не наткнусь на какой-нибудь дом, то не сделаю ни шагу вперед.

С этими словами он вышел и закрыл за собою дверь. Лора протерла дырочку на обледеневшем стекле, но как папа вышел из дому и в какую сторону пошел, она не увидела. Ничего, кроме белой пустоты, за окном не было видно, и она медленно вернулась к печке. Мэри молча качала на коленях Грейс. Лора и Кэрри просто сидели и ничего не делали.

— Если на дворе буря, это еще не значит, что в доме должно царить уныние, — сказала мама бодрым тоном.

— Какой толк от того, что мы сидим в городе? — вслух подумала Лора. — Мы все равно тут одни.

— Человек не должен ни от кого зависеть, Лора, — возразила мама.

— Если бы мы не переехали в город, папе не пришлось бы ходить на улицу в такой буран узнавать, не заблудился ли кто-то из соседей.

— Что бы там ни было, нам пора учить уроки для воскресной школы, — твердо прервала Лорины сетования мама. — Каждая из нас прочитает по стихотворению, которое мы выучили на этой неделе, а потом мы вспомним старые уроки.

Грейс, Кэрри, Лора, Мэри и мама по очереди прочитали стихи.

— А теперь Мэри прочитает нам самое длинное стихотворение, какое она помнит. Потом Лора, а потом Кэрри. Посмотрим, кто из вас запомнил больше.

— За Мэри нам все равно не угнаться, — вздохнула Кэрри, заранее примирившись с тем, что знает меньше других.

— Не бойся! Я тебе помогу, — подбодрила ее Лора.

— Вас двое против меня одной. Это несправедливо, — возразила Мэри.

— Еще как справедливо! Правда, мама? Ведь Мэри начала учить стихи из Библии намного раньше Кэрри, — вступилась за сестренку Лора.

— Да, пожалуй, — решила мама, — так будет справедливо. Ты, Лора, можешь подсказывать Кэрри.

Они начали читать и читали до тех пор, пока Кэрри даже с помощью Лоры уже не могла больше ничего вспомнить. Мэри с Лорой остались состязаться один на один.

В конце концов Лоре пришлось сдаться. Ей ужасно не хотелось признать, что Мэри знает больше, но деваться было некуда.

— Ладно, Мэри. Я больше ни строчки не помню, — нехотя сообщила она.

— Мэри победила! Мэри победила! — радостно захлопала в ладоши Кэрри, а мама, улыбаясь, сказала:

— Ты у меня умница, Мэри.

Все посмотрели на Мэри, а она смотрела в пустоту своими большими прекрасными голубыми глазами, которые ничего не видели. Когда мама ее похвалила, она улыбнулась от радости. А потом лицо ее померкло, как меркнет свет перед приближением бури. Оно вдруг стало таким, каким бывало прежде, когда она, еще зрячая, ссорилась с Лорой. Она никогда ни в чем не хотела уступать Лоре — ведь она старшая и, значит, самая главная.

Потом лицо ее залилось краской, и она тихо призналась:

— Я тебя не победила, Лора. Я тоже больше ни строчки не помню.

Лоре стало стыдно. Она изо всех сил старалась опередить Мэри, но, как бы она ни старалась, до Мэри ей далеко. Мэри и вправду лучше всех. И Лоре в первый раз захотелось стать учительницей, чтобы заработать денег и отправить Мэри учиться в колледж. "Как бы мне трудно ни пришлось, я буду стараться, и Мэри все равно поступит в колледж", — подумала она.

В эту минуту часы пробили одиннадцать.

— Ой, я же совсем забыла про обед! — И мама помчалась на кухню поворошить в плите дрова и посолить бобовую похлебку.

— Подбрось угля в печку, Лора! — крикнула она. — Она еле-еле греет.

В полдень папа вернулся. Подойдя к печке, он снял шубу, шапку и протянул их Лоре.

— Повесь на место, пожалуйста, а то я очень замерз, — сказал он.

— Извини, Чарльз, но я никак не могу согреть дом, — крикнула мама из кухни.

— Ничего удивительного. Сейчас 20 градусов ниже нуля и сильный ветер. Такой страшной бури здесь еще не бывало. К счастью, все на месте, никто не потерялся.

После обеда папа стал играть на скрипке гимны, и весь день семья пела хором

Есть на свете края — ярче ясного дня,Если веришь — увидишь их...

и