Мой ангел - Олег Валерьевич Голиков

разлюбила её. А я не хочу! Я хочу любить её! Я хочу, чтобы она была рядом! Но я боюсь папу, он даже запрещает мне думать маме.

На глаза девочки навернулись слёзы.

– Не плачь, Кристина, – я обняла её, – мама скоро уже вернётся, и вы снова будете вместе.

– Нет не будем! – совсем уже расплакалась Катина дочка, – папа постоянно говорит, что как только мама выйдет из тюрьмы, он снова её туда посадит!

«Вот ведь гад!», – подумала я, но вслух сказала:

– Не посадит. Твой папа не всесильный, найдутся люди, которые помогут твоей маме.

Но я сама не верила в эти слова. В нашей стране деньги имеют решающее значение, и все законы работают только на тех людей, у которых этих денег много.

– Да, – спохватилась я, – мама передала тебе письмо. Ты ведь уже умеешь читать?

– Умею, – Кристина вытерла слёзы, – меня мама научила.

– Мама научила? Ты же совсем маленькая была тогда.

– Да, – серьёзно кивнула девочка, – я с трёх лет читаю.

– Молодец!

Я протянула Кристине лист бумаги исписанный Катиным почерком. Девочка жадно пробежала его глазами, а потом прочла ещё раз, уже более внимательно, смакуя каждое слово. После этого она сложила листок вчетверо и прижала его к груди.

– Спасибо тебе, тётя Надя. Спасибо большое. Я буду хранить это письмо до тех пор, пока мама не вернётся.

Она крепко обняла меня и побежала обратно к детям. Она уже видела, что учитель физкультуры бросает на нас нетерпеливые взгляды. Всё знала эта маленькая девчушка, всё понимала. Не по годам развитый ребёнок.

Всю обратную дорогу я думала о том, как помочь Кате, но на ум ничего не приходило. Оставалось уповать лишь на какое-то чудо. А в чудеса я с недавних пор верила.

* * *

Потом потянулась бесконечная череда допросов. Следователи что-то выпытывали у меня, что-то хотели узнать. Однако, признаться, я вообще ничего не запомнила за эти две недели, ничего не запомнила, о чём они меня спрашивали. Рядом был Андрей. Он отвечал на все вопросы за меня. Мне редко приходилось открывать рот самой. А после его ответов следователи надолго замолкали, как будто теряли всю охоту спрашивать о чём-либо ещё.

Но не всё было так уж безоблачно. Чувствовалось какое-то незримое давление, оказываемое на нашу семью. Знакомые узнали, что меня выпустили из тюрьмы, но перестали узнавать меня на улице, более того с мамой перестали здороваться даже соседки. Папу хотели отправить на пенсию по состоянию здоровья, хотя по закону ещё не имели права, но что для них закон, для этой мафии? Потом в нашей квартире стали раздаваться телефонные звонки, которые говорили нам, что зря мы затеяли всё это дело с апелляцией. Отмотала бы я свой срок на зоне, и всё было бы спокойно, а так выйдет ещё хуже. Мама от таких разговоров совсем осунулась, не могла ни есть, ни пить. Папа держался, но тоже было видно, что он сильно переживает.

А потом посыпались жалобы на Андрея. Дошло до городского прокурора, и он проверил всё, связанное с моим адвокатом, даже звонил в Москву, и только после этого успокоился.

Он-то успокоился, а вот кое-кто нет. Мы возвращались с Андреем с очередного допроса в прокуратуре. Возвращались пешком, мы иногда так делали, когда на улице стояла хорошая погода. Сегодня как раз был такой день. Впрочем уже вечер. Да, солнце клонилось к закату, деревья отбрасывали длинные тени, но было ещё тепло. Мы шли и наслаждались возможно последним тёплым деньком. Андрей всегда провожал меня до дома. Это уже вошло в привычку. Видимо кто-то об этом знал.

Из какого-то переулка вынырнули три мордоворота. Двое встали перед нами, а третий оказался за спиной у Андрея. Я обернулась и ахнула, он упёр в спину моему защитнику громадный, как мне тогда показалось, чёрный пистолет.

– Тихо, – приказал один из мордоворотов, – тихо, если не будете шуметь, то всё обойдётся, отделаетесь лёгким испугом. Если вздумаете брыкаться, всё может закончиться печально.

– Мы и не собираемся шуметь, – спокойно произнёс Андрей, – даже в мыслях не было. Только вот ствол пистолета, упёртый в спину, никак не располагает к приятной беседе. Может ваш товарищ уберёт его? Я никуда не убегу.

– Ишь чего захотел, ментяра поганый! – раздался голос из-за спины.

– Ну вообще-то я не ментяра, как вы выразились. Я адвокат.

– Твоё счастье, – засмеялся третий бандит, – был бы ты ментом, Домкрат живо бы тебя порешил, даже спрашивать не стал бы. Он ужас как ментов не любит!

– Он ведь вам рассказал, почему он так ментов не любит? – спросил Андрей, а я почувствовала, как напрягся бандит за спиной.

– Хотя впрочем вряд ли, – продолжал адвокат, – таким в вашей среде не хвастаются. Но ненавидеть их у него есть все основания. Что они с ним творили, когда он провёл ночь в участке!

– Что? – не понял первый бандит.

– Ладно, проехали, – махнул рукой Андрей, а бандит за его спиной весь побелел и опустил оружие.

– Что они с тобой творили? – теперь первый бандит спрашивал уже у Домкрата.

– Серый, да ничего, всё он сочиняет, ничего не было.

– А он ничего ещё не сказал! Что было?! Ладно, потом с тобой разберёмся!

В ответ на это Домкрат развернулся и быстро побежал по улице.

– Вот ведь, – сказал первый бандит и так страшно выругался, что моё воспитание просто не позволяет привести здесь весь текст этого ругательства.

Другой его товарищ растерянно смотрел вслед убегающему Домкрату и всё повторял:

– Как же так? Как же так?

– Вот так! – развернулся к нему Серый, – ты с ним водку каждый день жрал, а он… Ладно, не за этим сюда пришли. Хотя спасибо тебе, адвокат, за то, что раскрыл нам глаза на нашего товарища. Интересно, откуда ты это знаешь?

– Я вообще много чего знаю, – уклончиво ответил Андрей, – например, я знаю, что вас послал сюда…, впрочем не будем произносить это имя вслух, в этом городе оно слишком известно. А хочет он, чтобы я прекратил защищать Надежду, и уехал в Москву. И готов даже заплатить мне кругленькую сумму, если я так сделаю. Если же я не соглашусь, то вы дня через два подстережёте меня где-нибудь и хорошенько отметелите. Если же и это не поможет, то вообще убьёте, но до этого он дела доводить не хочет, потому что убийство московского адвоката вызовет широкий резонанс, и из столицы может приехать большая следственная группа, которая быстро раскроет все его тёмные делишки.

– Слушай, откуда ты всё это знаешь? –