Твой личный Демон - Эмма Ласт

Лилит. Терпким запахом страсти. Гаап встает и бросает цветок в огонь. Пламя вспыхивает разноцветными искрами, до золы выжигая его воспоминания.

Гаап успел прочесть послание в брошенных на стол цветах. Как и Асмодей. Насчет двух других братьев он не был уверен, но, даже если они и увидели навет, это знание ничего им не даст.

Гаап уходит в кабинет и, плеснув в бокал чистой похоти из графина, мысленно зовет демона-прислужник. Слуга появляется незамедлительно и склоняет рогатую голову.

- Докладывай.

- Следов нет, мой Господин. Место перехода опечатано и не подает признаков магического вмешательства, - Гаап делает глоток, хмуро глядя перед собой.

- Что с замком?

- Продолжаем поиски, - демон смиренно смотрит в пол. Два длинных витых рога указывают на Гаапа и он ловит себя на мысли, что хочет выломать их из черепа ищейки. Но от желания до поступка - вечность в забвении, он знает это, поэтому не двигается.

- Оставить проход и бросить все силы на поиски замка. Ищите на севере, в горах. И не попадайтесь на глаза Асмодею.

Демон кивает и испаряется, оставив после себя облачко серы, а Гаап, осушив бокал, выходит на террасу.

Мир демонов спит. Солнце, висящее высоко над горизонтом и заменяющее земную Луну, покрыто туманом, как и всегда в это время суток. В густом сумраке далеко внизу вспыхивают крошечные огоньки блуда и так же, как в угодьях его братьев, сотни скваров собирают свежие эмоции без перерыва на сон и отдых.

Гаап вдыхает, вспоминая запах Лилит и мысленно взывая к ней. Перед глазами образ прекрасной, волнующей рыжеволосой женщины с чувственными губами и глазами цвета солнца. Острый, насмешливый язычок и тонкие пальцы с длинными ногтями.

Он почти видит перед собой красивую упругую грудь и нежную мягкую округлость живота, бархатную кожу... и слышит запах. Запах ее плоти, зовущей погрузиться в нее и потерять себя.

Гаап запускает стакан в ночь и кричит. Про себя, мысленно, впиваясь сильными пальцами в перила ограждения.

Где ты, Лилит?

Он жаждет вновь прикоснуться к ней. Жаждет обладать ею. Ее телом, мыслями, всем ее существом. И желания эти так же смешны, как и его страсть к демонессе. Последней суккубе их мира.

Гаап вспоминает наставления Асмодея и поджимает губы. Он знает, почему Лилит бежала. Из-за кого. И дело вовсе не в печати.

Асмодей возжелал демонессу. И Гаап мучительно гадал, добился ли брат ее благосклонности. Прикусывали ли его губы ее острые розовые соски, а пальцы ласкали мягкие мокрые складки? Гаап представлял Лилит в объятиях Асмодей и сходил с ума.

Он ревновал. Ревновал суккубу! Эмоции клубились вокруг Гаапа плотным маревным кольцом и не давали мыслить связно. Он вдруг вспомнил, как обнаружил Лилит в своей спальне.

Густые рыжие пряди разметались по черным простыням и одна грудь, обнаженная, показалась, будто случайно, из-под одеяла. Он коснулся ее и Лилит открыла глаза, которые тут же наполнились удивлением.

Ее замок не привязан к одному месту. Он перемещается по всему демоническому миру и никогда не появляется в одном месте дважды.

Блудный дом блудницы.

Что она сказала ему тогда? Что вернулась из мира людей в свой замок, а оказалась в его постели? Гаап понимал, что это был фарс, выдумка, фикция, но она села, обнаженная по пояс, и он услышал ее зов. Зов плоти.

Она осталась единственной в своем роде. Суккубой, последней высшей Демонессой. И в протянутых к нему руках он видел только наслаждение, сытость и покой, которые не могли дать смертные женщины.

Она была равной ему.

И сплетаясь телами, они давали и отнимали энергию друг друга в сладком и томительном противостоянии. Играли, по очереди осушая друг друга, доводя до изнеможения, до той грани, из-за которой можно не вернуться, но они возвращались. И воскреснув, рассыпались в тугих искрах обоюдного оргазма.

Гаап встряхивает головой, смахивая наваждение и, чувствуя как восстает плоть от одних только воспоминаний о Лилит, и возвращается в комнату.

Он не отдаст ее Асмодею. Видит небо, он найдет Лилит первым и, если будет нужно, обьявит братьям за нее войну.

Глава 26. Асмодей

Асмодей скучал.

Совет прошел не так гладко, как он планировал, но достаточно хорошо, чтобы сделать долгоиграющие выводы. Лилит еще не нашли. Он был уверен, что это дело времени и долго скрываться в мире людей она не сможет.

Не тот аппетит.

Конечно, искать демонессу там сложнее, но, если допустить вариант, что она нашла способ вернуться тайно, да хотя бы при помощи печатей, здесь, на земле демонов, у нее нет шансов.

Его ищейки найдут Лилит и даже блудный замок ее не спасет.

Сегодня Асмодей не пошел в оранжерею. Он хотел мыслить ясно, потому что из головы не шел навет. В сплетении длинных стеблей и бутонов, он увидел раздел мира.

Войну.

Последний раз Высшие демоны стали друг против друга за ресурсы, плотские угодия и скваров. Бессмысленная грызня привела к перебоям в портальной системе между мирами и поставила касту низших на грань вымирания.

Они своими руками разрушили основы.

Асмодей садится за рабочий стол и открывает нижний ящик, чтобы достать небольшой портрет в овальной раме. На нем в роскошном старинном кресле сидит женщина. Из глубокого разреза бархатного платья, цвета спелой черешни, выглядывает стройная ножка с кожей молочной белизны. Руки заведены за спинку кресла, голова запрокинута, но не до конца, так что Асмодей различает прикусанную нижнюю губу и прикрытые от страсти глаза.

От страсти к нему. Ее кисти привязяны к спинке кресла и платье - лишь иллюзия, сотканная из багрового тумана. Он сам сотворил ее, чтобы не ослепнуть, не сойти с ума от истинной ее красоты.

Асмодей проводит пальцами по портрету и ему кажется, что Лилит подается навстречу, губы приоткрываются и ветер доносит до ушей сдавленный стон.

Ему пришлось заманить ее обещанием печати. Последнюю истинную суккубу, матерь всех Демонесс, единственную выжившую после той страшной войны.

Когда низшие демоны, голодные и злые, устав рвать друг друга, пошли на высших. Когда хватали тех, кто был им по зубам, и высасывали все силы до капли. Они уничтожили дочерей Лилит. Мелкие, рогатые ублюдки пошатнули равновесие и братьям пришлось объединиться. Они создали Совет Высших и стали вершить правосудие от его имени.

Лучше поздно, чем никогда.

Асмодей проводит пальцем по бархату платья на