Китайский алхимик - Лин Гамильтон

Вскоре после представления я получил приглашение прийти к женщине по имени Линфэй. Я решил, что это имя она получила во дворце, а не при рождении. «Лин» — это позвякивание нефрита, поэтому я решил, что женщина, наверное, играет на музыкальном инструменте, хотя не мог припомнить, чтобы мы были знакомы. Однако доброе имя Линфэй было всем известно. Именно к ней женщины обращались, когда у них возникали определенные медицинские проблемы, например, пятна на коже, которые, по их мнению, портили их красоту и отвращали от них Сына Неба, а также с сугубо женскими проблемами. Конечно, во дворце было множество докторов, но, похоже, императорские наложницы предпочитали обсуждать свои дела с Линфэй. Я недоумевал, что ей нужно от меня.

Меня провели в довольно простую комнату, где я остался ждать. У меня было ощущение, что за мной наблюдают, что в тени кто-то прячется. Я никого не мог видеть, но в комнате витал слабый аромат гвоздики, который особенно любили в гареме, а также сладкого базилика и пачулей. Однако после нескольких минут ожидания я решил, что это какой-то розыгрыш, и повернулся, чтобы уйти.

— Я не отпускала тебя, — произнес голос. Я повернулся и увидел женщину в простом платье из роскошной ткани в европейском стиле без длинных, свисающих вниз рукавов, какие любили во дворце. Единственным украшением был пояс, на котором позвякивали кружочки нефрита, что соответствовало имени женщины. Ее лицо было набелено, лоб по моде выкрашен в желтый цвет, губы и щеки нарумянены, брови выщипаны, на их месте проведены сине-зеленые линии, напоминающие крылья мотылька. Волосы были собраны в высокий пучок, закрепленный изысканной булавкой, с которой свисали нефритовые шарики, позвякивающие при ходьбе.

— У меня для тебя есть задание, — произнесла женщина по имени Линфэй. — Насколько мне известно, ты умеешь читать и писать. Я хочу, чтобы, ты записал этот список, — она указала на кисти и тушь. Когда я повиновался, женщина продолжила: — Ты пойдешь на улицу аптекарей, а затем в лавку, название которой я тебе назову. Попроси владельца дать тебе порошки и принеси их мне как можно скорее. В кошеле денег более чем достаточно. То, что останется, можешь забрать себе. На них можно купить много клецок и обжаренных пирожков. Если ты вернешься быстро, я дам тебе еще монету, — с этими словами женщина бросила мне кошелек, напомнивший один из тех, что раздавал император накануне, и исчезла в тени.

Конечно, я был озадачен. Эта женщина знала обо мне намного больше, чем я о ней. Да, мне нравились клецки, которые продавали в известной лавке на базаре недалеко от улицы аптекарей. Мне уже не раз указывали, что я не тот костлявый ребенок, который впервые появился в императорском дворце. Откуда могло это быть известно императорской наложнице Линфэй, которую я только что увидел?

Это был первый из многочисленных сюрпризов, поджидавших меня во время моего общения с Линфэй. А также первое из многочисленных поручений. Меня регулярно отправляли на базар, чаще всего в аптеку. Зачастую мне приходилось довольно долго ждать, пока Линфэй занималась с молодыми женщинами, но в комнате было приятно находиться. Только через много месяцев я рискнул спросить обо всех этих настойках, но бесполезно: она ответила, что только время покажет, тот ли я человек, с кем она может быть откровенной.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Я стояла на узкой улочке в окаймлении высоких стен. Здания были из серого кирпича с серыми черепичными крышами, поэтому все вокруг было одного цвета, то тут, то там перемежавшегося яркими пятнами вывесок и в одном месте одиноким красным светящимся китайским фонариком, который, казалось, сиял в этой обстановке. Стояла тишина, позади меня едва слышался приглушенный шум улицы. На улице два человека играли в шахматы, рядом висели две птичьи клетки, в которых весело распевали их обитатели. Неподалеку мужчина чинил велосипед.

Какое-то мгновение я просто любовалась открывшейся мне сценой, отдыхая от нового Пекина с его уличным движением и небоскребами. Вот таким раньше был Пекин: городом узких улочек, как эта, которые назывались хутунами. Я попала в квартал хутунов. В такой Пекин, город маленьких кварталов, я влюбилась двадцать лет назад и я была счастлива вновь обрести его. Жители сами управляли своими районами, выбирали собственных руководителей, устанавливали для всех правила. Я вспомнила, что здесь многое было общим, когда увидела, как из дома появился подросток в пижаме и поношенном махровом халате, быстро пошел по улице и скрылся в общественном туалете с изображением мужчины и женщины — символами, понятными во всем мире. Это вызвало у меня улыбку. Повсюду виднелись электрические провода, телевизионные антенны и наряду с этим общественные туалеты.

Все это выглядело довольно скромно, но мило. В солидных серых стенах, обрамлявших улицу, виднелись двери, кое-где ветхие, кое-где более изысканные. Последние были выкрашены, часто в красный цвет, и рядом висели прелестные старинные дверные молоточки. Иногда мне удавалось заглянуть во внутренние дворики, которые в некоторых домах от глаз любопытных прохожих защищала декоративная стена или ширма.

Я была очарована и вспомнила: дома называются сихэюань — типичное жилье Северного Китая. В Запретном городе здания выстроены точно так же, правда, там они значительно больше. Это ряд одноэтажных домов с внутренними двориками, нечто вроде семейного комплекса. Войдя в дверь, которая на самом деле представляет собой ворота, называемые «ворота удачи», вы попадаете в первый дворик. Раньше можно было определить социальное положение обитателя сихэюаня по количеству балок у входа. Вы видите закругленные окончания балок, некоторые из них выкрашены и отделаны и нависают над дверью. Отсутствие балок или одна балка говорит о том, что здесь живет самая обычная семья. Пять балок — и вы в доме довольно важного человека. Семи балок нигде не встретишь, потому что число «семь» считается в Китае несчастливым, а «девять» предназначено исключительно для императора.

От всего этого захватывало дух, но, к несчастью, Бертона нигде не было видно. Я дала ему слишком большую фору, когда ждала у того магазинчика. Поэтому я решила просто воспользоваться моментом и побродить по улицам: вдруг мне повезет и Бертон появится. Если же нет, значит, я просто прекрасно проведу время, а потом вернусь в отель. Я знала, что нахожусь в квартале хутунов, а значит, заблудиться не могла, поскольку все улочки здесь расположены так же, как и в Запретном городе, точнее, как во всем Пекине, по крайней мере раньше, то есть по оси с севера на юг. Крупные улицы тоже проходят в этом направлении, а хутуны с основном расположены с востока на запад, связывая их между собой. Если я продолжу идти вперед, то выйду на большую улицу и на такси вернусь обратно в отель.

Но через несколько минут я начала волноваться. Да, конечно, хутуны шли с востока на запад, но были еще и маленькие боковые улочки, и я понятия не имела, откуда начала свой путь. Небо уже затянули тучи, посыпал легкий снежок, и все улицы приняли одинаковый вид. Время шло, а я все еще не вышла на главную улицу, как надеялась.

У меня появилась мысль, что я не только потеряла Бертона, но и потерялась сама. Однако и тут удача не отвернулась от меня. Первым признаком стал громкий барабанный бой, внезапно раздавшийся неподалеку. Должно быть, это Барабанная башня, обозначающая северную окраину старого города, а я знала, где она находится. Сообразив, что барабаны не станут бить вечно, я быстро пошла на звук. Свернув за угол, я поняла, что и в случае с Бертоном еще не все потеряно. Я немного попятилась назад, а потом снова осторожно выглянула из-за угла.

Бертон стоял перед одним из самых замысловатых сихэюаней, разговаривая с кем-то в дверях. У этого дома были довольно большие, украшенные богатым орнаментом «ворота удачи» с внушительными каменными скульптурами с обеих сторон — хранителями ворот. Стена дома тянулась вдоль улочки на много ярдов, а за стеной я разглядела весьма внушительную крышу дома. Если бы мне предложили делать ставки, я поспорила бы, что у владельца дома есть ванная комната. В конце концов, на воротах было пять балок. И по всей видимости, счастливцем был тот самый человек в черном.

Все это вызвало во мне большое замешательство, если не сказать раздражение. Несмотря на то что путешествие по хутунам было интересно мне как туристу, преследование Бертона не входило в мои планы, а его постоянная ложь начала меня злить. Однако у меня тоже созрел план, а именно — вернуться в отель и там подкараулить его. Барабанная башня, сказочное сооружение, где утром и вечером отбивали время для обитателей древнего Пекина во времена династий Юань, Мин и Цин, и такси до отеля помогут мне претворить мой план в жизнь. Оставалось только надеяться, что армейский офицер меня не узнал. Похоже, на улицах я была единственной европейкой, поэтому привлекала еще больше внимания. Было холодно, поэтому я надела шляпу и шарф, и когда промчалась мимо ворот, не заметила на лице человека в черном никаких признаков того, что он меня узнал. Они с Бертоном о чем-то оживленно беседовали. Поворачиваясь к нему спиной, я была почти уверена, что Бертон понятия не имел о моем присутствии.