Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего - Юрий Валин

— А где эти Кипочки? — с подозрением осведомилась Катрин.

— О, элитный район Ленинградской области. Комарово знаешь? Там рядышком, — Шурик взял еще эклер.

Женька подавился чаем.

— Земляков, произошедшее абсолютно не смешно, — резко сказал Сан Саныч. — С каждым может случиться. Благодарите бога, что все обошлось минимальными жертвами.

— И жертвы есть? — ужаснулась Катя.

— Ногу ваш командир сломал, — объяснил Шурик. — В колодец чуть не угодил. У него, понимаете, имелась фобия — в детстве очень боялся туда сверзнуться. Кинуло человека в самое безопасное место, но подсознательно он все равно помнил, что и там гибель может подстерегать. Вот и… Приедет, вместе с психологами будем разбираться.

— А документы? — осмелился поинтересоваться Женька.

— В порядке документы. Он не в колодец, а только около, — язвительно пояснил Сан Саныч. — Слушай, Екатерина, ты глаза прекрасные-бесстыжие не отводи. Что бы мы делали, если бы командир опергруппы вообще сгинул?

— Лично я бы рыдала, — совершенно серьезно призналась Катрин. — Я и так кругом виновата…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Полесская мышь

Москва. Расположение Отдела «К»

— А что этот «Жиу», приличный был кораблик? — спросил Сан Саныч, с отвращением разглядывая заварочный пакетик зеленого чая.

Сидящий за столом личный состав переглянулся. Если начальство зеленым чаем давиться собралось, значит, случилось что-то. Малоприятное.

— Катер-тральщик «Жиу» был довольно устаревшим судном, — осторожно сказал Женька. — И в кубриках у него пованивало. Это еще до того, как мы там… напачкали.

— Да уж, отнюдь не яхта Абрамовича, — подтвердила Мезина. — А что, кто-то нам счет за этот раритет выставил?

— Да какой там счет! — начальник Отдела «К» задумчиво топил пакетик в кружке. — Напрасно мы это корытце утопили. Можно было бы двигатель чуть подпортить. Пригодился бы корабль народному хозяйству. Назвали бы «Жорой», плавал бы, пользу приносил, тюльку ловил…

Рядовой и сержантский состав благоразумно помалкивал. Начальство глотнуло тонизирующего и укрепляющего иммунитет напитка, сдержало гримасу и поспешно взяло сушку.

— Пряники в шкафчике есть, — пробормотала Катрин. — Значит, не вышло у нас?

Сан Саныч пожал плечами:

— У вас вышло. Опергруппа отработала хорошо. Если, естественно, закрыть глаза на безобразную последнюю фазу. Смершевцы сработали на «пять». Документы доставили, сами уцелели. Вот дальше… Прокололись мы с Варвариным. Наверху нам не поверили.

— Глупо. Документы подлинные. Такие сведенья и… — не выдержал Женька.

Начальница кинула короткий взгляд, и рядовой Земляков поспешно сказал:

— Виноват.

— В подлинности документов никто не сомневается. И к работавшей с нами группе, слава богу, претензий нет. Вернувшихся бойцов наградили. Вам, гм, «вечная память» и спасибо. Вот только там, наверху, — Сан Саныч неопределенно ткнул в сторону шкафчика с немногочисленной посудой отдела, — убеждены, что карта минных полей далеко не полная. Есть мнение, что мин противник установил гораздо больше.

— Нужно было дорисовать, — высказала предположение быстро соображающая старший сержант Мезина и тут же оправдалась под укоризненным взглядом начальника Отдела: — Пардон, это меня Евгений остроумием заразил.

Майор кивнул:

— Смешно. Ну, вы тут повеселитесь, оцените ситуацию. А я пойду ответ Варварину писать.

Сан Саныч вышел, унося кружку с полезным, но ненавистным напитком.

— Тьфу, а вроде вполне нормальный план был, — вздохнула Катрин. — Нет, наверху так не любят. Непременно что-то масштабное нужно, с массовым героизмом, подтвержденным независимыми источниками. А где мы им масштабное возьмем? Мин им, понимаешь, мало. Офигительный довод. Вот и думай теперь, Земляков.

Огорченная начальница отправилась в свой кабинет, а Женька убрал в шкаф сушки, дабы продукт окончательно не засушился. Думай… Ну, что тут думать? В таком деле даже прилично выполненная работа стопроцентного результата не гарантирует. Наверху имеют право сомневаться. Мины — весьма гадостная вещь. Тут и через семь десятков лет трудно понять, кто, как и где минировал море. Вроде и не так много накидали, а все спуталось. А там придется кораблями и людьми рисковать. Варварину каково… столько труда, и на тебе.

Почта от внедренного агента приходила нерегулярно. Как подобная связь вообще возможна, Женька не понимал. Старался и не задумываться. Лишняя информация — это, знаете ли… Не положено знать, значит, и не нужно. У рядового Землякова и своих дел хватает. Вот берем отчет Шульца.[16] Безобразно его перевели, что уж тут говорить. А отдуваться опять же товарищу Землякову…

* * *

Женька маялся с морской терминологией, когда в кабинет заглянула Катрин:

— Шабаш. Передохни. В смысле, шагом марш на совещание.

В кабинете начальника уже ждали: насупленный командир расчетной группы старший лейтенант Филиков что-то спешно искал в своем облупленном боевом ноуте. Сам Варшавин разговаривал с гостем — штатским парнем, обряженным в глубоко демократичные джинсы и красную майку.

— Присаживайтесь, — майор кивнул на кресла и убрал подальше на стеллаж кружку с остатками лечебного настоя. — Имеем зародыш операции. Лаконичной и неожиданной. Познакомьтесь — представитель АЧА, что надлежит расшифровывать как Агентство Чрезвычайной Аналитики.

— Дивно. Я уж думала, что-то из индийской мифологии, — приветливо прокомментировала Мезина.

— Скорее уж из истории короткоствола, — негромко заметил гость.

Катрин глянула на него с интересом. Гость улыбнулся — улыбка у него была стеснительная, к тому же, похоже, он был несколько близорук.

«А очков-то не носит, деятель офисный», — с осуждением подумал Женька, и сам имеющий непростые отношения со средствами коррекции недостатков зрения, кои приходилось использовать как средство мимикрии. — «Еще и острят. Что еще за АЧА короткоствольная?»[17]

— Давайте ближе к делу, — призвал майор. — Человек представляет организацию новую, только встающую на ноги. Но нам настойчиво рекомендовали начать сотрудничество. В будущем пригодится.

— Собственно, мы надеемся и сейчас помочь, — гость удобнее пристроил на коленях щегольскую темно-синюю папку. — Есть вариант. Мы прокачали ситуацию…

— Прошу прощения, вы ее давно начали прокачивать? — с подозрением осведомилась Катрин.

Гость прищурился на часы на стене:

— Три часа. Не считая дороги. У нас, понимаете ли, своя методика.

— Стремительно работаете. Что, конечно, не может не радовать, — Мезина потрогала пластырь на запястье, скрывающий неэстетичную царапину, и поинтересовалась, не глядя на собеседника: — А вы, извините, очень засекречены? В смысле, имени вообще не имеете?

— Прошу прощения. Можете звать меня — Новик. Александр Новик. А вас я знаю. Читал ваш крайний отчет.

Катрин благосклонно кивнула. «Крайний» вместо «последний» она оценила. В общем, пришелец производил впечатление неплохое, невзирая на военно-морской псевдоним.

— Давайте-ка к делу, — напомнил майор, поглядывая на полностью ушедшего в виртуальный мир Филикова.

— Место — Полесье. Точнее — Волынь. От города Камень-Каширский примерно 20 км к северо-западу. Точнее — 18 километров 180 метров. Болото большое там, — объяснил Новик.

— Обнадеживает, — безрадостно пробормотала Катрин. — И что у нас там, в болоте? Неизвестный бункер ОКМ?[18] К нам болото каким боком?

— Прямым боком, — сказал Сан Саныч. — Специалисты утверждают, что там тральщик.

Бывают в жизни такие исключительные моменты, когда даже старший сержант Мезина не знает, что и сказать.

Темно-синяя папочка оказалась никакой не папочкой, а жутко продвинутым ноутбуком. Старший лейтенант Филиков на мгновение оторвался от собственного агрегата, со смутной ненавистью глянул на чудо техники и вновь углубился в расчеты.

— Смотрите, смотрите, не стесняйтесь, — призвал полевую группу Сан Саныч.

На экране возник щетинистый парень, держащий в руках кусок смятого гофрированного металла. Парень по-украински рассказывал про «величезний германський литак», показывал на заснеженное поле, рощу вдалеке. Болото в этом пейзаже угадать было сложно. Потом камера крупным планом взяла лежащий на снегу обломок выгнутой конструкции, довольно крупной, больше всего напоминавшей останки поржавевшей дворовой детской карусели. Парень и фрагмент загадочной карусели исчезли, на экране появилась сидящая за студийным столом девица, принявшаяся что-то взахлеб вещать. Женька украинский язык особенно трудным не считал, но тут дикторша так тарахтела и трясла нелепой прической, что общий смысл за отдельными словами мигом растворился. Нелепица какая-то.