Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Что касается плотности населения (меняющейся от квартала к кварталу), если в расчет принять площадь Стамбула, Эюба и Галаты, то она может быть оценена в 150–185 душ на гектар — в зависимости от того, какая именно оценка численности населения, минимальная или максимальная, положена в основу расчетов. Такая плотность должна быть признана для своей эпохи довольно значительной, но все же не чрезмерной{123}. Не следует, впрочем, забывать об обширных пространствах, на которые распространяются зеленые зоны и на которых воздвигнуты дворцы и культовые здания. Что касается «народных» кварталов, то в них плотность населения как была, так и остается огромной.

Распределение по этническому и религиозному признаку — меньшинства

Население Стамбула сильно разнится в этническом и конфессиональном отношении. Действительно, уличная толпа очень пестра. Кого только здесь не встретишь? Тут и турки, и греки, и армяне, и евреи, и цыгане, и арабы, и албанцы, и сербы, и молдаване с валахами, и персы, и европейцы — последние, правда, предпочитают для своих деловых маршрутов и прогулок кварталы Галаты. В XVI веке «франки» еще жили в собственно Стамбуле, но в следующем столетии в полном составе своих национальных землячеств перебрались на другую сторону Золотого Рога. С тех пор если они и пересекают залив в обратном направлении, то исключительно с официальными или протокольными целями. С такими, как, например, торжественное сопровождение своих послов, направляющихся в Сераль для вручения верительных грамот султану или великому визирю в день первой аудиенции. В самом деле, три католические церкви, имевшиеся в Стамбуле в середине XVI века, одна за другой прекращают свое существование. Церковь Святого Франциска Константинопольского куда-то бесследно исчезает в конце того же столетия — по-видимому, из-за отсутствия паствы. Церковь Святого Николая преобразована в мечеть в 1627 году, то же самое происходит и с собором Константинопольской Богоматери в 1640-м.

Если мусульмане и члены религиозных меньшинств смешиваются в уличной толпе и по необходимости общаются между собой, то проживают они все же порознь. Отмечено, например, что меньшинства группируются вокруг своей квартальной церкви или синагоги. Иногда эти местные меньшинства бывают довольно многочисленны, иногда, напротив, представляют собой малое скопление семей среди массы турецкого населения. Даже если отсутствуют взаимные симпатии между данной группой и окружающей ее средой, меньшинству, в любом случае, не приходится опасаться насилия или хотя бы даже проявлений враждебности со стороны большинства — Стамбулу в эпоху Сулеймана Великолепного погромы вовсе неизвестны.

Представляется вероятным, что инициатива обособления населения по религиозному или расовому признаку принадлежит правительству, а если и исходит от самих поселенцев, то, по меньшей мере, поощряется османским правительством, которое в подобном способе расселения находит ряд выгод как для себя, так и для данного местного меньшинства. Меньшинство, будучи в каждой местности территориально объединенным, более не чувствует себя затерянным в мусульманском большинстве, земляки и единоверцы получают возможность проявить взаимную выручку в трудный час, выполнять требования религиозного культа совместно. Новоселы находят внутри общины принятые у них на родине порядки и обычаи{124}, моральную, а иногда и материальную поддержку со стороны старожилов. С другой стороны, подобные скопления облегчают контроль турецкого правительства над неверными. Тем более что непосредственное руководство общинами такого рода осуществляется их религиозными главами — великим раввином у евреев, патриархами у греков и армян. А эти главы, в свою очередь, вовсе не заинтересованы в рассеянии своей паствы.

Эвлийя Челеби и Еремия Челеби в своих описаниях Стамбула подчеркивают локализацию национальных общин в городе, и благодаря сообщаемым ими сведениям можно установить, какие именно кварталы столицы были заселены «неверными».

Остальные кварталы, как допустимо предположить, были заняты турками. Еще точнее — мусульманами; быть может, и иными меньшинствами «неверных», но совсем уже немногочисленными.

Греки, представлявшие следующий после турок по численности этнический компонент столичного населения, в большей своей части не были потомками тех греков, что некогда населяли столицу Византии. Число греков, уроженцев Константинополя, получивших от султана дозволение остаться в родном городе после взятия его турками, было невелико. Большинство было депортировано главным образом в Адрианополь, на Галлиполи, в Бурсу, Филиппополь (Пловдив). Взамен Мехмет II (считавший, что присутствие греков в городе для выполнения некоторых функций все же необходимо) повелел доставить греков из Мореи, с островов Архипелага (Фасоса, Самофракии, Митилены), из Смирны, Синопа, Самсуна, Трапезунда. В XVI веке в Стамбул были привезены греки и из других частей континентальной Греции, а также из Фракии и Анатолии. Представители первой волны греческого переселения осели вокруг церквей, которые были сохранены османами специально для них. Особенно густо они поселились вокруг резиденции константинопольского патриарха. Первое время она находилась в церкви Святых Апостолов, а после ее разрушения в 1456 году (церковь была снесена, чтобы дать место строительству мечети Завоевателя) размещалась до 1586 года в церкви Непорочной Девы, что расположена между Адрианопольскими воротами и кварталом Балат. После того как турки превратили ее в мечеть Фетхийе, патриархат на несколько лет обосновался в церкви Богородицы (Феотокос), затем — в церкви Святого Димитрия и, наконец (1601), в церкви Святого Георгия в квартале Фанар, где патриаршая резиденция находится поныне. Таким образом, побережье Золотого Рога от Балата до Джибали сплошь заселено греками. Другие греческие кварталы тянутся вдоль Мраморного моря в Кумкапы и Саматию, еще одни — вдоль земляных валов в районе Топкапы и, наконец, — по всему противоположному побережью Золотого Рога, где греков особенно много в Галате, Топхане, Касим-паше и Хаскёй. За городской чертой они населяют, составляя кое-где даже большинство, некоторые деревни по Босфору: Куручешме, Арнавуткёй, Еникёй, Тарабья, Бююк-дере, а на азиатском побережье — Ускюдар и Ченгхелкёй{125}.

Самая высокая плотность греческого населения отмечается в фешенебельном квартале Фанар и вокруг него на стамбульском побережье Золотого Рога. В Фанаре, рядом с резиденцией патриарха, проживают исключительно самая крупная греческая буржуазия, самые богатые негоцианты, а также греки, занимающие высокие посты в османской администрации — прежде всего в должности драгоманов, официальных правительственных переводчиков. Таковы в XVII веке Панайот и Георгий Маврокордато, чьи прекрасные каменные особняки красноречиво свидетельствуют о высоком положении их владельцев не только на ступенях служебной лестницы, но и внутри греческой общины{126}.

Православные греки в своем распоряжении еще имеют довольно много церквей (круглым счетом тридцать, включая те, что находятся в деревнях по Босфору). Шесть или семь православных храмов имеются в квартале Саматия, три — в Кумкапы, четыре — между Джибали и Балатом, три — в Галате, три — в Еникёй на Босфоре. Количество церквей в некоторых кварталах служит наглядным указанием на степень плотности там греческого населения.

Евреи, составляющие в глазах турок единую религиозную общину, подчиненную великому раввину, в действительности очень далеки от организационного и религиозного единства. Они имеют разные корни и разные судьбы и разделены на ряд сект. Таким образом, вместо единой иудейской общины имеется несколько иудейских общин, причем каждая из них разнится от прочих не только в вопросах культа, но также в историческом и географическом отношениях. Так, имеется «ромейская» община. В нее входят потомки византийских евреев, и для нее характерна неукоснительная верность заветам иудаистской ортодоксии. Более либеральна в этом отношении караимская община, обосновавшаяся тоже в Византии, но гораздо позднее первой. Есть община сефардов — евреев, изгнанных из Испании и Португалии в XV веке;{127} к ней несколько позже примкнули и евреи, покинувшие Италию. Есть, наконец, и община ашкенази — евреев из Германии и других стран Центральной и Восточной Европы, которые были изгнаны по указу Людовика Баварского (1470). В начале XVI века завязалась упорная борьба между «романиотами» (евреями-«ромеями») и сефардами за обладание великим раввинатом, дающим контроль над всей иудейской общиной. Сефарды, к этому времени более многочисленные, вышли из соперничества победителями. К тому же «романиоты» стали жертвами двух ужасных пожаров, которые не только опустошили населенные ими кварталы, но, самое главное, уничтожили их синагоги, центры религиозного, социального и культурного общения. После этого бедствия старейшая в Стамбуле еврейская община рассеялась, ее члены примкнули к другим еврейским общинам города. В отличие от них ашкенази сумели отстоять целостность своей общины, которая значительно выросла вследствие прилива беженцев из Польши и Украины, где в период с 1648 по 1660 год прокатилась волна погромов. Караимы тоже сохранили свою обособленность и от сефардов, и от ашкенази. Они первоначально расселялись на участке побережья Золотого Рога между Балатом и Хаскёем, но в конце концов их община сосредоточилась исключительно в местечке Хаскёй, расположенном на северной стороне залива{128}.