Скелет из шкафа - Алина Кускова

— Я что, должен их помнить?!

Туровский пожал плечами и пошел к дому.

— Батюшки-светы! Батюшки-светы! Какие гости дорогие к нам пожаловали!

На крыльцо вывалилась огромных размеров пожилая дама в рваном, местами до неприличия, халате, к засаленным бокам которого прижимались две хрупкие малолетние девочки. То, что это были девочки, Туровский догадался по испуганно торчавшим косичкам. Неопрятный, замызганный вид малышек кричал о крайней нищете, в которой пребывали их родители. Они, кстати, выглядывали из-за широких плечей пожилой дамы и смущенно улыбались.

— Долгожданные вы наши! — продолжила кричать дама и полезла обниматься.

Василий Копейкин побледнел, кровь отхлынула от его лица, он был готов потерять сознание.

— А ты чего тут стоишь, эпилептик?! Марш в кресло! — скомандовала дама, обращаясь к одноглазому сыну. — Не ровен час свалится на людей добрых, совсем подорвано здоровье у человека…

Василий, приняв возглас на свой счет, вырвался из цепких объятий и ринулся в комнаты, расталкивая хозяев, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Там он снова едва не потерял сознание от едкого дыма, защипавшего моментально заслезившиеся глаза. Обессиленный, он рухнул в первое попавшееся кресло, показавшееся из всей древне-старомодной, практически убогой обстановки жилища наименее ущербным. Оно оказалось по иронии судьбы старым креслом-качалкой, не выдержало напора и развалилось на деревяшки, бросив Копейкина на скрипучий пол. Василий громыхнул полным мешком с костями и жалобно застонал, прижимая к груди какую-то деревяшку.

— Вот так и живем! — многозначительно изрекла Степанида Трофимовна, помогая бедолаге подняться.

— Василий, — пробормотал Туровский, — не нужно так отчаиваться, еще не все потеряно…

— Все потеряно, — перебила его Степанида Трофимовна, выставляя перед Туровским из закутка двух хилых подростков с прилипшими к позвоночнику животами, — ничего у бедных детей не осталось! Родители, — она кивнула на прижавшихся друг к дружке Трофиму с Любашей, — из последних сил выбиваются, чтобы обеспечить детям такую жизнь!

— Я бы от такой жизни повесился, — честно признался Копейкин, поднимаясь.

— Мальчики! — скомандовала Степанида Трофимовна.

«Я начал жить в трущобах городски-и-и-ихи добрых слов я не слыхал,когда ласкали вы детей свои-и-их,я есть просил, я замерзал.Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,ведь я ни в чем, ни в чем не виноват»…

Тоненькими, страдальческими голосами мальчишки выбили скупую мужскую слезу у и без того опечаленного Василия.

В этот момент дверь в комнату приоткрылась и показалась всклоченная голова еще одного подростка.

— Не опоздал? — прошептал он, обращаясь к Степаниде Трофимовне. — Собрал всех, кого нашел…

— Заходите, внуки мои! — зычным голосом повелела Степанида Трофимовна.

И комната наполнилась двумя десятками разнокалиберных детей, грязными, оборванными и несчастными. Внимательно приглядевшись, Туровский с удивлением обнаружил среди них отпрысков лиц южных национальностей, кучерявых земляков жителей Африки, попался даже один азиат с такими узкими глазенками, что сыщик засомневался, что ребенок вообще что-то видит или просто он решил закрыть глаза на свое убогое существование.

— Пардон, Степанида Трофимовна, — обратился к ней, недоумевая, сыщик, — в вашей семье должно быть двенадцать детей.

— А что я могу поделать? — развела руками Степанида Трофимовна, после чего вытолкала вперед себя невестку Любашу с огромным животом. Перед самым приходом гостей она успела засунуть той под халат подушку. — Они плодятся и размножаются, ориентируясь на национальные приоритеты великой страны, светлым будущим которой являются!

Туровский, окинув хитрые сопящие мордашки, засомневался в светлом будущем страны с таким шельмоватым населением.

— М-да.

— Я что, должен это помнить?!

— Нет, — сказала Степанида Трофимовна, тряся Василия за руку, — как лицо заинтересованное, вы должны нам новый дом!

Изумлению Копейкина не было предела. От него, как от богатого родственника, а выглядел он, что и говорить, на фоне этой бедноты благодаря Снежане достаточно солидно, требовали денег.

— «Я начал жить в трущобах городски-и-их», — заунывно затянул худой мальчуган, и нестройный хор детских голосов с энтузиазмом подхватил жалобную песню.

— А, что, концерт еще не окончен?

В комнату, из которой в сторону двери пятился Василий, зашла приятная курносая девица вполне приличного вида. Она увидела Копейкина и дерзко ему улыбнулась, тот неожиданно для себя ответил ей тем же.

— Мария, — перекрикая хор, обратилась к ней Степанида Трофимовна, — не паясничай!

— Магдалина, — кокетливо прошептала девица Василию, — скоро мне будет восемнадцать, и я стану самостоятельной. А, правда, что вы начальник жилищного комитета? Хи-хи, вы такой симпатичный мужчина…

— Мария!

— «…ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…».

— Начальник? — удивился Туровский. — Нет, он не из комитета. Он ваш внезапно обнаруженный родственник Василий Копейкин.

— Что?! — громыхнуло со стороны Степаниды Трофимовны. — Лишний рот?!

Испуганный хор умолк и тихо, гуськом потек прочь из комнаты. Два подростка скрылись в закутке, еще двое побежали в песочницу, девочки сильнее прижались к засаленным бокам, а у Любаши из-под халата вывалилась подушка.

— Да уж, — изрек Трофим, оттягивая повязку с черепом и костями на ухо.

— Прикольно, — расплылась еще больше в улыбке Магдалина-Мария, тыча пальцем в некстати заурчавший живот Копейкина. — Братик, что ли? Привет, нахлебничек!

Уже сидя в автомобиле Туровского, мчавшегося с предельной скоростью в сторону более благополучного центра города, Василий Копейкин понял, что был на грани провала. Если бы эта семейка мошенников-оборванцев приняла его в свой клан, то он покончил жизнь самоубийством.

Андрей молчал, достаточно было взгляда Василия, чтобы осознать всю бесперспективность, а в некотором роде даже опасность, этой поездки. Ничего они так и не добились. Степанида Трофимовна категорически отказалась признавать в Василии родственника, Любаша с Трофимом в этом принципиальном вопросе заняли позицию соглашательства с ней, дети выразили массу презрения и даже перестали просить денег. Одна Магдалина, провожая машину легким взмахом руки, пригласила их вернуться, но Василий так замотал головой, что Туровский испугался, как бы та у него не отвалилась.

Ближе к дому Копейкин немного успокоился и решительно заявил, что сыщик отныне должен будет работать самостоятельно, без него, проверяя сомнительные родственные связи Василия. А сам Василий вернется к славным Горецким и серьезно займется воспоминаниями потому, что чувствует потребность вспоминать именно в этом уютном доме среди милых его сердцу людей, фактически признавших его родственной душой.

Туровский не стал с ним спорить.

Глава 5

— Я нашел еще один альбом с фотографиями

Хотите посмотреть?

— Нет!

Холостая жизнь, безусловно, имела массу преимуществ, в чем незамедлительно убедился Василий, проснувшись поздним утром в квартире Жана, друга Туровского. Он проснулся сам от легкого дуновения ветерка из открытой форточки, а не от проникающего до печенки пронзительного звона будильника, не от визгливого голоса супруги, срывающей с него уютное одеяло…

Василий испуганно замер в постели. Он подумал о супруге так, словно она была у него на самом деле!

— Ничего подобного, — заявил он, рывком поднимаясь с кровати, — холостяк, так холостяк! Пусть даже и женатый. А я ничегошеньки не помню, ха-ха! И до тех пор, пока не вспомню, останусь совершенно одиноким и бесконечно свободным.

Василий отправился в ванную принимать водные процедуры.

Фыркая от удовольствия, который доставил ему теплый душ, он тоскливо поглядел на кухню. В этой зоне квартиры холостяцкие радости заканчивались, здесь приходилось кормить себя самому. Недовольно хмурясь, временный холостяк, в данный момент согласный и на полуфабрикаты, которых у него не было, решил перетерпеть голод в теплой постели. Если поваляться полчасика или весь час, желудочные спазмы прекратятся и есть перехочется. Василий нырнул в постель и…

Что-то острое, зубастое и когтистое, но одновременно мягкое и пушистое вцепилось в его спину, отвоевывая теплоту захваченной территории. Василий взвыл от боли и вспомнил… про кота или кошку, он так и не разобрался в определении пола, за которой должен ухаживать в счет платы за проживание.

— Мася! Сволочь! Напугала до кошачьего обморока! — выпалил Копейкин, отскакивая от кровати, — у тебя есть целое кресло.