Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Слабым местом османов было вооружение, его закупали за границей. Но к началу войны немцы построили в Стамбуле патронные заводы. Части, стоявшие на главных направлениях, перевооружили современными германскими винтовками «маузер». А старые винтовки «маузер», однозарядные «пибоди» и «мартин» пошли на вооружение курдских племен. Но артиллерии еще не хватало. Корпусные и дивизионные тяжелые батареи оснащались немецкими орудиями калибра 105 мм, в легких батареях имелись пушки и гаубицы разных систем, Круппа, «Шкоды», «Крезо».

Турецкие солдаты были очень выносливыми, стойкими и дисциплинированными, офицеры имели отличную подготовку, многие учились и стажировались в Германии, на командных постах находились 70 немецких военных специалистов. А планы во многом определялись идеологией «туранизма» и панисламизма. Предполагалось два удара. На Кавказ, отобрать его у русских, и на Суэц, перекрыть англичанам ближайшую дорогу в Индию. Считалось, что эти удары вызовут восстания мусульман в России и Северной Африке.

Самой отсталой из великих держав была армия Франции. Из уроков франко-прусской войны она сделала весьма своеобразные выводы — надо двигаться не вперед по пути прогресса, а… назад, к традициям Наполеона. Была принята теория «жизненного порыва». Чья воля сильнее, тот выиграл. Добиться порыва, напора, и враг бежит. Особенности местности, фортификация, вооружение — все это объявлялось ложными теориями «низшей части воинского искусства». Оборона вообще сбрасывалась со счетов. Полевой устав, принятый в 1913 г., учил: «Французская армия, возвращаясь к своей традиции, не признает никакого другого закона, кроме наступления».

Временный переход к обороне допускался только для «экономии сил» на второстепенных участках, откуда снимались войска для наступления. Для укрытия предполагалось использовать лишь складки местности. Окапываться солдат не только не учили, но и запрещали, чтобы не испачкали форму, не утратили бодрого вида и наступательного духа. В приказах писалось: «Никогда французская армия не будет рыть окопы, она будет всегда решительно атаковать и не унизит себя до обороны». За месяц до войны один гусарский лейтенант угодил под арест за то, что познакомил эскадрон с рытьем окопов. Стратегических резервов не предусматривалось — все должно решиться в первых сражениях.

Требовалось «сразу, без оглядки пускать в бой все средства». Атаковать «змейками», а лучше, для пущего напора, сомкнутыми строями. Разведка считалась несущественной мелочью — нельзя задерживаться, раздумывать. «Важнее воспитать в себе дух, необходимый для победы, нежели разбирать способы ее достижения». А роль артиллерии сводилась к «огневому шквалу» — продолжить дорогу броску пехоты. Французы оснащали войска легкими пушками калибра 75 мм, но тяжелой артиллерии не было совсем. Полагали, что она замедлит темпы наступления. Правда, на французских заводах производились отличные тяжелые орудия, но их изготовляли не для своей армии, а по иностранным заказам.

Дивизии по численности примерно соответствовали германским, в пехотной 17 тыс., в кавалерийской 4 тыс. Но орудий в пехотной дивизии было всего 36. А корпусная артиллерия составляла 48 стволов. В сумме на корпус приходилось 120 орудий — все легкие. Связь осуществлялась через посыльных. Такую новинку как радио не принимали в расчет. А телефоны предусматривались разве что для старшего начальства — ведь телефонные провода в ротах и батареях «привяжут» их к месту, помешают стремительному продвижению. Не было даже полевых кухонь. Тоже из «наполеоновских традиций». Солдат в походе должен был получать еду сухим пайком и готовить на кострах, каждый для себя.

Немцы, русские и англичане уже давно переодели войска в защитную форму, но французы начинали войну в красных штанах, красных кепи (у офицеров с белыми плюмажами), в синих мундирах и шинелях. Кавалерия красовалась в сверкающих кирасах, в касках с хвостами из конского волоса, султанами из перьев. Когда военный министр Мессими предложил ввести защитное обмундирование, сочли, что это подорвет воинский дух, и бывший военный министр Этьен восклицал в парламенте: «Ле панталон руж се ля Франс!» («Красные штаны — это Франция!»)

Подготовка войск велась только на плацу — чтобы не портить крестьянских полей. Стрельбой занимались мало (для кавалерии курс составлял всего 3 дня). Основными должны были стать штыковые и сабельные удары. Пехоту тренировали в «наполеоновских» маршах по 40 км. Отрабатывали нормативы штыкового броска — 50 м следовало преодолеть за 20 секунд. Считалось, что врагу нужно 20 секунд, чтобы перезарядить винтовку, прицелиться и выстрелить. Лишь одна из крепостей, Мобеж, была оборудована железобетонными укреплениями. Остальные были кирпичными, давно устарели. Их не совершенствовали — зачем, если все решится в наступлении? Крепость Лилль на бельгийской границе упразднили совсем, там немцев не ждали.

Верховным главнокомандующим стал начальник генштаба 62-летний маршал Жозеф Жак Сезар Жоффр. Герой войн на Мадагаскаре, человек волевой, крайне консервативный и самоуверенный. По французским законам, с начала войны главнокомандующему передавалась полная власть в военных вопросах, и ни президент, ни правительство не имели права вмешиваться в его распоряжения. А командующим армиями не предоставлялось ни малейшей самостоятельности, каждый шаг они должны были согласовывать с верховным.

Прохождение службы во Франции подразделялось на действительную и службу в запасе. Но на подготовку резерва внимания не обращалось. Французы были убеждены, что войну должна вести только кадровая армия. У резервистов не может быть нужного «порыва», и разбавлять ими регулярные части нельзя, чтобы не ослабить «дух». Тем, кого призовут из запаса, оставляли охрану тыловых объектов, патрулирование. Мало того, французское командование переносило собственные взгляды и на противника. Пребывало в полной уверенности, что немцы тоже не станут использовать резервистов. У немцев почти все корпуса существовали «в двух экземплярах», полевые и резервные, причем с таким же номером. Но французы считали их за один. Разведка многократно докладывала, что это не так, однако начальство ее информацию отметало. Дескать, такого не может быть.

В результате силы противника преуменьшались чуть ли не вдвое! Французские шпионы за огромную сумму купили у германского генштабиста план Шлиффена, но его признали фальшивкой! Прикинули по собственным оценкам численность немцев (получалось 26 корпусов), и выходило, что на всю протяженность фронта, на обход через Бельгию, этого не хватит. Заместитель председателя военного совета Мишель поверил, что план Шлиффена истинный, настаивал на усилении обороны, но Жоффр заявил: «Нет смысла обсуждать это предложение. Генерал Мишель не в своем уме». Для французской армии был разработан План-17. Вдоль границ с Германией развертывались 5 армий. Главный удар наносился на правом фланге, в Лотарингии, второй удар — в Арденнах. Предполагалось прорвать неприятельскую оборону и двигаться за Рейн, на Берлин. А левый фланг на границе с Бельгией оставался вообще неприкрытым. Именно тот участок, куда нацеливались стрелы немецкого генштаба.

В Берлине о недостатках французской армии знали, более опасным противником считали англичан. Но британцы, наращивая флот, начали экономить на сухопутных войсках. Ассигнования на них за 10 лет сократились втрое. Тех мощных армий, которые Англия выставляла в начале века против буров, уже не существовало. В самой Англии располагались лишь 6 пехотных и 1 кавалерийская дивизии. Это были прекрасные профессиональные соединения, они состояли почти из одних сержантов. Но развернуть их за счет призыва пополнений было невозможно. У англичан не было воинской повинности, армия формировалась по принципу добровольного найма — соответственно, не было обученных резервистов. Правда, имелись многочисленные колониальные войска, но они были разбросаны по всему миру и привыкли нести, в основном, полицейскую службу.

У англичан тоже хватало анахронизмов. Например, наставлениями предусматривалось, что на третий день мобилизации должна производиться заточка офицерских сабель. Некоторые высшие офицеры пренебрегали даже пулеметами, считая их «пустой игрушкой». А войны в колониях, легкие победы над «дикарями» выработали у британцев весьма легкомысленное отношение к войне. Когда Англия вступила в мировую схватку, военным министром был назначен покоритель Судана и буров фельдмаршал Китченер. Главнокомандующим экспедиционными силами стал Джон Френч. Четких планов у англичан не было. Одни политики и военачальники полагали, что армия должна быть придатком флота и использоваться для десантов. Другие думали воевать на континенте вместе с французами.

Вторжение немцев толкнуло в лагерь Антанты и Бельгию. Ее армия состояла из 6 пехотных и 1 кавалерийской дивизий и насчитывала 175 тыс. человек (вместе с жандармами). Главнокомандующим был король Альберт. Но Бельгия долго прожила мирной и нейтральной. Бельгийцы считали собственную армию лишней, сборищем дармоедов. Служили те, кто не нашел другую работу. Только в 1913 г. ввели воинскую повинность, народу это очень не нравилось. Части были расхлябанными, солдаты даже не умели ходить в ногу. Стрельбы проводилась изредка, по выстрелу на человека. Границы прикрывали две сильные крепости, Льеж и Намюр, но у полевой армии было мало артиллерии, пулеметов.