След Бремера - Валерий Муллагалеев

этаже распахнулось окно и раздался окрик.

– Читать умеющий? А?

Ноланд посмотрел наверх и увидел, как через подоконник перегнулся долговязый человек. Он был смугл, на полуденном солнце блестела кирпичного цвета лысина. Человек театрально жестикулировал. Справедливо полагая, что в Северном Сандаруме все хоть немного понимают иктонский язык, тем более служащие гостиниц, Ноланд по-иктонски осведомился насчет ночлега.

– Нет! – крикнул человек. Даже в этом коротком слове слышался акцент.

– Но почему? Луарские гостиницы славятся гостеприимством!

Человек засмеялся и хлопнул в ладоши.

– В таком случае, парень, отправляйся в Луарцию и гости там сколько влезет!

– В таком случае, где я? – спросил Ноланд.

– Ты что, с Морозной Лапы приплыл?

– Нет, я гражданин Баргена.

– Это примерно одно и то же! В своих манерах все северяне одинаковы! Не важно, фрак на вас или медвежья шкура. – Человек посмотрел по сторонам, брови взметнулись вверх. – Но как ты тут очутился, парень? Ни кареты, ни коня. Ты как будто на прогулке, а до ближайшего вокзала сотни километров!

Ноланд вздохнул. Горло пересохло, ноги гудят, а этот старик, похоже, не отличается эмпатией. Нельзя позволить ему утолить свое любопытство раньше времени.

– Неудобное место для беседы, не находите? – сказал Ноланд.

Старик немного подумал и цокнул языком.

– Обойди-ка с торца – сейчас спущусь.

За гостиницей располагался обширный двор с хозяйственными постройками. Длинная конюшня была полна лошадьми, загорелые конюхи в соломенных шляпах сновали туда-сюда, в руках мелькали мешки с зерном, вилы, щетки, упряжь. Из хлева с ветхой крышей доносилось непрестанное кудахтанье и редкое, но весомое мычание, в загоне толпились похожие на тучки овцы. Правее виднелась кузница с редкими столбами вместо стен, горн сейчас был холодный, но у вдавленной в землю остроносой наковальни сидел кузнец и что-то мастерил. Рядом с гостиницей стояла широкая баня, из трубы шел дым, мелькнул обнаженный по пояс банщик с ведрами. Поодаль зеленел огород, вдоль которого уходила вдаль аллея каких-то фруктовых деревьев.

Скрипнула задняя дверь гостиницы, показался хозяин и жестом пригласил войти. Они миновали жаркую кухню, где угрюмый повар помешивал суп, и поднялись наверх. Человек, так и не назвавший своего имени, привел Ноланда в комнатушку, из которой недавно выглядывал, и предложил сесть. Со стены смотрела голова льва – охотничий трофей. Ноланд скинул рюкзак и с удовольствием погрузился в мягкое кресло. Хозяин налил ему высокий стакан тоника и уселся в кресло напротив.

– Комнату не дам и в зал не пущу. Написано же – арендовано, – сказал он.

Ноланд сделал большой глоток прохладного напитка и отметил, что в этих краях в тоник добавляют лимон, и нашел это дополнение прекрасным.

– Что значит арендовано? Это общественная гостиница, не так ли?

– В моем случае арендовано значит оккупировано! – сжал трактирщик кулаки. Крепкие и с выпирающими костяшками, они казались на фоне его худобы шипастыми палицами. – Ко мне пожаловал отряд рыцарей Ордена Совершенства. Их приор всучил мне мешок денег и решил, что теперь распоряжается моей гостиницей. Напыщенный, высокомерный… Они заняли все номера и гулеванят уже неделю. А что я скажу против сотни шпаг? Но давай-ка по порядку. Меня зовут Ферапонт. Теперь покажи мне свой паспорт, парень. Я с бродягами дел не имею.

Ноланд без вопросов протянул старику документы. Ферапонт хмыкнул и вернул паспорт.

– Бремер. Любопытно. Рыцари спрашивали о некоем Теодоре Бремере, ищут его.

– Он был здесь? – Ноланд чуть не пролил тоник и поставил стакан на стол. Оттого, что отца разыскивает вооруженный отряд, стало не по себе. Полуденные лучи солнца как будто померкли.

– Значит, не совпадение, – усмехнулся трактирщик. – Был. Но года три назад. Хороший клиент, но больше ничего о нем не знаю.

– Совсем ничего? Теодор Бремер великий ученый.

– Великий? Вот это да. И в чем же его величие? Что он совершил?

Встретив насмешливый взгляд трактирщика, Ноланд решил ответить на провокацию снисходительным разъяснением.

– Его исследования внесли огромный вклад в понимание исторической картины мира. Он археолог… один из тех людей, благодаря которым в учебниках истории появляются точные даты и достоверные факты. Понимаете?

Ферапонт пожал плечами.

– Тогда я – великий трактирщик и великий охотник. Почему нет?

– Вы читали его труд "Лик истории"?

– Наверное, полезная книга, но, скажи мне, разве она изменила мир? Теодор Бремер изменил мир, чтобы зваться великим?

Ноланд нахмурился и потер переносицу. Болтовня трактирщика оказалась не лишенной смысла.

– А что вы имеете в виду под изменением мира?

– Да уж точно не обновление учебников по истории! Мир – это люди. Исследования Бремера изменили жизнь людей? Эта его книга превратила хоть одного человека из плохого в хорошего?

– Извините, но в своих рассуждениях вы уподобились клеттскому философу.

– Через мою гостиницу прошли тысячи людей, станешь тут философом! И кстати, я действительно на четвертинку клетт – отсюда мой умище. – Ферапонт засмеялся и хлопнул Ноланда по плечу. – Я не хотел обидеть тебя, парень. Ни тебя, ни твоего родственника. Пойми… Здесь, на юге, мы больше привыкли смотреть на душу человека, а не на голову. По-настоящему великий тот, кто меняет дух людей.

– Спасибо, запомню. Но предлагаю поговорить о вещах приземленных. Где же я нахожусь?

– Гостиница "Эпос", северное пограничье Эпимахии клеттов.

Ноланд потрясенно выдохнул. Выходит, то, что он принял за горы Вестмонд, было хребтом Левьесаж. Григотропос пронес