Отцы и деды - Марина Владимировна Добрынина

этом случае стал бы заклинаниями швыряться! Так ты даже дальше пошел — ты сам не знаешь, каковы условия освобождения! Это умудриться надо так колдануть! Даже мать твоя, главная неумеха в магическом сообществе, так не делает!

— Ребята, не ссорьтесь, — предложил Николай, — макароны остынут.

Мы с Иоханной переглянулись. Лучше дальше ссориться, чем макароны эти в себя запихивать! Но ссориться что-то больше не хотелось.

— Лин, как думаешь, что сейчас у нас там происходит? — послед недолгой паузы заговорила Иоханна.

— Думаю, ищут нас. И деда тоже.

— Так наверно и помирились уже, пока ищут.

— Хорошо, если так. А могли еще больше переругаться. Особенно, если родители твои, обнаружив, что тебя нет, мага придворного пригласили спальню обследовать и он засек следы магии. Хорошо если не опознает, что это я постарался. Хотя и так в первую очередь на меня или отца моего подумают. Кто еще из магов может беспрепятственно в ваш дворец телепортироваться?

— Только Эрраде.

— Вот. Так что, Ханна, боюсь, что перессорились они еще больше. Хорошо, если не додумаются войну затеять.

— Страшные вещи ты говоришь, Лин. Мой отец достаточно благоразумный правитель и он никогда не…

— Мой тоже, — перебил я, — достаточно благоразумный. А вот мама нет.

— Терин Эрраде не такой дурак, чтобы в таком деле на поводу у Дульсинеи пойти!

— Он-то, конечно, не дурак, но ему и не надо будет. Мать просто короля Вальдора из себя выведет и всё его благоразумие сойдет на нет.

Иоханна мрачно задумалась. Даже нахмурилась, что выглядело несколько забавно на кошачьей мордочке.

А что тут задумываться? Все именно так и может быть. И я не удивлюсь, если по возвращении в свой мир мы застанем Эрраде и Зулкибар в военном положении. Хорошо если без больших потерь обойдется.

— Коля, как там поиски деда? Есть новости?

— В Саратове похожего человека видели.

Мы с Иоханной радостно встрепенулись.

— Но не он оказался. Очередной ненормальный с манией величия. Его в психушку упекли.

Точно не дед. Он бы не позволил себя никуда упечь… если только его магический предмет при нем был, когда он в этот мир ушел! А если нет, то…

Додумать мне не дали. Николай заявил, что если мы не хотим завтракать, то можно заняться более полезным делом. Например, порепетировать, а заодно и показать ему, какой мы номер придумали. Николаю и в голову не приходило, что мы вчера весь вечер у телевизора просидели. То-то он обрадуется, когда я ему об этом скажу!

— Конечно, Коля, покажем, — промурлыкала Иоханна, незаметно мне подмигивая.

О, неужели эта мудрая девушка что-то придумала, пока я занимался тем, что ничего не делал и ни о чем не думал… во всяком случае ни о чем полезном не думал.

И все-то мне самой приходится делать! Балбес малолетний, даже такую простую вещь не может придумать — номер показать. Можно подумать, в их убогом княжестве никогда цирк не останавливался! Да он даже в деревнях представления дает!

— Ладно, — говорю, — смотрите. Зажигается свет. И выхожу вся такая я. Сажусь в центр и говорю…

— Ага, — тут же вклинивается Николай, — а потом все посетители клуба дружно отправляются туда, на Куйбышева, кошка в исследовательский центр, а ее хозяин — куда-нибудь к моим бывшим коллегам.

— Он мне не хозяин! — возмущаюсь я.

— К каким коллегам? — уточняет Лин.

— А тем, — охотно поясняет Николай, — которые всякими околонаучными бреднями занимаются. Нужно же будет выяснить, откуда у тебя такая примечательная зверушка.

— Я не зверушка!

— Хорошо, не зверушка. Что еще ты можешь показать, кроме красивого восседания в центре? Что-то такое, что кошки в театре имени Куклачева делать не умеют?

Ой, ну если говорить мне нельзя… Что, действительно, я могу показать? Вопрос о Куклачеве оставляем до лучших времен. Пытаюсь встать на задние лапы. Но не удерживаю равновесия.

— Эх, — вздыхает княжич, — даже этого ты не умеешь.

— Сам дурак, — всхлипываю я. Обидно же!

— Да ладно, — примирительно проговаривает Лин, — иди сюда, блондочка, я тебя пожалею. Садись на диван. Не плачь. Чем бы мордочку твою вытереть?

Я осторожно, зубами, вытягиваю из его кармана платок. В самом деле, пусть вытирает.

— А это идея! — оживленно так заявляет Николай, — вот, смотри. Ты, Лин, выходишь в зал и заявляешь о том, что у тебя волшебная кошка. К примеру, в руках у тебя воздушные шарики. Ай, потом объясню, что это такое. И ты, загадочно так улыбаясь, говоришь:

— Ханночка, возьми, пожалуйста, у меня из рук синий шарик и отнеси его… Кому мне его отнести, господа? Допустим, тебе предлагают, кому. И тогда твоя киса берет шарик в зубы и торжественно, с поклоном, вручает его нужному человеку. Потом, допустим, Лин предлагает кошке взять что-нибудь у этого человека, или кого другого что-нибудь сложное и принести ему. Ну и так далее. Вам нужно будет показать что-то такое, что другие кошки не умеют! Какой-то редкостный уровень понимания животного, прости, Ханна, и человека. Народ это оценит. Да вам даже костюмы концертные не нужны! Ханна и так хороша, а Лин пусть наденет то, в чем сюда прибыл.

Лин, которого перспектива вновь облачиться в привычную для него одежду (в последнее время он разгуливал в явно великоватой ему рубашке Николая и его же странных каких-то штанах) явно радует, широко улыбается. Дурачок. Лучше бы он еще раз подумал о том, как это выступление сочетается с нашим статусом. Впрочем, надеюсь, никто об этом не узнает. Я, я с каким-то шариком в зубах! На потеху публике! Балаганные актеры, какой кошмар!

Вскоре Николай приводит нас к, как он выразился, менеджеру. Руководителю, как я понимаю. Сам поход в это место ничего, кроме дрожи, у меня не вызывает. Лин тоже всю дорогу краснел и бледнел. Похоже, большая часть его сил уходила на то, чтобы не вырваться из рук удерживающего его Николая, и не спрятаться где-нибудь в кустах, дрожа и поскуливая. Все же, чужой мир — это нечто. Особенно такой странный и шумный.

Помещение, в которое нас привели, не имело окон, и это чем-то радовало. Во всяком случае, мы с княжичем были избавлены от необходимости наблюдать за всякими движущимися гадостями, обонять их запах и слышать шум. Нас встретил человек — высокий, худой, коротко стриженый. В очках. Николай представил его как Алексея Дмитриевича.

Мы с Лином худо-бедно продемонстрировали свои умения. На лице человека особый восторг не отразился.

— Что ж, — медленно проговаривает он, дождавшись того момента, как я с разбегу запрыгиваю Лину на плечо, — не театр Куклачева, но, в принципе, сгодится.

Николай сияет