Лучший подарок - Мэри Бэлоу

А затем их подтолкнули, и они нырнули вниз по спуску, который оказался в десять раз более крутым, чем выглядел снизу. На такой скорости возникало ощущение, что они летели вниз раз в десять быстрее остальных, за которыми они наблюдали до этого. Вероника и она сама кричали. А потом они оказались внизу, выполнив полный разворот, рискуя опрокинуться и свалиться в снег, но, тем не менее, вполне благополучно остановились.

Восторженные вопли Вероники перешли в безудержный смех, по-детски радостный и задорный. Виконт поднялся и подхватил ее на руки, обнял, заглядывая ей в глаза. Возможно, это ветер и мороз сделали его взгляд таким ярким, но Джейн так не думала.

О, как хорошо это было — самый лучший момент этого чудесного Рождества — как замечательно было услышать детский смех! И просьбу спуститься на санях снова. И нетерпеливое ерзание на руках отца, чтобы спуститься на землю, схватить его за руку и потащить его по направлению к спуску. И наблюдать их спуск снова и снова, их смеющиеся лица…

О, как хорошо это было — пронзительно хорошо — видеть, что он хохочет на пару с маленьким ребенком, которого породил почти пять лет назад, и которого в глаза не видел всего за несколько дней до этого.

Растирая руки и почти не чувствуя от холода ног, Джейн, тем не менее, желала, чтобы эти мгновения длились вечно. Он должен будет пойти к Оксинденсам на обед и провести там вечер, а, возможно, и пол ночи. Как только он уедет, она останется единственной компаньонкой среди молодежи, не считая леди, которая прибудет, чтобы играть на фортепиано. Она знала, что будет чувствовать себя, как всегда, одинокой.

Но она отогнала от себя эту мысль. У нее и так было гораздо больше, чем она когда-либо мечтала. Она не должна быть жадной. Этот вечер был для молодых людей.

А потом, перед тем, как дружно было решено, что пора возвращаться домой: согреться и отдать должное горячим рождественским напиткам, приготовленных поваром, и пирогам со всевозможной начинкой, Дебора уговорила Веронику прокататься в санках с ней и господином Оксиденом. А виконт Бакли твердо взял Джейн за руку и потащил на холм.

— Если Вы еще немного постоите тут, то превратитесь в замороженную статую, — объяснил он на ходу. — Прокатитесь еще раз со мной: я снова научился ловко управлять санями и благополучно спускаться.

Она смаковала этот момент, заключительный момент ее собственного Рождества. Но, увы, на сей раз им не повезло. Наверное, частое катание сделало поверхность, по которой они двигались, слишком скользкой для успешной навигации. Или, возможно, была какая-то другая причина. Однако, что-то случилось на середине спуска. Санки вышли из-под контроля, и их седоки просто вылетели прямиком в мягкий, холодный сугроб. Они покатились вниз, перепутавшись ногами, руками, одеждой.

Наконец, они остановились, Джейн оказалась лежащей плашмя на спине, а виконт Бакли сверху. Они хохотали, как дети, а потом одновременно смущенно замолчали. Глаза мужчины уставились на рот девушки, а она на него. Но только на мгновение. Жизнерадостный смех молодежи привел их в чувства, и они энергично вскочили и стали, смеясь вместе со всеми, отряхиваться от снега.

Джейн вся горела изнутри. Если бы только, думала она бесстыдно, если бы только вокруг никого не было. Если бы только он поцеловал ее снова. Только один раз. Еще один поцелуй, чтобы хранить его в памяти всю оставшуюся жизнь.

О, она на самом деле стала жадной, строго укорила она себя. Она, что, никогда не удовлетвориться тем, что имеет?

Внутренний голос ответил ей. Больше нет. Больше — никогда.

Но пришло время брать Веронику за руку — пора было возвращаться в дом.

* * *

Виконт Бакли отправился наверх, чтобы переодеться в вечерний костюм, в то время, как молодежь увлеченно играла в гостиной в шарады, а Джейн скромно устроилась в углу с Вероникой и ее новой куклой, а так же кошкой из кухни, требующей свою долю внимания, совершенно при этом не обращая внимания на окружающий веселый гомон. Он и так слишком задержался с ними внизу, неохотно покидая собравшееся общество, несмотря на визги девочек и громкий смех мальчиков, хотя еще несколько дней назад он стремился избежать подобного любой ценой. Но больше задерживаться он не мог, если хотел вовремя попасть на обед к Оксиденсам.

Все же, несмотря на то, что ему следовало торопиться, он стоял и неподвижно смотрел в окно, уже после того, как его камердинер проявил удивительные способности в завязывании его шейного платка и помог натянуть синий фрак, облегающий, согласно моде, его тело, как вторая кожа. Он стоял, пристально глядя сквозь сумерки на снег, в то же время ничего не видя за окном.

А видел он Веронику в ее рождественском подарке: красной шляпке с завязанными под подбородком лентами и муфточке. Он видел ее розовощекой, ясноглазой, смеющейся и нетерпеливо дергающей его за руку. Со взглядом и поведением обычной четырехлетней девочки. И он думал, как будет на следующей неделе или через неделю, когда она уедет, чтобы жить в другой семье.

Он останется одиноким. Он будет горевать о ней всю свою оставшуюся жизнь. И, если в словах Джейн содержится правда, то он поступит не так, как будет лучше для Вероники.

Джейн! Ее он тоже видел: оживленной, хихикающей — да, хихикающей! — и красивой. Ах, как же красива его чопорная скромница Джейн. И о ней он будет думать долгими неделями, когда она вернется с Деборой в школу мисс Филлипотс, чтобы снова вести свою безрадостную жизнь, полную тяжелой работы и одиночества. Ее никогда не обнимали, не целовали, не любили, так она сама сказала… Но она не старалась вызвать к себе жалость, а всего лишь пыталась спасти Веронику от такой же судьбы.

Он будет одиноким без Джейн. Он подумал о своей любовнице, которая ждала его в Лондоне, о ее сочном, ароматном теле и способностях в постели, которые полностью удовлетворяли его. Но он не скучал по ней, а испытывал только примитивное желание. Он стремился к Джейн, с ее неизбежным серым платьем и ее неприметным лицом, которое совершенно преображалось, когда она переставала прятаться внутри себя. Джейн, которая даже не умела целоваться — она сжимала свои губы и держала их плотно сомкнутыми. Она, вероятнее всего, и не знает ничего о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели.

Он хотел ее.

И он хотел оставить Веронику.

Его камердинер вышел из гардеробной и, откашлявшись, сообщил, что экипаж ждет. Виконт знал об этом. Он видел его под окном в течение, наверное, последних минут десяти. Лошади уже, как он заметил, нетерпеливо топтались и недовольно фыркали, стремясь к движению.

— Отошли карету обратно, — услышал он свои слова, прежде чем успел все хорошо обдумать. — И скажи, что бы ее подали после ужина. Я должен остаться на ужин, чтобы помочь мисс Граггс управиться с молодежью. Они довольно шумные и непослушные.