Побег в Академию, или Разоблачение истинной пары (СИ) - Кривенко Анна

Находиться рядом с полуголым красавчиком было настоящей пыткой. Пыткой каждое мгновение, потом у что я… отчётливо падала омут чего-то запретного, сладкого и совершено безумного.

Несмотря на то, кем был принц Бастиан, несмотря на его разнузданность, испорченность и непредсказуемость, меня влекло к нему со страшной силой.

Кажется, этот омут меня однажды погубит…

***

Преподавательница по лекарским основам Мартиша Гейбл– высокая, худая и ужасно строгая – внимательно осматривала учеников, словно примериваясь, кого из них начать мучить первым. Я чувствовала себя неуютно под этим взглядом, хотя основам лекарского искусства была обучена вполне неплохо. У нас дома хранилось несколько томов лекарской энциклопедии: как проговорилась однажды старая кухарка, моя мать увлекалась этим искусством с малых лет.

По закону подлости, моя узкая мордашка с копной непослушных золотистых волос привлекла особенное внимание, и выбор Мартиши Гейбл пал на меня.

- Адепт Гай, подойдите к мне, - пропела преподавательница с предвкушением, и десятки насмешливых взглядов устремились на меня.

Кажется, я стала аналогом местного шута: ещё вчера была в центре внимания из-за долгового рабства, устроенного принцем, а сегодня легко стала жертвой строгой учительницы…

Пока спускалась вниз, несколько парней попытались подставить мне подножку, но я ловко перепрыгнула их оттопыренные конечности, начиная закипать от ярости. Что они о себе возомнили, стадо баранов? Или выходка принца теперь всем развязала руки???

Подошла к столу, около которого стояла Мартиша, и удостоилась снисходительного взгляда прищуренных карих глаз.

- Адепт Гай! Я выбрала вас, потому что ваше происхождение вряд ли позволило вам обучиться хотя бы основам лекарского искусства, поэтому вы больше всех нуждаетесь в наставлении. Бо́льшая часть учащихся пришли к нам из обеспеченных семей, где у каждого ребенка с детства был учитель, и они более сведущи в таком важнейшем вопросе, чем вы. А все мы знаем, что любой маг - никто без способности залечить элементарную рану…

Я слушала высокомерную речь преподавательницы с отвращением. Выглядела она безупречно: строгое серое платье с белоснежными рюшами оттеняло белую кожу, высокая прическа открывала длинную лебединую шею. Правда уже немолодое лицо было испещрено мелкими морщинками, по которым было заметно: больше всего женщина любила хмуриться и недовольно кривить губы.

Превозношение над простолюдинами продвигалось ею, как нечто благородное и вполне понятное, а я едва сдерживала своё негодование. И хотя я сама принадлежала к знатному роду, моя тяжелая жизнь ничем не отличалась от существования бедняков, поэтому я не чувствовала присущего аристократам острого разделения с ними. Поэтому мне было тошно от очередного проявления яркого снобизма…

Но она была учителем, а я учеником под личиной, поэтому мне не оставалось ничего, как только склонить голову.

Преподавательница хлопнула в ладоши, и, к нашему огромному удивлению, в аудиторию вошла группа людей, принадлежащих к очевидно низшему сословию. Первым ковылял старик с тростью. Одет он был в обноски, хоть и чистые. Одна его рука безвольно свисала вдоль тела, и я предположила, что у него зажат нерв. Следом шла женщина – молодая, но с серым уставшим лицом. К ее юбке жалась девочка лет пяти – растрепанная и испуганная. Она смотрела на окружающих, как на потенциальных обидчиков, и у меня болезненно сжалось сердце. Такой же когда-то была и я – зажатая, вздрагивающая от каждого шороха и брошенная отцом на произвол судьбы.

На руках у женщины прикорнул еще один ребенок, на вид совсем маленький, годовалый, и мне стало еще тяжелее. Бедняки были худыми, изможденными и явно чувствовали испуг, находясь сейчас под взглядами десятков сытых учеников.

— Это добровольцы, которых мы наняли для помощи на наших уроках, - Мартиша обратилась к аудитории поучительным тоном. – Их болезни не заразны, можете не волноваться… Адепт Гай! – она обратилась ко мне. – Я понимаю, что у вас абсолютно отсутствует образование, но мне нужно проверить ваш потенциал, поэтому вы первым попытаетесь определить, чем больны наши испытуемые. Мужчина, выйдите вперед! – преподавательница надменно и даже несколько брезгливо обратилась к старику, отчего тот вздрогнул и несмело сделал шаг. Я обратила внимание, что его лицо напряжённо. Словно он терпит сильную боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Адепт Гай, подойдите ближе и попытайтесь определить проблемы этого человека при помощи магии! Понимаю, что у вас не выйдет поставить правильный диагноз, но вы просто называйте, что именно чувствуете, а я помогу вам это объяснить…

Я нахмурилась. Но не от слов преподавательницы, а оттого, что на самом деле творилось с мужичиной. У него ужасно болела голова. Это было заметно по движениях шеи, по затуманенному взгляду глаз. Сделав шаг ближе, я подняла ладонь, как когда-то прочитала в книге, и направила в старика мысленный магический импульс. Испытуемый вздрогнул, видимо, почувствовав мои манипуляции, и я с легкостью получила развернутый ответ. Магия отзеркалила чувства мужчины, и я увидела его проблему: заклятие! Заклятие стать парализованным! Не просто возрастная болезнь, а подпитанный магией недуг…

- Его прокляли... – вынесла я свой вердикт. – Простые лекарские навыки здесь не помогут. Его нужно освободить от заклятия как можно скорее, иначе будет слишком поздно…

Преподавательница в шоке смотрела на меня, хлопая глазами. Адепты притихли, ожидая её реакции, и та не замедлила проявиться.

- Адепт Гай! Вы ошибаетесь! – вдруг парировала она, высоко вздёрнув подбородок. – Что ж, вам простительно! Этот мужчина болен после травмы и не более того. Ему понадобится зелье с примесью родердрона, которое нужно принимать три раза в день…

А я в этот момент поняла, что преподавательница лекарского искусства совершенно не обладает магическим зрением. Неужели ей не видно, что у старика на плечах легкое голубоватое свечение? Да, оно почти незаметно, но, если приглядеться, сомнений быть не должно: его проблема магического характера.

- Жена… прокляла… - прошептал он вдруг, печально смотря мне в глаза.

От подобной «наглости» Мартиша взорвалась и начала отчитывать испытуемого, говоря, что ему хорошо заплатили за присутствие и ничего более. Но я отчётливо понимаю: она просто срывает на нём своей гнев из-за того, что кто-то посмел ей противоречить…

К сожалению, я не умею снимать проклятия. И хотя подобные ритуалы упоминались в книгах матери, я никогда не пыталась делать что-то подобное.

Старик сжался, словно преподавательница собралась его ударить, и сделал шаг назад.

Накричавшись, Мартиша повернулась ко мне и весьма недружелюбно произнесла:

- Что ж, продолжим. Будьте внимательный, адепт Гай! Ваши навыки настолько низкие, что мне придется оставлять вас на дополнительные задания… А теперь постарайтесь определить, чем больны эти дети.

Их мать посмотрела на меня почти умоляюще, и я громко сглотнула. Ненавижу это чувство – беспомощность. Даже если я правильно поставлю диагноз, помочь всё равно не смогу…

Протянула руку и попыталась уловить знание.

Оно пришло быстро, почти без усилий. Я даже удивилась, как легко мне определить болезнь. Неужели у меня есть задатки лекаря?

Обе малышки страдали цингой от хронического недоедания. Это и без магического вмешательства должно быть очевидно.

- Ну… адепт? – поторопила меня Мартиша. – Каков ваш диагноз?

Я слегка занервничала, но понадеялась, что на сей раз у нас не должно быть разногласий.

- Цинга, - говорю, - у обеих…

Преподавательница на мгновение округлила глаза, а потом начала снисходительно посмеиваться.

— Вот видите, адепты, - произнесла она, обращаясь к остальной группе, - что бывает, когда ученик ничему не обучен или не радеет об исполнении домашних заданий. Это не цинга, а легкая форма аллергии на злаковые. Вы ведь каждый день едите хлеб, не так ли? – последние слова адресовались матери детей. Та сконфуженно кивнула. – Так вот, не кормите больше детей хлебом. Вместо этого им лучше давать фрукты, овощи и кукурузную кашу…