Тролль (СИ) - Анастасия А. Рудакова

старается ради своего народа.

— Бай… — шепнула Амарилль, прикрыла дрожащей ладонью щеку.

— Какого, сука, «своего народа»? Она себе хочет деньги заграбастать!

— Pax, — сказал Дбалин негромко, но что-то в его тоне, непривычное и пугающее, заставило всех умолкнуть и прислушаться. — Господа и пострадавшая дама, вроде бы… нас, так сказать, унюхали.

От тяжёлых шагов завибрировала земля. Два солдата возникли из-за прохода, осыпающегося мхом. За ними, обезумевшие, издающие щелчки, семенили рабочие. От вида разъярённой подземной хтони волосы вставали дыбом. Волна насекомых чуть не придавила Дбалина, но он успел отойти к стене и утянуть за собой Дестриэ.

— Бегите! Как можно быстрее!

В просьбе не было необходимости. Хромающая Амарилль, Бай и Филин побежали во тьму. Последний споткнулся. Бай, на ходу отплёвываясь от внутренностей червя, оглядываясь, увидел, как жирные лапы солдат поднялись над скрючившимся Филином, но лишь каким-то чудом не пронзили. Насекомые словно не обратили на него внимание. Рабочие — те, что не остались у сдавленного червя — просто обошли стороной. Но расслабляться было рано. Солдат нагонял Амарилль, которая почти не различала, куда бежит, упиралась в стену: нимб едва-едва освещал путь.

Бай остановился у низкого прохода с узорной аркой из зелёного мха. Дождался, пока забежит Амарилль и, нагнувшись, протиснулся сам. Огроменный солдат упёрся в стену, не способный даже просунуть лапу. Камень от напора треснул изнутри. Эльфийка выкрикнула заклинание, с её рук сорвалась молния, раздробив известняк в пыль. Камень треснул окончательно, и проход обвалился, не дав щёлкающим рабочим пробраться внутрь.

Сокровище

Пока рабочие скребли завал, Амарилль тщетно пыталась остановить кровь из носа, зажимала рукавом рубахи. Последнее не помогало, ведь вся одежда была пропитана кашеобразными внутренностями червя.

— Ох, как мне дерьмово! Как же мне дерьмово!

Бай ходил из стороны в сторону, не зная, как помочь стонущей эльфийке, чем себя занять и как вообще спастись. Комната, в которой они застряли, имела лишь один вход, что являлся и выходом. Была она небольшой — саженей семь в длину и ширину — и при том удивительно красивой. Светящийся мох целиком покрывал стены и потолок, казалось, сам воздух излучал едкую зелень. На полу лежал ковёр паразитирующей травы, что заметно наклонялась к каплям крови, каковые обильно разбрызгивала Амарилль. Странные бабочки с длинными хоботками и складчатыми брюшками цеплялись лапками за известняк и ползали по сталактитам.

Эльфийка страдальчески застонала, сорвала со стены клочки мха, смяла и заткнула ими ноздри. Пористая зелень побагровела, но кровь остановилась. Через некоторое время пришлось сменить затычки.

— Ты жива? — решился Бай на вульгарный вопрос.

— Жива, — в нос проговорила Амарилль. — Очень жива.

— Почему из-за магии вообще происходит с тобой такое?

— Потому что она неестественна. Слышал о гипотезе «периодических поражений»? Вижу по лицу, что нет. Я не Дбалин, академический слог не осилю, но, если просто, то есть люди, эльфы, гномы — разницы нет, — которые чихают от запаха роз. Чешутся, если поели орехов. И так далее, у всех по-разному… Бай, подожди… — Амарилль сменила затычку в носу, отвратительно шмыгая. — Так вот, магия же вредна для всех. Если переборщу, то она может порвать мне горло, лёгкие обжечь. Кровь из носа — это ещё мелочи, будь спокоен. Ох… этот мох немного кружит голову, знаешь. Глянь, насекомые спускаются или мне кажется?

Несколько бабочек медленно слетели с потолка, присосались хоботками к подтёкам крови между стеблями паразитирующей травы. Складчатые брюшки начали медленно наполняться и вместе с тем расправляться.

Скрежет за проходом давно прекратился, видимо, рабочие отвлеклись от разбора завала. Но до сих пор были слышны тяжёлые шаги солдат.

— Бай, Амарилль! — приглушённый голос Дбалина напугал и в то же время обрадовал. — Вы как?

— Отдыхаем! — крикнул Амарилль.

— Здесь нет выхода, — сказал Бай, подойдя вплотную к завалу.

— Есть, — успокоил Дбалин. — Его просто надо создать, и я говорю не о том, чтобы расчистить проход. Не хватало ещё к вам запустить милейших насекомых. Ничего не предпринимайте, мы с Филином кое-что попытаемся сделать. Коль не получится, вернёмся обратно. Ждите.

— Стой! С Дестриэ всё хорошо?

Раздалось ржание, громкое даже за преградой.

— Как и сам слышишь, твой пони в здравии. Повторяю: ничего не предпринимайте, ждите. Мы вас не бросим!

Прощальным ответом послужил безумный смешок Амарилль. Бай обернулся и увидел, что эльфийка распласталась на шевелящемся ковре паразитирующей травы. Одну руку она положила под голову, второй сорвала мох со стены, поднесла ко рту и заглотила. Тролль почувствовал, как рвота подходит к горлу.

— Не этот мох Дбалин называл токсичным?

— Угу. Ты не представляешь, как мне хорошо! Голова прошла. Попробуешь?

— Вряд ли.

Амарилль сладко потянулась, полы котты из-под ремня распахнулись, показались тонкие, обтянутые в красные штаны ноги — настоящий пожар на зелёном лугу. Эльфийка перевернулась со спины на живот, примяла стебли паразитирующей травы, замерла в соблазнительной позе. Смахнула волосы с лица. Бай разочарованно выдохнул.

Нос и подбородок были измазаны в крови, нижнее веко левого глаза набухло, как ягода жимолости, кожа темнела — наливался фингал. Филин пощёчиной заехал и в глаз. Амарилль, посмеиваясь, вышмыгала затычку из мха, изничтожая крохи соблазнительности. Бай во второй раз ощутил приступ тошноты. Но, не в силах справиться с безумной мыслью, отметил, что даже в таком побитом виде эльфийка красива. Последняя тем временем вышмыгала вторую затычку. Тролль понял, что с выводом поспешил.

— Бай, а ты когда-нибудь целовался?

— Нет.

— А хочешь?

— Не знаю…

Амарилль усмехнулась, медленно поднялась и так же медленно пошла к троллю, плавно и — если бы не одежда, полностью запачканная в слизи червя — обворожительно. Бай сделал шаг назад, упёрся в стену мягкого мха, который почему-то никак не опьянял, вынуждая трезвой головой воспринимать происходящее безумие. Эльфийка коротким жестом приказала пригнуться, взяла в ладони крупное лицо тролля и поцеловала.

Оказалось не так уж омерзительно. Язык Амарилль был горячим и дарил вкус крови, а также горьких трав. Бай открыл глаза. Бабочки воспарили над паразитирующей травой — они напоминали бутоны орхидей, что неподвижно застыли в воздухе. Худое тело в руках казалось умилительно хрупким.

Амарилль отстранилась. Глаза прищурены, рот приоткрыт. Захохотала, сотрясаясь, едва устояла на ногах.

— Бай… у тебя такое глупое лицо! Не могу! — Она смеялась долго, кружась среди бабочек-орхидей, и, как закончила, замерла, хитро взглянула. — А ты когда-нибудь занимался любовью?

— Мне кажется, сейчас не самое лучшее время…

Эльфийка снова захохотала, отмахнулась. Бай, не зная, как трактовать подобный жест, решил спросить то, что его волновало, и тем самым сменить тему.

— Тебе ведь нужны деньги для спасения собратьев? Филин