Храм фараона - Зигфрид Обермайер

Рамзес обнял и поцеловал милую Нефертари, положил ее на роскошную кровать, нежно скользнул губами по ее плечам, груди, животу и бедрам, осторожно погладил ее девственный живот, почувствовал, как учащается ее дыхание. Ее темные глаза проникали ему в сердце, а руки ласкали его загорелое мускулистое тело. Она покрыла его грудь поцелуями и притронулась к своему подарку — половинке сердца из ляписа. Его ласки стали более настойчивыми, пальцы нашли место на ее животе и заставили Нефертари застонать от наслаждения, и она почувствовала, как ее тело открывается навстречу любимому. Она все еще хотела сопротивляться, но он обвил ее, как железом, и она потянулась ему навстречу, испуганная внезапной болью. Потом бог наполнил ее, был в ней, ритмично двигался, сначала медленно, и она услышала свой задыхающийся шепот:

— Быстрее! Быстрее!

Однако он только рассмеялся и ответил:

— Боги не знают спешки, их время — вечность…

Нефертари едва слышала, что сказал ее муж, обняла его обеими руками, ощутила толчки его желания, которые становились все сильнее и сильнее. Они превратились в волну, в прибой, который с шумом ударился об нее.

— Это было прекрасно, — тихо произнесла Нефертари. — Мне очень понравилось то, что ты делаешь со мной. А что чувствуешь ты?

— Я думаю, мне это тоже очень понравилось, — улыбнулся Рамзес. — Боги распорядились очень умно, потому что все охотно занимаются этим, как мужчины, так и женщины, как днем, так и ночью, и в любое время года, и поэтому люди никогда не исчезнут с лица земли. Может быть, сегодня мы создали новую жизнь.

— Чтобы удостовериться, давай попробуем еще раз, — предложила Нефертари. — Как ты считаешь?

Рамзес, который несколько дней предусмотрительно избегал гарема, заверил ее:

— Сегодня мы обязательно попробуем еще раз.

Несколько дней спустя новость о бракосочетании наследного принца достигла Фив. Главного жреца храма Амона в настоящее время не было, и второй жрец созвал срочный совет. На нем присутствовали третий и четвертый жрецы, казначей храма, правитель Фив и еще несколько важных сановников.

Тотмес, второй жрец Амона, сразу же начал о главном:

— Вы помните, что Благой Бог Сети, да будет он здрав, силен и могуч, сказал во время своего последнего визита в Фивы? Вы почти все присутствовали при этом. Он заверил нас, что наследный принц при выборе главной жены прежде всего будет иметь в виду девушку из Фив.

Некоторые присутствующие кивнули в знак согласия, и Тотмес продолжил:

— А теперь эта новость — девушка из Абидоса, чей отец имеет тесные связи с храмом Озириса! Конечно, ведь Благой Бог строит там большой храм, в то время как Амон в Мемфисе лишен своих владений. Да и что в наше время значит Амон-Ра в Кеми? Его унижают, подавляют, ему предпочитают других! Друзья мои, если мы не хотим закончить жизнь как рабы или нищие, мы должны что-то предпринять, и как можно скорее.

— Предпринять? — удивленно переспросил правитель города. — Не хочешь ли ты противостоять фараону? В конце концов он единственный главный жрец, а вы его слуги.

— Ты также его слуга. Царь хоть сегодня может тебя отослать в каменоломню и сделать правителем города любого подхалима. Не забывай это.

— Так не пойдет, друзья мои, — успокаивающе начал четвертый жрец Амона, тучный пожилой человек, не лишенный болезненного честолюбия, однако слывший умным и рассудительным. Все смолкли, и он продолжил: — Брак заключен, и здесь ничего не изменишь. При первой же возможности мы напомним фараону о его обещании, поэтому вторая жена наследного принца будет из Фив и женщиной нашего круга. Нам стоит основательно обдумать, кто подойдет на эту роль. Девушка должна не только быть красивой, умной и молодой, но и твердо держаться за Амона.

Тотмес горько рассмеялся:

— Это будет нелегко, мой дорогой. К тому же есть вероятность, что наша избранница сгинет в темном углу гарема, если вдруг по какой-либо причине не понравится Рамзесу. В этом случае нам придется начинать все сначала.

— А я тоже полагаю, что нам следует попытаться, и у меня есть предложение. — Правитель города назвал имя своей незамужней дочери. — Ей только десять лет, но она умна, красива…

Тотмес покачал головой:

— Ребенок не может нам помочь. Девушка должна быть взрослой. Она должна уметь постоять за себя и быть полностью преданной Амону.

Было названо еще несколько имен, но каждый раз имелись возражения, опасения и препятствия. Вдруг третьему жрецу пришло кое-что в голову.

— Послушайте, друзья мои, дочь моего брата (он и его жена уже отправились в Закатную страну), не замужем. Ей исполнилось восемнадцать лет. Она певица Амона, и хотела бы ею оставаться. Это умная, гордая девушка, глубоко преданная нашему великому богу. Она красива, но, как бы сказать, ее не прельщают брак и мужчины. Нужно поговорить с ней и дать ей понять о важности нашего дела. Я мог бы попытаться. Ее нужно убедить, что она делает это для Амона-Ра, что она, так сказать, жертва…

Правитель города удивленно поднял брови:

— Жертва? Что же жертвенного в том, чтобы стать женой царя? Тысячи девушек в стране позволили бы отрубить себе Руку за подобную жертву…

Третий жрец покачал головой:

— Ты неправильно понял. Для Бент-Амон (так зовут девушку) это будет жертва. Она получила от родителей богатое наследство, но с радостью служит храму, довольна своей жизнью и не хочет ничего другого. Жизнь в гареме, пусть даже в царском, была бы для нее наказанием. К тому же в Мемфисе невысоко чтят Амона-Ра.

Тотмес стукнул по столу.

— Об этом-то и речь! Амон в Мемфисе лишен власти, и те, кто почитает его там, называют его Амоном Мемфисским, как будто это другой бог, как будто есть два Амона. Родина Амона — Фивы, отсюда произошла его власть, задолго до того как царская резиденция была перенесена в Мемфис. Так и должно оставаться. Амон из Фив — царь всех богов в стране Кеми. Чтобы сохранить это положение дел и создать противовес все усиливающемуся из года в год влиянию Пта, будущий царь должен иметь жену, которая умно и осторожно напомнит ему о Фивах и Амоне. Я предлагаю осторожно познакомить с нашим планом эту Бент-Амон.

Побег каторжника Меру из каменоломни прошел без сучка без задоринки, как будто Сет, бог пустынь и оазисов, простер свою могущественную длань над заговорщиками.

Остановились только в Фивах. Один из содействовавших побегу сказал:

— Так, как ты сейчас выглядишь, без носа и ушей, обритый и с незажившими следами палочных ударов на спине, ты не можешь показаться среди людей. Городская стража тотчас арестует тебя, и ты закончишь свой путь на виселице. Мы сейчас несколько изменим твою внешность, и ты сам с трудом узнаешь себя.