Удержать престол (СИ) - Старый Денис

— Андрей, Тихонов сын, еще зовут Корелой. Был с Димитрием Иоанновичем ранее, круг атаманом избирал, — представился казак [по описаниям современников, вид атамана Корелы был «шелудивый и сгорбленный с рубцами на челе», но все утверждали, что был он лихой и быстрый, лютый в сече, при этом еще и весьма деятельный].

Корела хотел вернуться, если можно было так сказать, в большую политику. Гаврила Пан перебил у него возможное старшинство, при том, обхитрил и смог увлечь казаков грабежами. А Корела хотел стать рядом с царем и получать от него блага, при этом с полностью чистой совестью. Хотя и сам был не прочь пограбить. Но на Руси сейчас хватает мест, где можно грабить под благовидными предлогами и именем государя.

— Пана одолеешь? — спросил Болотников у своего союзника.

— Сам просить желал. Есть у меня к нему… — усмехнулся Андрей Тихонович.

— Поле! — провозгласил Войсковой атаман, указывая поединщикам на центр в круге.

Бой был короткий, как, впрочем и большинство поединков. Редко когда сражающиеся театрально крутят саблями, потом еще минут десять парируют удары и производят свои картинные выпады. Это бой на легких шпагах или рапирах может длиться чуть больше времени из-за множества порезов и уколов и что человек умирает не сразу, с саблями все более сурово.

Болотников со всей его невообразимой силой ударил сверху в голову противника, удар не достиг главной цели, но рука Бадырова, в которой была сабля чуть повела в сторону и с короткого замаха, с прокруткой кисти руки, снизу вверх, Иван Исаевич рассек лицо терскому атаману. Это не убило противника, и Болотников заколол растерявшегося и раненого оппонента в сердце.

Как расправился со своим противником Корела, Болотников не видел, он, было дело, осмотрелся, чтобы ринуться на помощь союзнику, но тот в это время уже полез за тряпицей, чтобы очистить от крови свою саблю. Андрей Тихонович одним выверенным движением с приседа, подрубил ногу Гавриле Пану, а после снизу вверх разрубил тому грудную клетку.

Казачий круг безмолвствовал.

— Любо, по чести сие! — сказал казак-старик и круг разразился «Любо».

У казаков свое отношение к людям и жизни. Их философия «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Так что на смерть все смотрят спокойно, а вот на удаль казацкую, эмоционально. Так что атаман убит на честном «поле», да здравствует новый атаман!

Вот им и стал Корела, который возглавит отряд донцов в две тысячи и пойдет к государю. Пойдут к царю-императору и двенадцать выбранных казацких старшин, чтобы услышать слово царево и самолично убедиться, что государь по чести будет исполнять обещания, а они свои головы класть за державу. Вот и соль того договора, что предстоит заключить. А Болотников выполнил свою миссию

* * *

Москва 20 августа 1606 года

Нет правления без цели. Если человек наделяется властью, но у него отсутствует четкое понимание, куда ее применить, то он теряет моральное право управлять. Цель не может заключаться в том, чтобы улучшить собственное благополучие, потешить свое самолюбие. Власть не для того, чтобы более изысканно одеваться или вкушать деликатесы, находясь при этом в золотой комнате. Если имеет место быть именно такой вариант, то человек ограничен и не способен привести своих подданных не то, чтобы к процветанию, но хоть к чему-то, что сохранится, устоит, а не падет от несильного дуновения ветра.

У меня есть цель — я желаю стать правителем в государстве, которое будет империей без каких-либо допущений и условностей, мощным государством, под крышей которого укроются многие этносы и народности, с базисной настройкой в виде культурно-религиозного кода, и чтобы в этом коде оставалось место для иных мировозрений.

И мне не нужны устрицы, переперченная каша, кофе или что-то еще, что в этом времени представляется самым дорогим для употребления в пищу. Икра заморская баклажанная? Глупости все это, барахло! Я хочу быть правителем, о котором будут писать в учебниках, именем которого станут называть города.

Вот такой я эгоист, страдающий начальной формой нарциссизма. Вот она, моя мотивация, истинная, честная. Остальное сопутствующее. Я всегда считал, что существует мало людей, которые, как только добиваются власти, начинают лишь грабить, специально уничтожать народ, разваливать государство. Если это только не такие представители рода человеческого, которые ненавидят то гнездо, дупло, нору, берлогу, отчий дом, в котором мать своим молоком, или червячками в клюве, вскормила и оперила свое дитя, я ненавижу предателей. Если подобный человек добился власти, значит, что-то сильно смердит даже не в государстве, но в умах людей.

Иные же правители не могут желать стране зла и нищеты уже потому, что ассоциируют свои успехи с государственными. Чем богаче государство, тем величественнее его правитель. Есть те, у кого не получается, характера не хватает, либо же форс-мажор вмешивается, но на вершине политически-пищевой пирамиды подобных людей мало, они либо исчезают, либо быстро, по доброй воле, спускаются по ступенькам ниже, к подножью.

Борис Годунов был хорошим правителем, но вулкан помешал ему сохраниться в памяти людей, как успешному царю. Извержение вулкана в далеком Перу, принесло голод и на русские земли. А так и силен был государь, и умен, но оценил только угрозу от меня, или того, в чьем теле я нахожусь, иные причины для кризиса своей власти упредить или нивелировать не сумел. Но у него могло бы все получиться, размазал бы Борька Лжедмитрия, если бы ни смерть.

А что может мне препятствовать на пути достижения цели? Кто иной скажет, что — внутренние дрязги. Мол, давлю, принижаю боярство, а оно опора для трона. И уже понятно, что есть некие силы, что копают под меня. Что еще становится помехой? Внешние враги? Это да, но партнеры превратились во врагов только лишь из-за временного ослабления русского государства. Так что это только следствие.

Экономика — вот, что главное. Это кровь и войны, и питательное вещество для всего организма общества. Без экономики нет силы, слаба культура и идеология, испаряются истины и преступаются запреты, которые еще недавно казались незыблемыми. Если мне не удастся что-либо улучшить в экономической системе, то сметут быстро и тут не важны персоналии: Шуйские, Мстиславские, да хоть «Пупкины».

Государство русское ослабло именно голодом и ошибками в его преодолении. Тогда стало возможным то, что ранее было нереальным. Разве простили бы Мосальскому убийство Ивана Грозного? Да ни в жизнь, хотя и у него были проблемы, но экономика, пусть и подорванная, но работала. Как не относились к грозному царю, его убийство каралось бы такими казнями, что и небо, увидав зверство, заплакало бы. А Федора Борисовича ему простили? Да! Если бы ни мировоззренческий кризис, спровоцированный экономикой, то правил бы преспокойно грамотный, образованный сын Бориса Годунова, Федор.

Человеку нужно, на самом деле, не так, чтобы и много: поесть, одежда, чтобы не замерзнуть, или для этих же целей, дом. Все остальное — это вариации на темы. За скобки я выношу инстинкты, прежде всего размножения, но и это можно рассматривать в рамках примитивной системы смысла жизни. И, если, у человека в достатке еды и он не мерзнет, то незачем бунтовать, так как все остальное, бренность. И даже мощнейший прессинг религиозного мировоззрения не изменяет тягу человека к системе примитивных потребностей.

И правление нужно было бы начинать не с того, чтобы воевать и меряться харизмами с другими дядьками, у кого древко от копья более отполировано. Нет! Нужно думать об экономике. Людей накормить, а, скорее всего, начать создавать условия, чтобы человек имел возможность, если не лентяй, конечно, заработать и не только прокормиться, но и обеспечить сытость своей семье.

И наконец, я что-то начинают делать и в этом направлении.

— Ну, люд честной, чем порадуете государя своего? — спрашивал я у собравшихся в тронном зале, по виду, так и мучеников.