Профессионал - Кресли Коул

Это носила моя бабушка? Возражения отклоняются. Я скользнула внутрь, даже не удивившись, как идеально оно село. Спускаясь по трапу, я чувствовала, как меня окутывает тепло.

— Почему Ковалев сделал мне такой подарок? — Он меня даже не знает.

— Кому ещё может принадлежать пальто, если не внучке хозяйки?

Ну, если так к этому подходить…

Когда мы очутились на земле, ничем не примечательный водитель открыл для меня дверцу лимузина, но сесть на заднее сиденье мне помог Севастьян.

В салоне пассажирская часть была отделена от водителя звуконепроницаемым экраном. Тонированные окна, судя по толщине, наверняка были пуленепробиваемыми. Севастьян уселся напротив — на максимально возможном от меня расстоянии.

— Так где резиденция Ковалева?

— За городом, на берегу Москва-реки. Ехать туда примерно час.

Нам придётся час провести внутри этой машины вдвоём? Когда он одет в костюм с обложки GQ, от которого у меня усиливается слюноотделение?

Когда мы выехали на широкую дорогу, я оторвала от него свой взгляд, с нетерпением пытаясь рассмотреть эту новую страну. Я прилипла лбом к оконному стеклу, чтобы ничего не пропустить, но мы всё время проезжали мимо каких-то складов, которые ничем не отличались от таких же в Америке, кроме надписей кириллицей.

— Мы проедем через Москву?

— Не сегодня.

— Я не увижу город?

— Nyet, Натали. — Твёрдое нет.

— И ни одного купола? — поверженно спросила я. Мне всегда нравилось рассматривать фотографии традиционных русских зданий с куполами, таких ярких и смелых — даже раньше, чем я увидела те татуировки на бицепсе.

— Может, и увидишь, — загадочно ответил он.

Воцарилась тишина; за окном в основном мелькали индустриальные парки.

Поездка представляла собой специальную разновидность ада.

— Здесь тепло. Можно приоткрыть окно?

— Не обсуждается, — буркнул он.

Я скрестила руки на груди. Будь у меня ромашка, я бы приступила к гаданию: он меня хочет; он меня не хочет. Прошлой ночью я была убеждена, что он готов со мной к большему. Сегодня уже не очень.

— Я хочу обсудить то, что случилось в самолете.

Бросив взгляд на звуконепроницаемый экран, он понизил голос:

— Мы договорились забыть об этом. — Казалось, он убеждает сам себя.

— Нет, не договорились. Ты предложил — я отказалась. Кроме того, ты тоже об этом думаешь.

— С чего ты взяла? — хрипло спросил он.

— Потому что ты ерзаешь на сиденье и не расстегиваешь пальто в тёплой машине. Держу пари, что под этой тканью у тебя стояк.

Он не отрицал.

— Ты думаешь об этом, потому что и я перестать не могу.

— Попытайся, — пренебрежительно предложил он, вновь отворачиваясь.

- Это сложно, если каждое движение напоминает мне о том, что между нами было. — Из-за этой новой сладкой секретной боли.

Я призналась:

— Зад горит так, словно последние два дня я провела в седле. — И этот опыт, как и эту боль, я бы не променяла ни на что на свете.

Уставившись в окно, он медленно изогнул губы, а выражение его лица представляло собой квинтэссенцию мужского удовлетворения.

О, эта захватывающая дух улыбка. Сердце. Пропустило. Удар. Он чувствовал гордость, потому что я до сих пор ощущала на себе последствия его воспитания? Понять выражение его лица всегда было трудно; похоже, ему действительно понравилось то, что он со мной сделал.

Если он чувствовал хоть сотую долю того, что ощущала к нему я, то как мог удерживать себя от повтора? Может, он так постоянно развлекался с другими? Мысль об этом заставила меня вскипеть.

— Полагаю, ты так обращаешься с сотнями разных женщин? Наверное, я одна из многих.

— Ты не похожа на тех, с кем я был раньше.

Это он уже рассказал вчера ночью. Как день и ночь.

- Чего так?

Молчание.

— Скажи.

Он пожал плечами. Конец разговора.

Прекрасно.

— Тогда обсудим логистику. Теперь, когда мы разобрались с моей одеждой…

— Не разобрались. Эта одежда только на сегодняшний день. Тебе предоставят обширный новый гардероб.

Когда он говорил такие вещи, я страстно желала испытывать больший интерес к моде. И, ну, к деньгам.

— А телефон я получу? Мне нужно позвонить своим преподавателям.

— Я отправил им всем электронные письма, объяснив, что семейные обстоятельства вынуждают тебя отправиться в поездку. Срок неизвестен.

— Не может быть!

Он поднял свои черные брови. Не может?

Он практически исключил меня из университета. И хотя я всё равно собиралась взять академ, такой произвол раздражал.

— Ты всегда была очень ответственной по вопросам учебы, — заметил он. — Было бы странно, если бы ты исчезла, никому не сказав ни слова.

— Они не поверят.

— Поверят, если письма придут с твоего ящика.

— Так вот что ты делал, когда я была в ванной! Я слышала, как ты вошёл той ночью.

Он не отрицал.

Значит, он был за моим компьютером, вмешиваясь в мою жизнь, как вдруг услышал мои стоны, решив заодно проверить, что происходит? У него вообще есть границы?

Господи, сколько всего произошло с того момента. Казалось, что в баре с подругами я сидела уже несколько недель назад — наверное, потому, что за прошедшие двадцать четыре часа моя жизнь изменилась круче, чем за последние шесть лет — с того момента, как умер отец, и я осознала, насколько коротка и драгоценна жизнь. С того момента, как я начала свои поиски.

Моя нервозность относительно всей ситуации вернулась в полной мере.

— Ладно, а что насчет условий проживания? Где я остановлюсь? О каком сроке идет речь?

Севастьян озадаченно на меня посмотрел.

— Ты будешь жить с Ковалевым в его доме. Как только это будет безопасно, ты сможешь отправиться куда пожелаешь.

— Я должна буду жить с тем, кого не знаю? — У меня ещё не было возможности погуглить Ковалёва.

— Ну, ходить по головам вам не придется, — сказал Севастьян. — В его особняке ты будешь жить отдельно, пока угроза не будет устранена. Если только ты не решишь остаться навсегда.

Добровольно поселиться с незнакомцем? В мрачном доме советских времен?

— Но сколько ждать устранения угрозы? Пару недель? Месяцев?

— Это твоя жизнь на обозримое будущее.

У меня рот открылся. Осенние каникулы только что продлились и всё из-за отца, которого я никогда не видела.

— Расскажи, какой Ковалёв в жизни.

Губы Севастьяна с одного краешка вроде как приподнялись.

— Он не похож на того, кого ты себе напридумывала. — Сибиряк начал оттаивать?

— Ты искренне его любишь. Это ведь больше, чем просто, эээ, преданность боссу?

Он кивнул.

— Ковалёв — лучший человек из всех, кого я знаю. Ни к кому больше я не испытываю такого уважения.

— Как вы встретились?

— В Санкт-Петербурге. Случайно, — ответил Севастьян, вращая на большом пальце кольцо.

— Да, это всё объясняет. — Скрытный русский.

— Попроси Ковалёва, чтобы он сам рассказал, если хочешь.

Может, и попрошу.

— И чем же мне заниматься целый день, раз ты исключил меня из универа и уволил с работы? — Во мне и так энергии было куда больше, чем обычно. — Слишком сложно перейти от тяжёлого труда к праздной лени.

— Ты поближе узнаешь своего отца. Познакомишься с красотами "Берёзки".

— Маленькая берёза? Это название имения?

— Da.

Мы замолчали. В пейзаже за окном появилось больше деревьев, потянулись обширные площади частных владений. Мы пересекали один КПП за другим, проверки становились всё тщательнее.

Мои нервы явно испытывали на прочность. Я выразила недовольство новым пальто. Меховым. Принадлежавшим моей бабушке.

Что, если я сказала какую-нибудь глупость или рассердила Ковалева? Обычно я следила за языком, но если уж что-то брякала, то по полной.

Вдруг этот человек не был уверен, что я его дочь, и это был своего рода тест? Всё, что я знала — это слова Севастьяна. Чёрт. Могу ли я ему вообще доверять…

— Натали, расслабься. — Он наклонился вперёд и взял мою руку. — Он хороший человек. Как только я решила, что Севастьян — козёл, как он тут же стал таким понимающим.

Случайная вспышка неуверенности у меня. Случайная вспышка сочувствия у него.

Потом он нахмурился.

— У тебя руки холодные.

Я посмотрела вниз, а он взял обе мои ладони в свои. Чтобы согреть.

Как и должен был делать в моём воображении мой будущий неизвестный парень.

Я моргнула. Неужели это было всего день назад?

— Разве среди вещей не было перчаток?

— Я не успела всё просмотреть.

— Не нервничай. — В его голосе звучала абсолютная уверенность, — ты играючи со всем справишься.