Бремя русских - Михайловский Александр

Детальную проработку планов мы отложили на потом. Мы решили, что некоторые присутствующие последуют на остров Корво, где эти планы будут обсуждаться с нашими союзниками… Кто эти союзники, я говорить пока не стал, но тот факт, что Виктор был югороссом, ни для кого секрета не представлял.

А вот будущее устройство Ирландии на собрании обсуждалось в деталях – было ясно, что она будет конституционной монархией, но с правом нового короля назначать правительство, накладывать вето на любые законы, а также во время войны самому издавать указы без согласования с парламентом, кроме случаев, когда они затронут конституционные права граждан Ирландии…

Когда наша встреча закончилась ко всеобщему удовлетворению собравшихся, некоторые из нас вернулись в Кале, чтобы сесть там на один из французских почтовых пароходов, идущих в Ирландию, другие же отправились с нами – в Париж, Бордо, и далее на остров Корву. Каким именно образом мы собираемся туда попасть, мы с Виктором им пока не сказали, но заверили всех, что всё уже подготовлено. И, как ни странно, обычно анархически настроенные ирландцы нам сразу поверили, что говорит о том, что из Виктора действительно может получиться хороший король для Ирландии.

14 сентября 1877 года. Обзор мировой прессы

Российская «Московские ведомости»: «Расстояние – не помеха! Две страны, расположенные за десятки тысяч верст друг от друга, нашли общий язык».

Французская «Фигаро»: «Триумф генерала Гранта! Долгие переговоры в Константинополе завершились успешным подписанием документов, дающих толчок к дальнейшему сотрудничеству».

Австрийская: «Винер Цейтнунг»: «Пугающий рост могущества Югороссии! Против кого эта страна-скороспелка сколачивает альянс?»

Германская «Берлинер тагенблат»: «Югороссия и САСШ протянули друг другу руки! Подписанный генералом Грантом в Константинополе договор дает старт дальнейшему сотрудничеству».

Британская «Таймс»: «Монстр на Босфоре вербует сторонников! Неужели неразумные американцы пойдут войной против своей бывшей метрополии?»

Американская «Нью-Йорк Таймс»: «Кто сомневался в успехе президента Гранта? Герой Гражданской войны и сегодня крепко сидит в седле!»

Итальянская «Стампа»: «Война – не помеха! Два государства решили, что лучше торговать, чем воевать!»

Испанская «Гасета нуэва де Мадрид»: «Дипломатический успех генерала Гранта! Договор между Югороссией и САСШ даст новый стимул к развитию международной торговли».

Датская «Юланд постен»: «Америка не упустит своего! Установив торговые отношения с Югороссией, САСШ получит немалую прибыль от взаимовыгодного сотрудничества!»

15 сентября 1877 года. Лондон. Букингемский дворец.

Королева Виктория и Уильям Гладстон, политик, писатель, либерал.

Затянутый пеленой смога Лондон выглядел, как во времена эпидемии чумы. На улицах пока не валялись трупы умерших, но настроение лондонцев было похоронным. Тридцать девять дней назад, не вынеся позора поражений, покончил с собой 42-й премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли, виконт Биконсфильд. Выстрел, прозвучавший седьмого августа в приемной королевы Виктории, гулким грохотом прокатился по всей Великобритании. Хитрый Дизи не просто ушел из жизни, он напоследок так хлопнул дверью, что вот уже месяц, как британские парламентарии не могут избрать ему преемника.

Вожди парламентских партий так и не смогли договориться и набрать необходимое число голосов, чтобы выдвинуть на пост премьера человека, способного вывести страну из тупика. В парламенте образовались две примерно равные фракции, каждая из которых, впрочем, не была не в состоянии набрать большинство, необходимое для избрания премьера. Одна из них, образованная из твердокаменных тори, хотела бы видеть премьер-министром сорокасемилетнего консерватора Роберта Гаскойна Сесила Солсбери, министра по делам Индии в правительстве Дизраэли. Другая фракция, либеральная, несколько более многочисленная, но также не набиравшая большинства, стояла за шестидесятивосьмилетнего либерала Уильяма Юарта Гладстона. Остальные кандидаты даже не стоили того, чтобы о них говорить, ибо никто из них не представлял собой сколь-либо значимую величину. Выбор этот был не просто выбором из двух более-менее равнозначных кандидатов, этот выбор означал и выбор между смертью или жизнью, войной или миром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И выбор этот, при отсутствии ясно выраженной воли парламента, предстояло сделать королеве Виктории. Выбери она Роберта Солсбери – и тот в кратчайший срок устроит Британии ужасный конец. Такие политики, как он, хороши тогда, когда накопленную мощь надо конвертировать в сокрушающий удар по врагу. Если же мощи уже нет, и она вся растранжирена предшественниками, то такой премьер просто убьет Британию об стену, пытаясь собственной головой пробить выход там, где не намечалось даже входа. В случае с либералом Гладстоном у королевы была хотя бы надежда, что этот один из умнейших людей Империи, мудрый аки змий, сумеет проводить политику, дающую Британии шанс остаться в числе великих держав. Ужас без конца все же лучше, чем пеньковая петля, затянутая на шее палачом.

Весь последний месяц королева по нескольку раз за ночь просыпалась в холодном поту и с отчаянно бьющимся сердцем. Ей чудилось, что на остров уже вторглись полчища русских варваров, а югоросские головорезы уже топают своими сапогами по коридорам Букингемского дворца, намереваясь схватить ее, королеву Викторию, и за все ее злые и подлые дела передать прямо в руки палачу. И будет она повешена за шею, и пусть висит так, пока не умрет.

Неделю назад, обуреваемая острым любопытством, королева инкогнито наблюдала за приведением в исполнение смертной казни через повешенье, к которой были приговорена банда из четырех воровок, пойманная с поличным на лондонских улицах. В отсутствие возможности сплавлять бракованный человеческий материал в Австралию и без того суровое королевское правосудие стало просто патологически жестоким. На виселицу можно было угодить даже за пару украденных пенсов.

Ярая женоненавистница, королева с удовольствием подписывала смертные приговоры женщинам и, как правило, миловала мужчин. Вот и в тот раз чувство наслаждения от чужой смерти было острым и волнующим. Правда, тут же появилось ощущение пеньковой петли, охватившей ее собственную шею. И было за что. Горе, кровь и слезы, которые она причинила людям за тридцать семь лет своего правления, в случае поражения Британии могли воздаться ей смертным приговором. И именно тогда, наблюдая, как бьются в петле четыре молодые женщины, почти девочки, вся вина которых состояла только в том, что они родились на самом дне столицы Британской империи, в трущобах Лондона, Виктория решила, что она будет делать все, чтобы всячески оттянуть момент расплаты. А наилучшим помощником в этом ей был бы хитрый и умный либерал Уильям Гладстон.

Несколько дней ушло на консультации с другими политиками. И вот вопрос о назначении был почти решен. Усталый, с всколоченной и растрепанной шевелюрой шестидесятивосьмилетний старик стоит перед ней в кабинете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ваше Величество, – сказал он, – вы меня звали, и я пришел, хоть и обещал себе больше никогда не заниматься политикой. Я не волшебник и не Христос, и не могу творить чудеса. Но я попытаюсь, ибо только чудо способно сейчас спасти Британию. Но я вас умоляю – прекратите, остановите казни бродяг! Эти люди виновны только в том, что остались без источников существования. Или вы хотите, чтобы наше английское простонародье ждало бы русского вторжения на острова как единственного избавления от ужасов тиранического правления королевы? Если вы откажетесь выполнить мою просьбу, то обращайтесь к мистеру Роберту Солсбери, а я тогда умываю руки.