Тонкости зельеварения (СИ) - Литера Элина

— Дорогая, тебе незачем волноваться, — сказала госпожа Тартин, осмотрев кухню и комнатушку с полками, где выстроились банки и коробы с зельеварным имуществом. — Ведь твои зелья недороги, но при этом не требуют сложных магженерных установок, как некоторые… как вы их называете? полномагические? Если тебе достаточно кухни в квартире, то так и cкажи леди профессору. Возможно, это подскажет выход другим студентам со слабой магией.

Я все же заварила успокоительный настой перед разговором с леди Барвис. Она, разумеется, уловила в воздухе нотки мелиссы и мяты: — Вы нашли чудесное применение вашим способностям, госпожа Мулинн. Я рада за вас. А эти чары, которые вы накладываете на зелья… — она читала мои записи, — о, время наложения тоже играет роль? как вы узнали?

Я показала ей журнал экспериментов, и леди Барвис тут же принялась объяснять, как подавать заявку на третий класс зельеварения. Я растерялась.

Большинство магов не имеют никаких классов. Они работают в своей области по схемам, выученным в академии, у коллег или из книг. Это могут быть очень сложные заклинания с целым рядом условий: например, наложить чары на зелье между добавлением третьего и четвертого компонентов, при этом точно чувствуя, когда оно достаточно загустело и контролируя температуру по градуснику в котелке. Магтефакторы вплетали чары во время тонких работ, магженеры — напротив, во время отливок, вырезаний или соединений крупных деталей. Лекари определяли магией болезнь или лечили с помощью магии, иногда соединяя с обыкновенными средствами. Всему этому следовало долго учиться, и окончание академии делало мага лишь начинающим специалистом.

Классы же присваивали тем, кто открыл или разработал что-то новое, что-то, чего раньше не существовало, а это не каждому под силу. Найти что-то свое в первый год работы? В академии очень хвалили магженера, который придумал новый, требующий меньше магии фонарь на третьем году самостоятельной практики, и считали его гением, самородком. У меня же еще и года не прошло!

— Но ведь одно из требований к третьему классу — опыт практики не меньше года. — До дня выпуска, который можно считать началом работы, осталось немногим больше месяца. Вы как раз успеете переписать начисто все документы, а я предупрежу профессоров, чтоб собрали комиссию на следующий же день.

Я не стала скрывать от лорда Крамса своих планов. В конце концов, обещанный мадам Сижат год истекает в день выпуска, как раз накануне комиссии, и если лорд Крамс заупрямится, я смогу разорвать договоренность и не быть ему чем-то обязаной. Что я буду делать после? Я не знаю. Но мне невероятно захотелось получить третий класс зельеварения.

Против ожидания лорд Крамс отнесся к моему желанию получить классный ранг благосклонно. Неуловимое движение бровей показало мне, что у него возникла какая-то мысль, но я не стала допытываться.

Я купила скромную белую блузу, приталенный темно-синий жилет и прямую юбку цвета мокрых камней, какую я видела у леди Барвис. В ателье госпожи Эйрин мне посадили вещи по фигуре. В день комиссии я выглядела… строго.

Лорд Крамс отрядил за мной свой магоходный экипаж, который подвез меня к дверям академии.

* * *

Перед комиссией я стояла как в тумане. Леди Барвис тепло улыбалась. Два других профессора перечитывали записи, рассматривали зелье, проверяли его магией и отчего-то качали головами. — Это интересно, интересно… Но кому и зачем это нужно, если полномагические зелья справятся с хворью быстрее и эффективнее? — Могу я предоставить вам еще один документ? Это расчеты финансовой стороны. — Финансы? Кого интересуют деньги, мы здесь ради науки! — Профессор Шант, наука не существует сама по себе, — мягко начала леди Барвис. — Плодами науки так или иначе пользуются другие люди. Прошу вас, послушайте госпожу Мулинн.

Я положила перед профессорами расчеты стоимости зелья и рядом — годовой доход плотника, работника мануфактуры и подавальщика в таверне.

— Это сведения по Бристону. В провинции люди получают еще меньше, и порой даже законник должен порядком опустошить запасы, чтоб вылечить ребенка от серьезного недуга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Столкнувшись с прозой жизни, академики пришли в замешательство. Наконец, профессор Шант повернулся к коллеге: — Что ж, с научной точки зрения эти снадобья представляют собой тонкую и хорошо расчитанную работу. Если же госпожа Мулинн настаивает, что у них есть практическое применение, я склонен поверить, что ее разработка чего-то стоит. — У госпожи Мулинн есть достоверные доказательства пользы ее зелий. Сейчас их раздают в бедных кварталах тем, кто не может купить другие снадобья, и несколько партий уже ушли провинциальным лекарям, которые пользуют весьма небогатых пациентов. — О. В таком случае госпожа Мулинн, безусловно, заслуживает третьего класса.

Три профессора сложили руки у меня на запястье, и я старалась не отшатнуться от жжения. Вскоре, влив кроху магии, я в любой момент могла полюбоваться на витиеватую цифру три цвета лесной листвы.

Вечером пришел лорд Крамс. Он принес бутылку игристого вина и букет роз. Вслед за ним внесли подносы, накрытые крышками. Прислуга сервировала стол для праздничного ужина и удалилась.

Первым тостом лорд Крамс поздравил меня с магическим классом. Когда мы расправились с закусками, он сообщил, что у него есть ко мне серьезный разговор. — Мое будущее вскоре может перемениться. Бургомистр уходит на покой, и я — главный претендент на его место. — О… — только и могла сказать я. К чему он клонит? — Считается, что для города лучше, чтобы городской голова был семейным человеком.

Я старалась не меняться в лице. Мне не хотелось быть мистресс женатого мужчины. Значит, и мне придется искать себе новые возможности. Повторять опыт с кавалером для содержания я не собиралась. — Мадлен, ты хорошо образована, ты вхожа в общество, тебя уже знают как магичку, по твоему примеру многие светские дамы бросились заниматься благотворительностью. Ты прекрасно подходишь на роль моей жены.

Я осторожно положила вилку, чтоб не уронить кусок запеченного мяса, и в недоумении воззрилась на лорда Крамса. Кажется, я не вполне поняла, что он говорит. Того, что я услышала, быть не может. Никто не женится на содержанках. — Мы можем пожениться, скажем, через месяц. — Но… моя репутация… ваша репутация… ей конец… — Отчего же? О том, какими были наши отношения на самом деле, знают только милые дамы, которые нас познакомили. Остальные могли лишь догадываться, но когда ты стала варить зелья, общество пришло к выводу, что я поддерживал начинающего мага.

Стол качнулся у меня перед глазами. Этого всего просто не может быть. Я уточнила: — Знают еще три лорда, с которыми мадам Сижат знакомила меня до вас. Я отказалась от них. Но у этих лордов не было сомнений, в качестве кого нас представляют. — Ты выбрала меня из четверых мужчин? Польщен. И почему же? Они были не столь обеспечены? — Они обеспечены не хуже вас, а один намного богаче. Но я не могла представить себя с ними.

Лорд Крамс потер подбородок. — Если кто-то из них начнет болтать, мы объявим это завистливыми сплетнями неудачников. Жаль, что ты занималась только благотворительностью. Если бы твои зелья продавались хотя бы в паре лавок… Впрочем, это можно устроить. — Не нужно, они продаются, — призналась я. — Я сделала несколько партий для провинциальных лекарей, которые, действительно, продают их своим пациентам по малой цене. Я получаю лишь то, что потратила на травы. Весь доход идет госпоже Тиртан на нужды ее подопечных.

Лорд Крамс снова разлил вино. — Мадлен, ты невероятно предусмотрительна. Варить недорогие зелья для малообеспеченных больных — прекрасная ниша на рынке, вполне достойная начинающего мага. Конечно, после того, как ты выйдешь за меня замуж, мы объявим, что теперь это часть благотворительности, моей жене не пристало иметь свой доход. Разумеется, ты сможешь и дальше заниматься зельями. Думаю, часа два-три в день. У тебя будет достаточно прислуги и нянь для детей, чтоб не волноваться об этом. Итак, через месяц?