Леопольдштадт - Том Стоппард

по их правилам. Герману чудом удалось уберечь свое дело от войны, революции, инфляции и теперь аншлюса и сохранить его для Якоба. Почему он должен отдавать его теперь?

Перси. Рано или поздно нацисты все отберут и назначат арийца управлять его фабриками, но Якобу лучше этого не дожидаться.

Ева. Я бы так уверенно не говорила. Гретль задействовала свои связи – она с детства знакома с канцлером.

Перси (недоверчиво). С Гитлером?

Ева. Нет, с человеком из Бальхауса. Гретль знает его мать.

Перси (почти взрывается). Бюркель не канцлер. Он гауляйтер в провинции Третьего рейха, ранее известной как Австрийская Республика, которая через двадцать лет после основания приказала долго жить! Чем вы были заняты до того, как немецкие бомбардировщики появились в небе, словно увертюра к триумфальному вхождению Гитлера в Вену?

Хейни закрывает уши ладонями и издает громкий звук, имитирующий звук бомбардировщика. Перси замолкает. Хейни замолкает.

Гермина. Все хорошо, Хейни.

Хейни «играет» на своем пианино.

Нелли. Ты имеешь в виду нас, евреев?

Перси. Нет! Вас, социалистов и социал-демократов! – когда христианские социалисты распустили парламент и изобрели австрийский фашизм! Но этого оказалось мало, чтобы не допустить Гитлера! (Более спокойно.) Извините меня. Когда моя редакция меня сюда направила, корреспондент из «Таймс» сказал мне: «Перси, поехали в Грац – там будет марш НСП». Я сказал: «Я думал, что нацисты в Австрии запрещены». – «Само собой, запрещены!» И мы поехали в Грац, и наблюдали, как двадцать тысяч национал-социалистов со свастикой маршируют по улицам Граца на глазах у исступленной толпы и нескольких полицейских. Я спросил его: «Дуглас, а что австрийцы собираются со всем этим делать?» На что он мне ответил: «Это и есть австрийцы».

Ханна (встает). Моего мужа отправили в Дахау. Я не знаю, жив ли он. Так что нет, я вас не извиняю.

Ханна в тихой ярости направляется к двери.

Лео. Двести десять!

Ханна. Людвиг, я тебя прошу, заткнись со своими числами!

Ханна продолжает идти к двери.

Людвиг. Ответ правильный, но, к сожалению…

Ханна возвращается и быстро проходит через комнату, на ходу подхватывая Хейни.

Ханна. Беда.

Она передает Хейни на руки Гермине и садится за пианино, поворачиваясь лицом к сидящим в комнате. Входит беда: гражданский в длинном пальто с поясом, мягкой шляпе, в повязке со свастикой на рукаве и портфелем в руках.

Эрнст нервно продолжает стоять, Людвиг встает, испуганно, с чайной чашкой в руках. Перси продолжает сидеть. Нелли, охваченная страхом, двигается ближе к Лео, встает рядом с ним. Ева продолжает сидеть. Салли продолжает сидеть, с двух сторон зажатая детьми. Гражданский осматривает комнату и останавливает взгляд на Еве. Он не кричит, но говорит грубо и слишком громко.

Гражданский. Встать. Вы больше не у себя дома.

Ева встает. Ханна встает. Салли высвобождается от детей и встает.

Дети: Лео смотрит на происходящее и не реагирует. Хейни закрывает лицо руками. Белла подвывает, энергично сосет большой палец. Мими смотрит недружелюбно.

Гражданский открывает портфель и достает стопку бумаг. Достает карандаш из кармана. Он замечает Перси, понимает, что Перси сюда не вписывается, и соображает, какой тон с ним взять.

(Обращаясь к Перси.) А ты кто?

Перси. Друг семьи. (Встает.) Перси Чемберлен. «Ньюз кроникл».

Гражданский. Англичанин?

Перси. Да.

Перси достает из кармана паспорт и протягивает Гражданскому.

А вы…?

Гражданский решает, что выбрал неправильный тон. Начинает кричать.

Гражданский. Поговори здесь еще у меня! Мне насрать, что ты английский журналист. Да я могу подтереться твоей аккредитацией!

Все напуганы. Особенно Людвиг. Чашка, кажется, рассыпается у него в руках, обливая чаем Лео, который вскакивает и собирает осколки.

Гражданский не обращает внимания, его крик направлен преимущественно на Нелли.

Стой смирно!

Гражданский проверяет паспорт и пресс-карту и возвращает Перси. Переходит на прежний тон.

Что ты делаешь в этом жидовском гнезде?

Перси. Пью чай с семьей моей невесты.

Гражданский. Ах, твоей невесты! Значит, осквернение расы – это у вас семейное. Где Герман Мерц?

Перси. Я не знаю.

Гражданский (Нелли). Где он?

Нелли. Он в больнице. У него жена в больнице.

Гражданский. Елена Розенбаум, вдова. Вдова социал-революционера Арона Розенбаума. Невеста?

Нелли колеблется, потом кивает.

Лео по-прежнему держит в руках осколки чашки.

Гражданский. Твое отродье?

Нелли. Это мой сын Леопольд.

Гражданский помечает что-то в своем списке. Тыкает карандашом в Людвига.

Людвиг Якобовиц?

Людвиг. Доктор наук, профессор Людвиг Якобовиц.

Гражданский срывает с Людвига кепку и бросает ее на пол.

Гражданский. Меня называть «герр доктор», когда отвечаете!

Тычет карандашом в Эрнста.

Эрнст. Доктор профессор Эрнст Клостер, герр доктор.

Ева следующая.

Ева (дрожащим голосом). Ева Якобовиц. Герр доктор. Герман Мерц – мой брат.

Гражданский. Барыга жидовская, ради наживы форму шьешь, в которой солдаты умирают. Ты что думала, вы австрийцы, старая паразитка?

Ева. Мой сын отдал свою жизнь за Австрию и гордился этим. Я ношу обручальное кольцо из железа, потому что золотое кольцо я пожертвовала в фонд императора. Герр доктор.

Гражданский не обращает внимания и указывает карандашом на Салли.

Салли. Эстель Фишбейн, герр доктор.

Гражданский. Это твой помет? Привет. Кто там? Привет, поросята.

Он тыкает карандашом в тряпочку Беллы и тянет ее. Белла плачет. Салли подходит к ним, успокаивает. Гражданский переключается на Натана.

Натан. Натан Фишбейн, герр доктор.

Гражданский. Захария – твой отец?

Натан. Да, герр доктор.

Гражданский. Ты знаешь, где он?

Натан. Он на работе, герр доктор.

Гражданский. Правильно. Чистит парашу в бараке.

Гражданский тыкает карандашом в Гермину.

Мина. Гермина Флоге, герр доктор. Мой сын Генрих.

Ханна следующая.

Гражданский. Ханна Зеннер. Я тебя знаю.

Ханна отрицательно качает головой.

Да, знаю. Я тебя по концертам знаю. Ты Ханна Якобовиц. Ну все, доигралась.

Он оглядывается и видит, что вошел Герман.

Герман. Я Герман Мерц.

Гражданский. Я уж собирался приказать, чтобы тебя привели.

Он указывает карандашом и пересчитывает.

Кого-то нет.

Эрнст. Моей жены, но она прикована к постели, герр доктор.

Гражданский. Привести ее.

Эрнст. Она не может… она —

Гражданский. Привести.

Эрнст. Она не ходит, герр доктор.

Гражданский. Сюда.

Эрнст уходит.

Гражданский (впечатлен). Ханна Якобовиц! Сыграй нам что-нибудь, пока мы ждем.

Ханна начинает играть что-то меланхолическое.

Гражданский. Нет, играй «Голубой Дунай».

Ханна играет. Гражданский подпевает. Хейни возвращается к своему пианино и начинает невпопад нажимать клавиши, пока Гермина не забирает его.

Через некоторое время Эрнст ввозит Вильму на коляске. Салли с тревогой подходит к матери.

(Ханне) Разве я велел тебе остановиться?

Ханна возобновляет игру. Эрнст продвигает коляску вперед.

(Вильме) Как сегодня самочувствие, мать?

Эрнст. Она не может говорить, герр доктор.

Гражданский. Что, правда, дорогая?

Эрнст. Она не слышит, герр доктор.

Гражданский. Немного же от нее толку.

Так – всем слушать внимательно! (Делает знак Ханне, чтобы она перестала играть.) Эта квартира реквизирована Бюро рейха по жилью и переселению. Каждому из вас разрешается взять один чемодан с личными вещами общим весом не более 30 килограммов. Ценность каждой вещи не должна превышать 15 рейхсмарок. Завтра в двенадцать дня всем быть с вещами на улице у парадной двери. Я вам выдаю формы на транспортировку, которые вы отдадите представителю транспортного бюро.

Гражданский достает квитанции из портфеля и раздает каждому, по имени. Он