Лето Мари-Лу - Стефан Каста

— Поедешь со мной на лодке?

Мари-Лу качает головой:

— Нет. Но сегодня вечером должен быть неплохой улов. Может, и голец попадется.

* * *

Я плыву в лодке вдоль мыса и чувствую, как портится мое настроение. Мне стыдно, меня гложет чувство вины. Вспоминаю беспечную болтовню Мари-Лу о гольце. Ей так свойственно ни о чем не беспокоиться. Она всегда была такой. Или, скорее, она была такой раньше. Уж если в сети что-нибудь есть, так это не голец, а тухлец.

Думаю, я и правда склонен делать из мухи слона, поскольку через некоторое время в моей голове готов настоящий видеоролик. Это жуткая история о покалеченной рыбе, застрявшей в дырявой сети, которая неприкаянно дрейфует по озеру. Белые невидящие глаза рыб остекленело смотрят в никуда. Часть рыбешек растерзана нейлоновыми нитями, глубоко врезавшимися в красное мясо, другие уже гниют, и их плавники начинают отваливаться от тела. Сеть-призрак — так называют бесхозные сети. Я читал в «Дагенс Нюхетер», что тысячи брошенных сетей плавают по морю в самых рыбных местах. Кто-то забывает о них, либо их уносят волны во время шторма. Но это — моя сеть-призрак, это я, Адам О., виноват.

Первая проблема — найти сеть. Вряд ли она там, где я ее оставил, поскольку я не потрудился наметить себе ориентиры на берегу.

Я бесцельно кружу вдоль мыса, иногда привстаю и вглядываюсь в зеркальную поверхность озера. Время идет, я уже готов сдаться. Может, какой-нибудь рыбак заметил, что сеть лежит уже давно, и достал ее? Существует неписаный закон, позволяющий так поступать. Я уже подумываю о возвращении, как вдалеке что-то мелькает. Подплыв ближе, я, к своему удивлению, понимаю, что это пластмассовый поплавок. Я почти уверен, что он оторвался и был унесен волнами, поскольку в этом месте я его точно не оставлял.

Я вытаскиваю красный поплавок и вижу, что веревка, которой он прикреплен к сети, цела. Дрожащими руками я начинаю вытаскивать сеть. Несколько раз для пробы дергаю ее, кажется, чувствую какую-то тяжесть. Сердце замирает. Представляю, как вытягиваю сеть, полную гниющей рыбы: сиги, щуки, хариусы и окуни… От такой мысли мне становится дурно.

Когда первые ячейки показываются над водой, я вижу, что они чистые. Ни следа дохлой или раненой рыбы. Я собираюсь с духом и начинаю вытаскивать сеть. Складываю ее в кучу посреди лодки, потому что, нервничая, забыл взять пластмассовый багор.

Метр за метром сеть поднимается из темной воды. Ячейки пусты, капельки воды на веревках блестят как жемчужины. Я не верю своему счастью. Когда папа возвращался домой с пустой сетью, а это случалось довольно часто, он всегда ворчал, что кто-то украл его улов. Ничего удивительного, ведь папа частенько отправлялся проверить сеть не раньше полудня.

Но в чем проблема с моей сетью? Ведь она плавала так долго. Я наклоняюсь и с надеждой вглядываюсь в воду. Ничего не видно, ни единой рыбешки не блеснуло внизу. Я продолжаю вытаскивать сеть и по мере того, как растет куча посреди лодки, улучшается мое настроение. Когда из воды появляется конец сети, я внутренне торжествую.

Я гребу веслами, не чуя усталости. Приближаясь к мосткам, все еще испытываю переполняющую меня радость. Поднимаюсь и кричу:

— Мари-Лу! Мари-Лу, сеть пустая! Ни единой рыбешки, вот повезло!

Отправляюсь в сарай и швыряю сеть в пластмассовый таз, где она прежде лежала. «Никогда больше не буду ею пользоваться», — думаю я.

* * *

Мари-Лу не испытывает ни удивления, ни радости. Говорит, что предвидела это.

— Нельзя забрасывать сеть куда угодно и рассчитывать на хороший улов. Озеро слишком большое, к тому же больше сотни метров глубиной.

— Но тебе известны рыбные места?

— Когда-то были известны. Если хочешь, можем как-нибудь проверить.

— Что-то уже не хочется.

— Но ведь не обязательно ловить сетью.

— Да, ты права.

Я стою у плиты и разогреваю на сковородке пряный картофель с укропом и рыбные биточки в перечном соусе. Вспомнив про сеть, я забыл, что хотел съездить в магазин. Вечно со мной так. Я вылавливаю ложкой рыбный биточек, а рядом кладу несколько пряных картофелин.

— Вот и голец, угощайся, — говорю я и ставлю тарелку перед Мари-Лу.

Она смеется. Я сливаю воду в кране, пока не начинает течь холодная. Мари-Лу пристально смотрит на меня. Я чувствую себя так, словно на меня показывают пальцем, и набираю воды в стеклянный графин.

— Завтра куплю лимоны, — говорю я. — Будем делать лимонную воду. Если только не забуду.

Наконец Мари-Лу прекращает разглядывать меня. Она перекатывает картофелину по тарелке и быстрым движением накалывает ее на вилку. Недоверчиво откусывает кусочек и едва заметно морщит нос. Проглатывает и говорит:

— Знаешь, Адам, ты не похож на других.

* * *

Я просыпаюсь рано утром. Солнце уже светит, и я тихо встаю с кровати, снимаю трусы и крадусь к кухне. Из комнаты Мари-Лу не слышно ни звука. Я осторожно открываю входную дверь, голый бегу к берегу и ныряю в воду.

Вода жутко холодная, но так как я еще не совсем проснулся, замечаю это уже в воде. И поскольку воздух все еще свеж и прохладен, отличие не такое большое, как днем. Я чувствую это, когда выныриваю и стою по пояс в воде.

Раньше я никогда не купался по утрам. Это не мой стиль. Обычно мне нужно посидеть, нахохлившись, час-другой, прежде чем я смогу приступить к какому-нибудь делу. Видимо, уроки плаванья Мари-Лу и кусок пенопласта действуют так вдохновляюще, что меня просто потянуло в воду. Я собирался самостоятельно потренироваться. Но теперь чувствую, что выбрал неправильный момент. Бросаю пенопласт в воду, ложусь на него на секунду, затем начинаю мерзнуть и снова встаю.

Я смотрю на окно в комнате Мари-Лу, но там никого не видно. Останавливаюсь у рампы и пытаюсь вытереть ноги, зеленые от остриженной травы, но получается плохо, трава словно приклеилась к ступням. Помогаю себе руками, но трава прилипает и к ним.

В кладовке есть яйца и большой выбор консервов, я беру четыре яйца и готовлю омлет. Солю, перчу, добавляю щепотку сухого базилика, пучками висящего на стене. Кипячу воду для чая. Достаю ванильное печенье, в глубине холодильника нахожу плавленый сыр со вкусом креветок.

— Ты проснулась? — кричу я. — Завтрак готов.

Я слышу, как Мари-Лу ворочается в кровати. Проходит несколько минут, дверь открывается и Мари-Лу въезжает в кухню. На ней длинная белая футболка, лицо заспанное. Волосы спутались и свисают, словно ей на голову выложили порцию спагетти.

Я смеюсь над ней.

— В «шмелиный домик»?

Мари-Лу кивает и с сонным видом встает. Я подхожу, поднимаю ее, выношу из дома и осторожно опускаю в тачку.

— Ты точно проснулась? — переспрашиваю я. — Держись крепче.

Мари-Лу снова кивает. Она делает все, что я говорю, крепко хватается за края тачки, но все равно выглядит вялой.

— Знаешь, почему в тачку нельзя запрячь лошадь?

Мари-Лу качает головой.

— Жил-был когда-то один мужик. Он был жадный и не хотел покупать лошадь и нормальную телегу. Поэтому смастерил тележку, которую мог возить сам. Вот так и появились тачки.

Моя история производит на Мари-Лу впечатление. Она недоверчиво смотрит на меня, ее глаза постепенно проясняются:

— Какой же ты врун, Адам, ну скажи, что ты все придумал!

Я качаю головой. Мари-Лу начинает хохотать раскатистым истерическим смехом.

Я тоже улыбаюсь. Покрепче хватаюсь за оглобли и не спеша везу ее в кабинку. Мари-Лу все никак не может успокоиться. Не знаю, что ее так развеселило: моя байка или что-то еще?

— Я уже искупался, — сообщаю я. — Поплавал немного.

— Ты с ума сошел, — говорит Мари-Лу.

* * *

Я пишу список покупок: молоко, простокваша, хлеб, сыр, помидоры, лимоны, лук, бананы, картошка. Кажется, чего-то не хватает. Пытаюсь вспомнить, переходя из комнаты в комнату, мне это помогает.

Мари-Лу читает мою книгу о законах перспективы. Кажется, она глубоко погрузилась в чтение, лишь время от времени с отсутствующим видом отхлебывает кофе.

— Проверь, что я забыл, — говорю я и читаю вслух пункты списка.

— Туалетную бумагу. Она уже кончается. И шампунь.

— Хорошо, — говорю я и записываю. — Что-нибудь еще?

— Яблоки. Желательно зеленые.

— Попкорн, — добавляю я, потому что очень люблю его.

— Пачку «Мальборо», — говорит Мари-Лу и выжидающе смотрит на меня. Она долго не отводит взгляд, словно проверяет, как я отреагирую.

Я ничего не говорю. Просто записываю: «Мальборо».

— Кажется, мы здесь неплохо устроились, — говорит она.

Я киваю. Согласен, дела и правда идут хорошо. Даже лучше, чем я ожидал.

— С тобой так спокойно, — продолжает Мари-Лу. — Ты почти как папа. Я уже подумываю, не остаться ли здесь жить. Навсегда.

— И зимой, когда валит снег, лед в метр толщиной и не работает электричество…