Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь

* * *

Арман продолжал смотреть на край крыши, на котором недавно болталась такая соблазнительная часть девичьего тела. «Что-то я последнее время слишком много о ней думаю», — он сжал и разжал пальцы руки, которой придерживал свою добычу всю дорогу до поместья.

— Прикажете следовать за ней? — спросил одетый как обычный постоялец рыцарь, наблюдавший за эпическим побегом из тени сарайчика для дров.

— Нет, — Арман пригладил пшеничного цвета волосы. — Я сам за ней присмотрю, но наблюдение за выездами из города не ослабляйте. По капитану эс-Дейру данные пришли?

— Дважды вдовец. Обе жены оставили ему наследство. Они из разных королевств, смерти признаны естественными. Каждый раз после похорон он менял место службы. По Браю дир-Валару тоже ответили: Грета Лабер его сожительница.

— Хорошая работа, — кивнул Арман. — Передай Эрию, чтобы скорее заканчивал с контрольной проверкой, не хочу слишком с вами разделяться.

— Будет исполнено, — поклонился рыцарь и поспешил прочь.

На пальцах Армана зажглись огоньки. Маленькие пламенные духи трепетали, ожидая его приказов. Но Арман, подумав, сжал кулак, изгоняя их прочь, и направился к ожидавшему на выезде со двора коню. Глаза Армана азартно блестели.

* * *

Купив в лавках сменную одежду, я зашла в приглянувшийся архитектурой постоялый двор и сняла на три дня мансарду, заказала с собой еды, попросила не беспокоить, после чего заперлась в комнате и, оставив продукты, вылезла через окно: пусть владелец думает, что я редко выхожу.

По крышам добравшись до сеновала, переоделась там в мужскую одежду, срезала волосы до плеч, поменяла платок с тёмно-красного на светлый, накинула песочного цвета плащ с коричневой подкладкой, все вещички прибрала в заплечную сумку и выскользнула на улицу.

В этот раз я прошлась по городу не спеша: наёмники, по моим наблюдениям, и сейчас часто прикрывали лица платками, город отличался от привычных мне разве только отсутствием проповедников и храмовых зон, в остальном — я словно вернулась в юность, когда была начинающей наёмницей с магией первого круга и множеством забавных амбиций.

Магистр наверняка думал, что я со всех ног улепётываю прочь, Синеглазке я говорила, что сразу же уеду, а на случай, если меня будут искать здесь — сняла прошлый номер в знакомой Синеглазке одежде.

Для пущего запутывания следов стоило бы снять комнату в доме, но я была слишком слаба, чтобы так рисковать, поэтому выбрала хорошую гостиницу с подходящей для быстрого побега крышей и, под ударом тока изменив голос на более грубый и похожий на мужской, вновь сняла мансарду, на этот раз — на пять дней.

Прежде, чем что-то решать, следовало достичь второго круга. У меня аж уголок рта задёргался, когда представила, через что придётся проходить в ускоренном темпе, но, похоже, выбора не было.

* * *

Трое суток мучительной агонии в полной концентрации сознания — и у меня появился второй круг. В иной ситуации я восхитилась бы невероятной скоростью прогресса, но эмоции как-то притупились. Уплетая тушёное мясо, вгрызаясь в пропитанные жиром волокна, я прямо ощущала, как наполненное магией тело восстанавливало хрупкие кости, дряблые мышцы, суховатую кожу, слабые ногти и волосы — магия стремительно пыталась ликвидировать ущерб, причинённый этому телу истощением.

Задумавшись о странной судьбе Лилиан, механически поглощая доставленную мне еду, я рассеянно смотрела перед собой.

— Госпожа, кадка готова, — голосок служанки раздался сбоку.

Я повернула голову: из принесённой кадки торчали края вложенных для удобства простыней, на лесенку девушка тоже уложила простыню, рядом стояли два закрытых ведра с кипятком. Служанка стыдливо опустила глаза. Это она так реагирует на то, что вместо господина в комнате оказалась госпожа? Или мой аппетит её смутил?

А, не важно. Надеюсь, трёх суток хватило, чтобы Лилиан хорошенько потеряли, а Синеглазка укатил по своим делам.

Сбросив с себя одеяло, я поднялась по ступеням и с удовольствием погрузилась в тёплую воду. Служанка снова странно покосилась на меня и робко спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Можно идти? Если что, вы можете вызвать меня звонком, — она с поклоном поставила на полочку с мыльными принадлежностями колокольчик.

И это одна из лучших гостиниц города? В моё время даже в более простых заведениях использовали магические штучки для вызова слуг, а здесь ничего такого. Если подумать, то, перемещаясь по улицам, я и магов-то почти не ощущала.

— Иди, — прикрыв глаза, я слушала, как служанка убегает к двери и закрывает её за собой.

Итак, второй круг повышает выживаемость мага, объём пропускаемой через тело маны и по сути является подготовкой к освоению третьего круга, с которого разрешался набор в рекруты Черепов.

Сейчас благодаря опыту и знаниям я вполне потяну уровень третьего круга, а если лучше освоиться с телом (грудь слишком непривычна) и подготовить его, то сойду за мечника высокого класса. Браться за посох раньше, чем получу хорошие накопители или концентраторы, бессмысленно, я и в прошлой жизни на них перешла только из-за того, что посох мне вручили при поступлении на прямую службу богам.

Карьеру наёмницы я уже успешно проходила. В этой сфере мне проще всего добиться успеха, даже если произошли небольшие изменения в традициях. Особенно если мои заначки целы, и я достану броню с оружием.

С некоторыми заначками можно и вовсе несколько лет не думать о заработке, надо только до них добраться.

Регулярная армия тоже неплохой вариант, хотя могут возникнуть вопросы из-за статуса Лилиан.

Преступность… повторять не хотелось, поэтому вариант на крайний случай.

Проповеди богов сейчас явно не в чести.

В жизни я многое пробовала. И это делало повторение… скучноватым: снова добиваться уважения, расти в рейтинге наёмников или армейских званиях. Стоит представить, как снова прохожу все эти «докажи, что ты достойна зваться воином, боевым магом, дальше по списку», так с души воротит, а я и так не в настроении.

Единственное, чего я никогда не пробовала в прошлой жизни и даже близко к этому не стояла — жизнь обычной аристократки. Потом-то мне и титулы дали, и почести, и признание, но это было чистой воды политикой.

Лилиан — молодая аристократка. Если не брать во внимание проблемы с женихами, она относится к тем людям, на которых я сначала смотрела издалека и с восхищением, потом наравне и с неприязнью, а позже — свысока и с презрением. Но раньше, так давно, что в другой ситуации я не посмела бы себе в этом признаться, я наблюдала за юными благородными детьми и девушками и до слёз хотела быть одной из них.

Вдруг представилось ярко-ярко…

Нам с ребятами — лет по шесть тогда было — удалось просочиться в богатый район, и мы с замиранием сердца, с придыханием выглядывали из переулка: сверкали витрины, катились по улице заряженные магией и конные экипажи, переливались на солнце украшения шляпок, пестрели насыщенными красками наряды. Беззаботные, смеющиеся девочки шли по улице в сопровождении воспитателей, и те им что-то рассказывали, а затем они всей толпой вошли в кондитерскую, и сквозь витрины было видно, как эти наряженные в пёстрое девчонки выбирают сладости. А ещё они купили большой торт, и помощник кондитера нёс за ними, такими счастливыми, нереально огромную коробку, перевязанную красными лентами, а у меня и замерших рядом друзей от голода сводило животы, они урчали так громко, что заглушали смех тех невероятно счастливых детишек…

Желудок заурчал. Я вытерла глаза. Что-то совсем расклеилась. Вдыхать было тяжело, словно грудь стянуло холодными лентами. Подрагивали пальцы. Такой неожиданный всплеск эмоций.

Не думала, что могу жалеть себя из-за подобной ерунды.

Я окунула руки в воду, смывая с них соль, и умыла лицо. Сердце странно трепетало, хотелось куда-то бежать или снова уткнуться в подушку.

Посмотрела на тонкие руки, окинула взглядом скрытое водой изящное тело с внушительными грудями, ставшими ещё более упругими и соблазнительными. Вспомнила лицо Лилиан, огромные глаза, пухлые губы. Наёмница? Не с такой внешностью: даже если закрывать лицо, большую часть времени придётся отваживать тупых кобелей. Раньше я смогла пройти по этому пути потому, что была плосковата, груба, как сапожник, и весьма обыкновенная на лицо.