За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

– Вам необходимо добраться до этого пункта. – Лысый, вышедший на свет, сел на лавку рядом. – Отсюда часть пути пройдет относительно безопасно и быстро. Запас необходимых заряженных аккумуляторов для локомотива постоянно обновляется нашими агентами. Сядете в поезд, правда, не в «СВ», и поедете себе тишком… под землей.

– А остальные пойдут по верху, значит? – Куминов покачал головой.

– Да, сынок. – Данилов нервно побарабанил пальцами по крышке портсигара. – Именно так и будет. Ты сам до всего дошел верно и правильно. Только пойми, что так необходимо для успеха операции.

– На живца… – Николай сплюнул на пол. – Охренеть не встать, товарищи, что сказать еще. Пехота пойдет на убой, чтобы вывести ребят за линию фронта. Ребята пойдут на убой, чтобы дать пройти нам… неужели у вас нет никого, что вы решили отправить именно мою группу, прикрывая ее нашими товарищами? Вы ведь подозреваете, что и в полку есть абверовские агенты, и только из-за них затеяли всю эту бойню. Неужели нет никого, каких-нибудь чудо солдат-диверсантов, не поверю ни за что.

Лысый посмотрел на него, долго, внимательно и изучающе. Откашлялся без надобности и лишь потом заговорил. Так мягко, что Куминов сразу начал ожидать какого-то подвоха.

– Спрашиваешь, есть или нет, товарищ капитан? Так я тебе отвечу… что нет, вот сейчас и нет. Те, что могли пойти, уже пошли. И не вернулись назад, и весточки не подали. Война идет, солдат, священная война, ты помнишь про это?! Враг уже двадцать лет почти стоит на наших территориях, захватив всю практически европейскую часть нашей с тобой Родины! А ты мне тут говоришь про живца и ловлю на него… не обнаглел ли ты, капитан, а?!

Замолчал, глядя на напрягшегося Куминова, и продолжил снова мягко и обходительно:

– Мы тоже не лыком шиты, Коля, далеко не лыком. Но ресурсы, которыми обладали, либо закончились, либо стоят в таком резерве, что пускать их в ход следует только в очень крайнем случае. А он еще не наступил, и от тебя и твоих ребят зависит то, наступит он или нет. Мне, веришь ли, не хочется, чтобы он наступил. Продолжим и, надеюсь, без того, что было сказано по поводу твоих друзей. Когда война закончится, сынок, а она обязательно закончится, вот тогда и вспомним все это. И после того, как на развалинах Берлина выпьем за победу и за мирное небо, третью поднимем за всех тех, кто помог ее достичь, нашей общей победы. А пока не вздумай, товарищ капитан, распускать нюни и забивать голову ненужными тебе переживаниями. Война идет, помни это. Продолжим?

Куминов кивнул, соглашаясь. Покосился на командира полка. Медведев сидел мрачный, горой нависая над столом. Во время разговора капитану послышался какой-то хруст, и сейчас стало видно, что комполка сломал карандаш, который крутил в пальцах.

Лысый посмотрел на них обоих, чуть дернул вбок головой, вздохнул.

– Локомотив должен доставить вас на одну из станций возле основного тоннеля, что проходит под Куйбышевом. Часть из них взорвали и завалили, не давая возможности врагам хотя бы немного продвинуться вперед, открывая секретные коммуникации. Часть затопили, и они не должны знать хотя бы что-либо. Во всяком случае, теперь нет никого, кто мог бы открыть эту тайну, документы либо уничтожены, либо вывезены в Новосибирск.

«Завалили и взорвали, и никто ничего не знает…» – верилось в это с трудом. Но оговорка про то, что именно «теперь» никого нет, сделала свое дело. Куминов вздрогнул, поняв, что человек напротив не ставит человеческую жизнь ни в грош. Если это необходимо для дела.

– А вот дальше разобраться в ситуации сможете лишь на месте. В самом Куйбышеве наших агентов уже нет. – Лысый зло хрустнул пальцами.

– Вычислили? – Комполка мрачно взглянул на него.

– Непонятно. Никаких сеансов связи, ничего подобного.

– А как же тогда с тем, что вы сказали по поводу безопасности подземных коммуникаций? – Куминов напрягся.

– Они не были в курсе про них. Слухи слухами, но найти то, что хорошо спрятано, тяжеловато. Если, в особенности, не знаешь, где искать.

– Что нас может ожидать в Куйбышеве?

– Хорошего ничего. Город охраняется практически по всему периметру. Внутри, по тем данным, что есть, всего несколько районов пригодны для жизни. Именно в них находятся основные немецкие подразделения и администрация, заводы и лагеря с заключенными, которые работают на них. Они охраняются даже больше, чем периметр.

– Почему? – Куминов недоуменно уставился на лысого.

– Да непонятное там что-то творится и нехорошее. И еще, капитан, запомни… – палец собеседника ткнул в карту на той ее части, которую предстояло пройти пешком. – Вот тут вам надо быть очень осторожными. Там происходят странные и страшные дела. Так что держите уши востро, не удивляйтесь и действуйте оперативно, если что-то пойдет не так. И запомни еще, Коля… среди охраны самой Берлоги немало необычного, но есть и такое, что ты сначала можешь не понять. В общем, там не только ходячие результаты экспериментов, там, скорее всего, есть те, кто и людьми-то не полностью являются.

– Это как? – капитан недоверчиво покосился на собеседника.

– А вот так, товарищ красный командир. – Лысый усмехнулся, растянув губы в совсем незнакомой для него гримасе. – Ты уж поверь, что там встретишь много такого, что раньше только в книгах замечал. Или когда бабушка страшные сказки рассказывала. Запомни одно – любое живое существо всегда можно уничтожить, самое главное хотеть этого. А ты должен, Николай Александрович, очень должен этого хотеть. Потому как, дорогой мой, если ты или твои ребята этого не пожелают, то справиться вам будет тяжело. Права на ошибку у вас нет, ни права, ни шанса ошибиться. В лепешку расшибитесь, что хотите делайте, но задачу, поставленную перед вами командованием и партией, выполните.

Куминов молча смотрел на него. Спокойным и невозмутимым взглядом серо-стальных глаз. Лысый чуть дернул щекой, продолжил спокойнее и мягче:

– С собой у профессора Венцлав будет папка, которую она откроет, лишь перейдя границу города. Ознакомитесь с ней на месте, и, исходя из этой информации, будете действовать. Да ты не думай, Николай, что вас отправляют без каких-либо шансов вернуться. Кое-какая страховка у вас с собой будет. Э? Никак наша симпатишная ученая уже рассказала тебе кое-что? Ох, молодежь… Венцлав?

– Да?

– Привлечь бы тебя по всей строгости сурового закона военного времени за то, что язык распустила, да не могу. В общем, товарищ капитан, и ты, и твои солдаты люди опытные, серьезные и боевые. Не думаю, что испугаетесь того, что встретите. А если и испугаетесь, то сможете справиться, иначе-то никак.

– Чего нам ждать? – капитан говорил так же спокойно, как и раньше. Не волновался, а вернее, ничем не выдавал собственного, пусть и небольшого, мандража.

– Ничего особенного, Николай. Так, все по мелочи, всякой твари по паре. Читал, небось, Гоголя, «Вечера на хуторе близ Диканьки»?

– Читал…

– Ну вот… – лысый улыбнулся. Неожиданно широко и по-доброму. – Вот всякую нечисть и встретите. Неужели ты, командир РККА, испугаешься оборотня, к примеру?

– Да уж… – Куминов сглотнул неожиданно подступившую слюну. – А у нас такие есть?

– У нас? – лысый хмыкнул. – Есть, а куда ж без них-то…

Северо-Запад СССР, октябрь 195.. года

Беспризорник, один из тех, которых в городе никак не могли вывести даже новые хозяева, вжался в глубь большого деревянного ящика, служившего ему домом. Куча мусора и ящики поменьше его маскировали, скрывая от ненужных глаз. Но инстинкты, берущие свое начало со времен обезьян, прячущихся на баобабах от хищников, заставляли вжиматься глубже. Луны не было, а когда в его сторону посветили фонарем, он накрылся с головой кучей пестрого тряпья, и его никто не заметил.

Те, кто еще пару минут назад ревели и выли, теперь просто стояли, шумно вдыхая воздух и прихлебывая что-то горячее из термосов, которые принесли несколько человек в длинных кожаных плащах. Собаки, если судить по тоскливым и жалобным подвываниям в стороне, сюда не подходили. И беспризорник четвероногих понимал. В воздухе висел густой и липкий запах крови, растерзанного человеческого тела, смерти и… страха. Зубы пацана невольно в очередной раз выбили дробь, и он постарался сжать их как можно сильнее, боясь выдать себя. Лишь бы не выдать, лишь бы не выдать себя этим, которые сейчас, довольно переругиваясь на своем лающем языке и изредка взрыкивая, торопливо одевались в принесенную «кожаными» одежду.

Его подвела собственная правая, затекшая коленка и давно рассохшийся ящик. Когда паренек чуть шевельнулся, стараясь не издать ни звука, доска треснула со звуком пистолетного выстрела в ставшей почти мертвой тишине переулка. Один из тех, что успел нацепить лишь штаны, дернулся в его сторону, поведя головой так, как будто принюхался. Луна, наконец-то выскочившая из-за низких туч, отразилась в глазах высокого мужчины серебристым блеском и остановилась на сверкнувших в ее свете зубах. Слишком больших для человека зубах. И тогда беспризорник закричал. Отчаянно и безнадежно.