Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

который вообще много сделал для исправления «человеческого материала» в СССР, не раз позволит себе предельно критические высказывания в адрес «братьев и сестер». Вот и Муссолини уже тогда был крайне скуп на похвалу, но никогда не отказывался указать на недостатки или ошибки других. Только один человек никогда не становился мишенью для его критики – он сам.

…

События 1913 года дали Муссолини еще больше оснований сомневаться в скорой победе итальянского социализма. Все началось с недовольства канализацией (точнее, ее отсутствием) у жителей одного сельскохозяйственного района Центральной Италии. Демонстрация, призванная заставить муниципальные власти выделить средства, вылилась в потасовку с солдатами. Военные, не имевшие опыта в разгоне многочисленных толп, потеряли контроль над ситуацией и открыли огонь на поражение. Известие о двух десятках убитых и раненых быстро облетело всю страну. Армию и без того часто критиковали за стремление начинать пальбу без особой нужды, но этот случай был особенно вопиющим. Недовольными были все: оппозиция правительству слева кричала о «военщине, проливающей кровь бедняков», тогда как справа говорили о либерализме, доведшем до того, что солдатам приходится подменять полицию. Муссолини вместе с Avanti! конечно же, был в числе тех, кто оценивал случившееся как произвол со стороны властей. Это убийство по приказу короля – с мрачным удовольствием говорил он на страницах своей газеты, еще один пример, по мнению Муссолини, подтверждающий принципиальную невозможность сотрудничества между монархией и социалистами.

Между тем, пока общественность Италии обсуждала случившиеся события, произошло новое убийство. Желая отомстить «военным» за расстрел митингующих, молодой анархист зашел в кафе и выстрелил в армейского офицера. Стрелявшего арестовали, быстро признали сумасшедшим и поместили в больницу.

Левые негодовали. Была объявлена всеобщая забастовка, быстро переросшая в нескольких крупных городах в многочисленные нападения на чиновников, полицию и военных. Кое-где снова стреляли, и сам Муссолини отведал полицейской дубинки во время демонстрации в Милане. Европейская пресса закричала о «красной неделе» в Италии, в то время как возглавившие протест социалисты говорили о вышедшем на улицу миллионе граждан. Вряд ли эта цифра была близка к истиной – по мнению неангажированных наблюдателей, наибольший успех забастовка имела в столице и некоторых крупных городах. Для свержения монархии этого оказалось недостаточно, но итальянское правительство пало.

Однако в остальном итог для социалистов был неутешительным. Они не приблизились к своим целям ни на шаг. Те из них, кто отстаивал насильственные методы взятия власти (включая нашего героя), были обескуражены малыми жертвами с обеих сторон и отсутствием видимых результатов. Уход в отставку министров – не достижение, итальянские правительства и без того не отличались стабильностью. Зато прозвучали тревожные звоночки с другой стороны – впервые за долгие годы массовым шествиям левых были противопоставлены не только полиция и войска, но и организованные консервативными политическими силами добровольцы. В некоторых случаях они применили насилие, без особых проблем разогнав протестующих. В будущем Муссолини использует такую же стратегию уличной политической борьбы, но тогда он был крайне разочарован.

Его партийные оппоненты, те, кто собирался повторить в Италии успехи немецких социал-демократов с их устойчивым положением в рейхстаге, имели еще больше поводов для печали – позиции радикалов в левом движении казались сильными как никогда.

События «красной недели» июня 1914 года были проанализированы Муссолини: он хорошо прочувствовал, какую силу в руках правительства представляли полиция и армия. И какими слабыми оказались методы борьбы, избранные руководством социалистов! А для Муссолини слабость всегда была чем-то постыдным. Итальянская социалистическая партия не проявила себя во время этих событий – слишком много, по мнению Муссолини, было ненужных колебаний, осторожности, даже трусости. Вместо того чтобы возглавить протестующих, социалисты занимались разговорами, без толку потеряв драгоценное время. С такой партией революции не сделаешь, пускай и будущее буржуазной итальянской монархии тоже не выглядело безоблачным.

Муссолини оценил, с какой нерешительностью либеральное правительство реагировало на выпады в свой адрес, как трусили министры, как неохотно применяли они силу. Эта видимая слабость – а иного объяснения такому поведению Муссолини не признавал – только усугубляла его чувство разочарования по отношению к социалистическому движению. У властей, заявил он, есть полиция и солдаты, но нет поддержки масс. За социалистами идет народ (тут, как и всегда, Муссолини выдавал желаемое за действительное), но он безоружен и обманут. Придя к власти, Муссолини сделает все, чтобы за ним были и солдаты, и массовая поддержка. А пока оставалось лишь крепить ряды «Второго Интернационала» – международному «движению рабочих» (т. е. социалистических партий) предстояло испытание Мировой войной.

…

Начало Первой мировой войны редактор Avanti! встретил, как и полагалось убежденному социалисту-интернационалисту. Муссолини надеялся, что социалисты остальных стран проявят себя как минимум с той же степенью «ответственности», что и их итальянские «товарищи» – то есть проголосуют против кредитов своим правительствам, призовут массы к протестам, а в общем – решительно выступят против войны.

Действительность разрушила все его ожидания. Европейские социалисты оказались неспособными к борьбе даже в той форме, на которую отваживались их итальянские коллеги. Во Франции, Германии или Австро-Венгрии никто не вступал в схватки с полицией, не устраивал забастовок, не повреждал железных дорог. Улицы европейских городов заполнили толпы, но это были толпы патриотично настроенных манифестантов.

Они распевали национальные гимны и громили не государственные учреждения, а посольства неприятельских стран или витрины «вражеских» магазинов. В Англии началась печально известная охота на такс – эту «немецкую породу» порой безжалостно забивали прямо на улицах. Как же – любимые собаки кайзера! Во Франции призывники опасались не успеть к главным боям и спорили, какой из корпусов их славной армии первым войдет в Берлин. В России разгромили немецкое посольство и запретили исполнять «немецкую музыку», впопыхах не сообразив, что одним махом упразднили большую часть классических произведений. Общественность Германии и Австро-Венгрии сплотилась, чтобы противостоять «сербским террористам», «русскому варварству» и французскому реваншу. Страсти были накалены до такой степени, что одну американку, принятую добропорядочными немецкими фрау за жительницу «коварного Альбиона», буквально заплевали в поезде.

В общем, настроения народов оказались далекими от умозрительных представлений социалистов – внезапно оказалось, что у «самого массового движения в истории человечества» не так уж много настоящих приверженцев. Ничего подобного протестам, охватившим Италию во время войны с Эфиопией в 1895–1896 годах или даже кампании против Османской империи в 1911–1912 годах, в Европе не наблюдалось.

Австрийские и немецкие «камрады» распевали песни, спеша на фронт в поездах. Но что взять с «простых людей», если большинство левых партий Европы с оговорками, но солидаризировалось с собственным правительством? Так поступили почти все – кроме совсем незначительных социалистических фракций вроде партийных групп Владимира Ленина или