Путешествия с тетушкой. Стамбульский экспресс - Грэм Грин

Они играли «Гамлета» на арабском языке. И кто-то позаботился, чтобы в Интермедии короля убили по-настоящему, вернее, не убили до конца, но покалечили — ему сильно повредили правое ухо, впустив туда расплавленный свинец. И кого, ты думаешь, первым делом заподозрила полиция? Вовсе не актера, который влил свинец, хотя он уж наверняка должен был знать, что ложка не пустая и горячая на ощупь. Нет, они отлично знали шекспировскую пьесу и поэтому арестовали дядю принца Гамлета.

— Сколько вы успели поездить за свою жизнь, тетя Августа, — сказал я.

— Но я еще не поставила точку. Будь у меня спутник, я хоть завтра отправилась бы снова, но, к сожалению, я уже не могу поднимать тяжелые чемоданы, а носильщиков сейчас явно не хватает, как ты, наверное, успел заметить на вокзале Виктория.

— Мы можем продолжить наши путешествия к морю, — сказал я. — Я помню, много лет назад мы ездили в Уэймут. Там на набережной стояла очень неплохая позеленевшая статуя Георга III.

— Я заказала два спальных места в Восточном экспрессе, ровно через неделю, включая сегодняшний день.

Я поглядел на тетушку в недоумении.

— Билеты куда? — спросил я.

— В Стамбул, разумеется.

— Но ведь это займет несколько дней…

— Ровно три ночи.

— Но если вам так уж нужно в Стамбул, разве не проще и дешевле лететь самолетом?

— Я летаю, только когда нет выбора, — сказала тетушка.

— Но это совершенно безопасно.

— Это вопрос вкуса, а не нервов. Я когда-то была близко знакома с Уилбуром Райтом [28]. Он даже несколько раз брал меня с собой в полеты, и я всегда чувствовала себя вполне надежно в его летательной машине. Но я не выношу, когда все время орет никому не нужный громкоговоритель. На вокзалах, слава богу, людей еще не сводят так с ума. Аэродром мне всегда напоминает большой туристский лагерь.

— Тетушка, если вы выбрали в компаньоны меня…

— Естественно, тебя, Генри.

— Я должен извиниться, тетя Августа, но пенсия управляющего банком не так велика.

— Я, разумеется, оплачиваю все расходы. Налей мне еще вина, Генри. Оно превосходно.

— По правде говоря, я не привык к заграничным путешествиям. Боюсь, вы скоро обнаружите…

— Со мной ты быстро привыкнешь. Все Пуллинги были великолепными путешественниками. Не исключено, что я заразилась этим вирусом от твоего отца.

— Только не от него… Он никогда не ездил дальше центра Лондона.

— Он путешествовал от одной женщины к другой всю свою сознательную жизнь. Это, в конце концов, то же самое. Новые ландшафты, новые обычаи. И каждый раз масса воспоминаний. Долгая жизнь вовсе не значит много лет жизни. Человек без воспоминаний может дожить до ста лет и считать, что жизнь прожита мгновенно. Твой отец как-то сказал мне: «Первую девушку, с которой я спал, звали Роза, и, что самое удивительное, она работала в цветочном магазине. Мне кажется, это было тысячу лет назад». Ну а возьми твоего дядюшку…

— Я не знал, что у меня был дядя.

— Он был на пятнадцать лет старше твоего отца. Он умер, когда ты был совсем мальчиком.

— Он тоже был великий путешественник?

— Любовь к путешествиям приняла у него довольно странную форму в конце жизни, — сказала тетушка.

Если б я мог точно передать все интонации ее голоса! Она любила говорить, любила рассказывать. Она строила фразу, как писатель, который пишет неторопливо и, зная заранее, каким будет следующее предложение, уверенно ведет к нему перо. Ей было не свойственно рвать фразу или прерывать повествование. В ее речи была какая-то классическая точность или, вернее сказать, старомодность. Ее эксцентричная речь, которая, нельзя не признать, нередко вызывала шок у собеседника, приобретала особый блеск, будучи вставленной в старинную оправу. И чем ближе я узнавал мою тетушку, тем чаще я думал, что она сделана из какого-то металла, не из яркой меди, а из благородной бронзы, отполированной до блеска, как колено бронзовой лошади в гостиной отеля «Пари» в Монте-Карло, — эту историю рассказала мне однажды тетушка, — которое ласково поглаживало не одно поколение игроков.

— Твой дядя был букмекер, известный под именем Джо, — сказала тетушка. — Он был очень толстый. Не знаю, к чему я тебе это говорю, но мне всегда нравились толстые мужчины. Обычно это люди, которые перестают делать усилия и суетиться, так как у них хватает здравого смысла понять, что женщины, в отличие от мужчин, редко влюбляются в красоту физическую. Карран был полный, твой отец тоже. С толстыми людьми чувствуешь себя гораздо уютнее. Я надеюсь, во время нашего путешествия ты немного наберешь в весе. Ты имел несчастье выбрать нервную профессию.

— Но я никогда не сохнул из-за женщин, — пошутил я.

— Ты мне как-нибудь расскажешь про всех твоих женщин. В Восточном экспрессе у нас будет уйма свободного времени для разговоров. А теперь я хочу, чтобы ты послушал историю про твоего дядю Джо. Весьма любопытная история. Он сделал значительное состояние на букмекерстве, но чем дальше, тем сильнее овладевало им желание уехать путешествовать. Вполне возможно, что беспокойным его делало зрелище вечно бегущих лошадей, тогда как он вынужден был часами стоять на небольшом помосте возле дощечки с надписью: «Неподкупный Джо Пуллинг». Он не раз говорил, что устал от непрерывного калейдоскопа скачек и что жизнь мчится мимо со скоростью однолетки, отпрыска «Индийской Королевы». Ему хотелось замедлить бег жизни, и верным чутьем он угадал, что только путешествия помогут ему сдержать ход неумолимого времени. Ты, очевидно, и сам замечал, как в праздник, если остаться дома, дня как не бывало, но если ты идешь, скажем в три места, то тем самым праздник удлиняется в три раза.

— Поэтому вы и путешествуете так много, тетя Августа?

— Сначала я путешествовала, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Это было в Италии, уже после Парижа и после Брайтона. Я уехала из дому перед тем, как ты родился. Твоим родителям хотелось побыть вдвоем, а с Анжеликой у нас и всегда отношения были натянутые. Нас называли две мисс «А». Мое имя, все говорили, мне очень подходит — в молодости вид у меня был гордый и царственный. А вот про сестру никто еще не сказал, что ей идет ее имя. Может, из нее и вышла святая, но святая уж очень суровая. Ангельского в ней ничего не было.

Легкость, с какой тетушка могла прервать, не закончив, одну историю и перейти к другой, мне казалась одной из немногих предательских примет возраста. Беседа с ней напоминала американский еженедельник, где надо перескочить со страницы двадцатой на страницу девяносто восьмую, чтобы отыскать продолжение. И чего