Сказки - Зинаида Миркина

Она умерла, но ведь от Нее остались отзвуки и отблески. А отзвук больше звука, и отблеск больше блеска. Блеск в одном месте, а отблеск - всюду. У кого есть отблеск и отзвук, тот не умер. А кто убьет кого-нибудь, у того не будет ни отблеска, ни отзвука. Душа сморщится, станет маленькой и смертной. Сейчас есть, а через час не будет. А Она, Русалочка моя, жива, хоть и умерла. Если бы она не была жива, разве жизнь могла бы продолжаться?

Вы не можете ответить на этот вопрос, потому что не сидели так неподвижно, как я... Так долго, так тихо, что вас можно было бы спутать с Деревом. А вы попробуйте... Может, получится... Это только сначала вам покажется трудно, а потом вы сами себя спутаете с Деревом, и с небом, и с морем. И с соловьем, и с иволгой, и с каждой травкой. Разве можно понять, где я кончаюсь, а все другое начинается? Разве мир можно разрубить на куски? Ведь он живой!..

Не понимаете? А почему меня зовут Оль, а принца - Эль, а Тома

- Ом, это вы поняли?

Ну, а не поняли, что ж делать? Тогда я для вас буду просто тролль, принц - Ариэль, а Том - только Том и ничего больше.

СКАЗКА О ЦАРЕВИЧЕ СУТАСОМЕ

(по мотивам джатаки[1])

Рассказывают, что некогда у одного царя родился сын, похожий на молоденький месяц, такой от него изливался нежный свет. У всех, кто на него смотрел, становилось светло на сердце. Так и назвали царевича Сутасомой, что значит: изливающий лунный свет.

Царевич подрастал. И как месяц достигает полнолуния, так его красота, доброта и мудрость достигли своего совершенства. Царь-отец еще при жизни возвел сына на престол, а сам жил рядом с ним, радуясь и дивясь его мудрости, справедливости и умению править страной.

Молва об удивительном царевиче разнеслась по всему свету, и многие знаменитые мудрецы приезжали посмотреть на царевича и побеседовать с ним. Приехал однажды один замечательный старец. Чтобы послушать изречения этого старца, люди проделывали далекие путешествия. Сутасома принял его в своем саду.

Кругом разносились тонкие ароматы, нежная музыка вторила птичьему пению; деревья свешивали усыпанные цветами ветви. Беседа еще не началась, как вдруг за стеной сада раздались крики ужаса и отчаяния. А затем в сад вбежали слуги царевича со словами: "Спасайся, о Сутасома! К нам ворвался людоед Калмашапада. Наше войско рассеяно..."

Про этого Калмашаладу говорили, что он был рожден от человека и львицы, его сравнивали с самой смертью. Он поклялся злым ракшасам[2], что во славу их поймает и сожрет сто царевичей. Девяносто девять царевичей он уже набрал, а сотым должен был стать Сутасома. "Спасайся, о Сутасома, спасайся!"- кричали слуги.

Но Сутасома не выказал ни малейшей тревоги. Он сказал: "Если Калмашапада пришел к нам в гости, нам следует почтить гостя". И он вышел навстречу пришельцу и увидел человека, подобного громадному зверю, который преследовал бежавшее войско. Грязные одежды людоеда развевались во все стороны, на голове была повязка из моча-лы, глаза его вращались свирепо и яростно.

"Послушай, вот я, - сказал Сутасома, - к чему заниматься избиением неповинных?". Он стоял один, безоружный. "Это ты - Сутасома?! - воскликнул Калмашапада. - Тебя-то я и ищу", - и, перекинув царевича через плечо, побежал в свое царство.

Там он бросил его в темницу и сказал:

- Теперь все в сборе. Хороший будет костер! Ну, может, вы хотите попросить меня о чем-нибудь?

Гут все девяносто девять царевичей упали на колени и стали молить, чтобы он сжалился над ними и отпустил их. Людоед взглянул на Сутасому, стоящего молча.

- А тебе что, жить не хочется? Почему ты не просишь о помиловании?

- Милости я от тебя не прошу. Но если бы ты поверил мне в долг, я был бы тебе благодарен и долг вернул бы.

- Какой долг? - удивился людоед.

- Отпусти меня на три дня, чтобы я мог побеседовать со своим знаменитым гостем. Я послушаю его изречения и через три для вернусь. Людоед расхохотался.

- Эти хоть не хитрят, - сказал он, - людишки как людишки. Нет такого существа, которое не дрожало бы, когда его убивают. Но о тебе слава идет, что ты особенный, не такой, как все. Вот и видно, что не такой!

- Я вернусь, - сказал Сутасома, - я у тебя в долгу. А долги я отдаю.

"Бахвал и лжец, - подумал Калмашапада. - Что ж, пускай удирает. Я поймаю еще не одного царевича, зато все увидят, чего стоит этот хваленый праведник. Да, все люди одной породы". Вслух же он сказал:

- Иди, да возвращайся поскорее. А я тем временем приготовлю костер.

Сутасома ушел. Но каково было изумление людоеда, когда ровно через три дня он вернулся.

- - Почему ты вернулся? - мрачно спросил сын львицы.

- Потому что обещал. Это был мой долг, - сказал Сутасома. - Теперь можешь меня съесть.

- Костер еще окутан дымом, а мясо вкусно только без дыма, - проворчал Калмашапада. - Побеседуем сначала. Ты все-таки ответь:

почему ты вернулся?

- Я же тебе ответил, почему.

- О тебе идет молва, что ты правдивый и мудрый. Ну - правдивый, это, кажется, так. Но мудрости в тебе ни капли! Отпущенный, чтобы жить, ты возвращаешься, чтобы умереть?!

- Есть две мудрости, - ответил Сутасома, - звериная и человеческая. Я живу по человеческой, и тебе ее не понять.

- Не понять? Это почему же?! - сын львицы был задет. - Я доблестней и сильнее тебя, а ты со мной разговариваешь, как с низшим. В любую минуту я могу тебя съесть.

- Я знаю. С тем и пришел. Ешь.

- Ешь... ешь... Я хочу сперва понять тебя. Расскажи, о чем вы говорили с мудрецом. Что за мудрость у него такая особенная?

- Нет, этого я тебе не скажу, ты этого не поймешь.

- Но я ведь... - Калмашапада хотел опять пригрозить, но спохватился, что Сутасома угроз не боится. Тогда он сказал: - А если я отпущу тебя, тогда скажешь?

- Нет. Таких бесед не ведут с людоедами.

- Ты не можешь за свою жизнь заплатить какими-то словами?!

- Эти слова стоят целой жизни, они не для того, чтобы утолять любопытство людоеда.

- Послушай, странный человек, - сказал удивленный Калмашапада. - А если я отпущу всех моих пленных, девяносто девять царевичей?

- Очень бы я хотел видеть пленных на свободе. Но понять мудрость этих слов ты все равно не сможешь. Они тебе покажутся пустыми, и со злости ты снова изловишь всех и еще сотню других. Ничего я тебе не скажу. Делай со мной, что хочешь.

- Да как ты смеешь?! Я хочу! Я приказываю! - закричал Калмашапада, а Сутасома сказал:

- Послушай, кто у кого в плену? Я в твоей власти - и спокоен. А ты мой властелин - и выходишь из себя.

Калмашапада замолчал. Долго сидел он молча, а потом спросил:

- Неужели ты не знаешь страха? Неужели тебе не жалко царского сана и самой жизни?

- Жалко, но я знаю то, без чего и жизнь, и царский сан не имеют смысла. Вот этим я и дорожу. Но этого я никогда не потеряю, и потому мне нечего бояться.

- Да что ж это такое?!

- Я сказал: тебе этого не понять.

Тогда Калмашапада провел Сутасому в свой дворец, велел слугам принимать его, как гостя, а сам ушел. Три дня не приходил он, и слуги говорили Сутасоме, что их царь не ест и не пьет, мечется, как зверь в клетке, а потом вдруг затихает и задумывается. Такого с ним никогда не бывало. И вот к исходу третьего дня Калмашапада вернулся.

- Возьми ключи, - сказал он, - открой темницу и выпусти пленных.

- И ты ничего не потребуешь от меня взамен? " - Нет, не потребую.

Сутасома взял ключи и выпустил всех пленных, а потом вернулся к сыну львицы и сказал:

- Теперь слушай первое изречение моего друга мудреца:

ТОЛЬКО ТОТ, КТО ДЕЛАЕТ ДОБРО БЕСКОРЫСТНО, МОЖЕТ ПОЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ЧЕЛОВЕКОМ.

- Да, я жил до сих пор, как живут львы и тигры, не задумывался и не мучился. А чувствовать себя человеком - это, оказывается, такая мука!

- Может, лучше вернуться к прежнему?

- Нет. Это уже невозможно. Меня ужас охватывает от всего, что я творил до сего дня.

- Тогда слушай второе изречение мудреца:

ТОЛЬКО ТОТ ПОСТИГНЕТ СЛОВА МУДРОСТИ, КТО ПОЛЮБИЛ МУДРЕЦА, ГОВОРЯЩЕГО ИХ.

Если нет любви к мудрецу, слова его покажутся пустыми и мудрость представится мусором.

- Так ты уже понял, Сутасома, что я полюбил тебя? - спросил Калмашапада. - Но как мне жить теперь? Послушай, возьми меня в свое войско, сделай военачальником, тебе пригодятся мои сила и свирепость. А я буду счастлив отдать за тебя мою жизнь, потому что она стала мне тяжела.

- Нет, друг мой, - ответил Сутасома. - Если прежняя твоя жизнь тебя ужасает, то тебе следует выбрать самое трудное. Если хочешь узнать, что это такое, то послушай третье изречение мудреца:

ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИТ ТОЛЬКО ТОТ, КТО ОТДАЕТ ЖИЗНЬ ЛЮБИМОМУ НЕ ОДИН РАЗ, А СТО ТЫСЯЧ РАЗ.

- Как это возможно?

- А вот как: легче однажды совершить геройский подвиг и пасть, чем каждый день и час жить так, чтобы не стыдиться ни одного своего поступка, ни одной мысли.

- Ну этого я не смогу, - поник сын Судасы. - Ведь я - не ты. Во мне течет звериная кровь. Могу ли я поручиться, что никогда не рассвирепею и не разорву на куски какого-нибудь злодея, особенно если он причинит зло тебе, о звезда среди царей!