Роман Мумии - Теофиль Готье

Рисунки орнаментов, богатые и сложные, безукоризненно исполненные, соединявшие в себе зеленый, красный, голубой, желтый и белый цвета, покрывали свободное пространство стен. На гербах и продолговатых полосах были написаны титулы Фараона и изречения, прославляющие его.

На поверхности громадных колонн шли процессией декоративные и символические фигуры, увенчанные пшентом, держащие в руке тау; их глаз, смотрящий прямо, на лице, обращенном в профиль, казалось, с любопытством заглядывал в залу. Линии иероглифов разделяли полосы, покрытые изображениями. Среди зеленых листьев, вырезающихся на капители колонн, бутоны и чашечки лотосов, окрашенные в их природный цвет, казались подобием цветочных корзин.

Между колоннами красивые подставки из кедрового дерева, с резьбой и позолотой, поддерживали бронзовые чаши с благовонным маслом, в которых горели фитили, распространяя благоуханный свет.

С лампами чередовались группы продолговатых ваз, соединенных гирляндами, а у подножия колонн расстилались кучки золотистых цветов, смешанных с полевыми травами и бальзамическими растениями.

В средине залы круглый стол из порфира, поддерживаемый фигурой пленника, был покрыт урнами, вазами, флаконами, со множеством гигантских искусственных цветов, потому что живые цветы показались бы слишком мелкими среди этой обширной залы, и надо было природе придать размеры, соответствующие грандиозному созданию человека. Живые краски — золотисто-желтый, лазурный, пурпуровый — покрывали огромные чашечки этих цветов.

В глубине возвышался трон Фараона с своеобразно соединенными ножками и перекладинами, среди которых, в углах, четыре статуэтки изображали варваров-пленников, азиатов и африканцев, которых легко было узнать по их лицам и одеждам; фигуры несчастных со связанными за спиной руками, на коленях в неловкой позе, склонившись всем телом, поддерживали на своих головах подушку в клетках, золотых, красных и черных, на которую садился победитель. Головы фантастических животных с висящей из пасти, вместо языка, кистью, украшали перекладины кресла.

По сторонам были расставлены, для князей, кресла менее богатые, но чрезвычайно изысканные и причудливые, потому что египтяне вырезают из дерева кедрового, кипарисного и сикоморового, золотят и распиливают его и украшают эмалью так же умело, как и высекают в скалах Филэ и Сиены чудовищные гранитные глыбы для дворцов Фараонов и храмов богов.

Царь прошел залу медленным и величественным шагом, и ни разу не дрогнули его окрашенные ресницы; ничто не говорило о том, что его тронули приветственные клики любви или что он заметил человеческие существа, которые преклонялись и простирались у его ног и лба, которых касались складки его калазириса. Он сел, сдвинув ноги и положив руки на колена в торжественной позе божеств.

Юные князья, красивые, как женщины, сели вправо и влево от своего отца. Слуги сняли с них эмалевые нагрудники, пояса и мечи, вылили на их волосы сосуды с благовониями, натерли их руки ароматными маслами и подали им гирлянды цветов, свежие, благоухающие ожерелья, более удобные для празднества, чем тяжелая роскошь из золота, драгоценных камней и бус.

Красивые нагие рабыни, нежные тела которых являли переход от отрочества к юности, с узкой повязкой у бедер, не скрывавшей их прелестей, с цветком лотоса в волосах, держа в руке алебастровые чаши, робко окружили Фараона и лили пальмовое масло на его плечи, руки и торс, гладкие, как яшма. Другие прислужницы колебали над его головой широкие опахала из окрашенных страусовых перьев, укрепленные на ручках из слоновой кости или сандалового дерева, которое, согретое их маленькими руками, издавало очаровательный запах; некоторые поднимали к ноздрям Фараона стебли лотоса с распустившимися в виде чаши кадильниц цветами. Все эти заботы совершались с глубоким благоговением и некоторым почтительным страхом, как бы пред существом божественным, бессмертным, сошедшим из снисхождения с высших сфер к жалкому людскому стаду. Потому что царь есть сын богов, любимец Фрэ, покровительствуемый Аммоном-Ра.

Женщины гинекея, совершив поклонение, поднялись и сели на красивых резных креслах, позолоченных и раскрашенных, с красными кожаными подушками, и представляли собой ряд изящных и улыбающихся головок, которые живопись любит изображать.

Одеяние одних состояло из газовой белой туники с непрозрачными полосами и с короткими рукавами, оставлявшими открытыми тонкие руки, покрытые браслетами от кисти до локтя; на других, обнаженных до пояса, были бледно-лиловые юбки с более темными полосами, покрытые сеткой из розовых стеклянных трубочек, между клетками которых виднелся герб Фараона, начертанный на ткани; юбки иных были красные, с сетью из черных бус; другие окутали себя тканью, точно сотканной из воздуха, прозрачной, как стекло, и расположили складки таким образом, чтобы кокетливо оттенить чистые очертания груди; испещренная голубыми, зелеными и красными блестками одежда некоторых облегала отчетливо их формы; на плечах некоторых женщин была надета мантия в складках, и пояс с висячими концами стягивал ниже груди их длинную одежду, украшенную бахромой.

Прически были не менее разнообразны: то заплетенные в косы волосы лежали спиралями, то они разделялись на три массы, одна спускалась на спину, а две других падали по краям щек; пышные парики их бесчисленных, круто завитых локонов, поддерживаемых золотыми нитями, рядами эмалей или бус, покрывали наподобие шлемов юные, очаровательные головки, которым не нужна была помощь искусства их красоте.

Все эти женщины держали в руке цветок лотоса, голубой, розовый или белый, и любовно вдыхали трепещущими ноздрями их сильный аромат. Стебель такого же лотоса от затылка изящно изгибался на голове, склонив свой бутон между бровей, подрисованных антимонием.

Перед ними черные и белые рабыни, на которых не было другого одеяния, кроме пояса у чресл, подавали им цветущие ожерелья, сплетенные из крокусов, снаружи белых, а внутри желтых, сафлоров пурпурного цвета, золотистых гелиохризов, из трихосов с красными ягодами, незабудок, которые точно сделаны из голубой эмали статуэток Изиды, и непентесов с опьяняющим запахом, заставляющим все забыть, даже далекую родину.

За этими рабынями следовали другие, держа на ладони правой руки серебряные и бронзовые чаши с вином, а в левой руке салфетки, которыми отирали губы.

Эти вина черпались из амфор глиняных, стеклянных или металлических, поставленных в красивых плетеных корзинах на подставках из легкого и нежного дерева. В корзинах были вина семи сортов: финиковое, пальмовое и виноградное, белое вино, красное, зеленое, молодое, финикийское, греческое и белое марэотийское с ароматом фиалки.

Фараон также взял чашу из рук кравчего, стоявшего у трона, и омочил губы в подкрепляющем питье.

Тогда зазвучали арфы, лиры, двойные флейты, мандоры, сопровождая победную песнь, которую запели певицы, стоя на одном колене и отбивая такт ладонями.

Началась трапеза. Эфиопляне приносили кушанья из дворцовых кухонь, где тысячи рабов в огненной атмосфере заняты были приготовлениями к пиру, и ставили их на столиках на некотором расстоянии от ужинающих; на блюдах бронзовых, из благовонного дерева с драгоценной резьбой, глиняных с яркой эмалью были поданы большие куски мяса, лопатки антилоп, гуси, нильские сомы, тесто, вытянутое в виде трубочек и скатанное, пирожки из кунжута и меда, зеленые дыни с розовой мякотью, гранаты с рубиновыми зернами, виноград цвета янтаря и аметиста. Гирлянды из папируса украшали своей зеленью блюда; кубки были обрамлены цветочными венками, и в центре столов, над грудой хлебов с светлой коркой, покрытой отпечатанными на ней рисунками и иероглифами, поднималась высокая ваза с ниспадавшими из нее в виде зонтика ветвями, в которых смешивались все цвета и ароматы. Даже под столами вокруг подставок были вазы с цветами лотоса. Цветы и цветы, повсюду цветы, даже под креслами пирующих; у женщин они были на руках, на шее, на голове, в виде браслетов, ожерелий, венков; светильники горели среди громадных букетов; блюда исчезали под зеленью; вина искрились, окруженные фиалками и розами: это была гигантская оргия цветов и благоуханий, своеобразных, неизвестных другим народам.

Каждую минуту рабы приносили из садов целые вороха клематитов, розовых лавров, цветов граната, ксерантемов, лотосов, чтобы заменить увядшие цветы; другие невольники бросали на уголья курильниц зерна нарда и кинамома.

Блюда и сосуды из резного дерева, в форме птиц, рыб, химер, с подливками и приправами были убраны так же, как и ложечки из слоновой кости, бронзы и дерева и ножи из меди и кремня; пирующие вымыли руки, и снова были поданы чаши с вином или игристым напитком. Кравчий черпал металлической чашей на длинной ручке темное вино и светлое из двух больших золотых чаш с фигурами коней и тельцов, стоявших на треножниках перед Фараоном.