Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

– Перун.

– Да я понял, что Перун. А подарил-то что?

– Перун и подарил. Перун подарил перун – что неясного? – насмешливо оскалился Яромир. – Оружие божественное, перуном именуемое, молнии мечущее, громом гремящее. К твоему просветлению, «перун» на иных языках как раз и значит «молния». Или «гром».

– А как же он сам-то остался? – раскрыл рот Иван. – Без оружия?!

– Ну, у него, видно, их несколько было, – дернул мохнатым ухом Яромир. – Кто его знает? Я за что купил, за то и продаю – сам не видал, врать не стану… В кумирнях видал идолы Перуна с мечом, с секирой, с луком… с копьем один раз было… а вот этого самого перуна волшебного не случалось – как он выглядит, не знаю… Рассказывали, вроде такой молоточек крестовидный…

Иван озадаченно морщил лоб. Он сам, воспитанный в вере православной, о языческих моленьях знал немного – чай, уж двести лет минуло, как князь Владимир Русь в христову веру обернул. Княжич только то и слышал, что кое-где по лесам еще стоят древние капища, ютятся в отдаленных местах волхвы с ведунами, прячась от церковных костров, живут в некоторых селениях последние приверженцы старой веры… А вот встречаться с ними доселе не доводилось…

Ну вот, теперь довелось.

– А нынче где ж тот перун? – заинтересовался Иван.

– Пожалуй, одни только рожаницы знают… Воды с тех пор много утекло. Курган Гороха за Двиной, в Кащеевом Царстве – а перун Перуна, видно, с ним и похоронили… Да только тебе от него проку не будет – чтоб им владеть, нужно и самому хоть вполовину богом быть… Ладно, не о перуне у нас тут речь. Значит, жил много времени спустя в Гороховом Царстве великий хоробр – Еруслан Лазаревич, сын Лазаря и Епистимии. Он же Уруслан Залазарович. Или попросту Руслан – давно было, никто не помнит, всяк по-своему произносит. Хотя не так уж и давно, если по чести – всего пять веков минуло, как помер. При нем правил царь Картаус… или Киркоус – бес уж его знает, меня там не было… И вот однова напали на его царство кащеевы татаровья во главе с ханом своим – Даниилом Белым. Царство все разорили, многих людей убили, а самого Картауса и Лазаря, отца Еруслана, ослепили и бросили в темницу. Отправился тогда Еруслан искать средство вернуть им зрение…

– Воду живую? – догадался Иван.

– Точно, воду, – кивнул Яромир. – Долго Еруслан странствовал, много всякого повидал, даже добыл себе крылатого коня-раши по прозванию Орощ… Встретил старого ведуна – тот ему рассказал, что родник с живой водой есть в городе Щетин, у вольного лесного царя-колдуна, прозываемого Огненный Щит, Пламенное Копье. На восьминогом коне тот царь разъезжал, в огне не горел, в воде не тонул. Указал старик и путь до его земель. Отправился Еруслан туда – ехал-ехал, выехал на поле боя. Великое побоище на том месте случилось, немало народу полегло. И лежала там среди костей громадная человеческая голова – живая и говорящая. При жизни того великана-богатыря звали Росланей, сын болгарского царя Прохора. Ростом он был десяти сажен с гаком – человека мог двумя пальцами поднять, точно крысу какую. Зато его брат Черномор родился горбатым карликом-уродцем с длиннющей бородой и занимался всякими чародействами. Иные говорят, что он и вовсе человеком не был – горные карлы Каменного Пояса злую шутку сыграли, еще в колыбели царевича своим младенцем подменили. Вместе эти двое добыли на острове Буяне меч-кладенец Самосек, а потом воевали с царем Огненным Щитом – он ихнего отца убил, царя Прохора. На том самом месте, куда Еруслан приехал, их рати и бились – многие тысячи там полегли, с обеих сторон. Но победил все же царь Огненный Щит, убил Росланея, голову ему отсек. А после битвы Черномор голову побратима оживил, и под ней Самосек спрятал – знать, самому не по руке был. Известно, чародеи с таким оружием не в ладах… да и горные карлы тоже. Ну, Росланей Еруслану-то меч и отдал – с уговором, что тот за него отомстит, Огненного Щита убьет.

– О! – оживился Иван. – Наконец-то до самого важного дошел! И хороший меч?

– Хороший, хороший. Надежный. Еруслан тем мечом с Кащеем бился – и жив остался, своими ногами ушел!

– А Кащей?

– И Кащей тоже, конечно. То ли не слышал, что он доселева в своем дворце сидит, над златой горой чахнет? Но знаешь, схватиться с Кащеем Бессмертным вничью… Это немалого стоит – таких хоробров на Руси пальцами считано… Ну и Огненного Щита Еруслан тоже потом победил – Росланей ему рассказал, в чем у этого колдуна секрет. Правда, к тому времени поздно уже было, царь Картаус помереть успел. Еруслан Лазаревич тогда на его дочери-царевне женился, да и стал сам царствовать. Вот такая история.

– А Самосек?..

– А Самосек он незадолго до смерти схоронил в месте заветном – ждать нового хозяина. Мне-то он ни к чему, я этой ржавчиной особо не пользуюсь – а вот тебе, думаю, как раз по руке будет… О, а вот как раз и это место! Слезай, дальше ногами пойдем.

Иван торопливо соскочил на землю. У Яромира явственно заскрипели кости – волк кувыркнулся через голову и поднялся на задние лапы, становясь человеком. Шерсть вновь оборотилась одеждой, вместо колючего репья на поясе закачался тяжелый кошель.

Нетрудно было догадаться, почему оборотень предпочел принять двуногое обличье – в этом месте чаща стала такой густой, что ветви превратились в сплошную колючую стену. Попытавшись продраться в образе волка, он непременно растерял бы добрую толику того роскошного меха, коим так гордился.

– Дай-ка топорик, – протянул руку он.

– Какой?..

– Там, в котоме.

Прорубиться сквозь этот лесной заслон оказалось не так-то легко. Вековые ели словно сопротивлялись непрошеным гостям, явившимся похитить хранимое сокровище.

– Я ноговицы порвал… – виновато сообщил Иван, с трудом отцепляясь от колючей ветки.

– Бывает… – не проявил интереса Яромир.

– И рукав порвал…

– Ну а я тебе что сделаю? Среди волколаков портных нема.

– И плечо оцарапал…

– Мне тебе что – подуть, чтоб не болело? – хмыкнул Яромир, даже не оборачиваясь. – Терпи, уже почти пришли… а вот и он, родимый!

Иван сразу позабыл обо всех невзгодах. Посреди чащи открылась крохотная полянка, заросшая изумрудной травой. Перед деревьями словно бы провели невидимую черту – по такому ровнехонькому кругу они росли.

А в самом центре покоился огромный серый камень – и из него торчала рукоять меча. Легендарный Самосек, оружие одного из величайших хоробров старых времен…

Княжич восхищенно обошел вокруг чудесного клинка. Рукоять выглядела совсем простой – ни единого украшения, только набалдашник в форме петушиного гребня, да тоненькая медная полоска вдоль черена. Перекрестье чуть удлинено, слегка изогнуто на концах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});