Задача – выжить! - Алексей Замковой

— Ясно. И как, сработало?

— Мы не проверяли. Просто через некоторое время услышали два взрыва. Думаю, сработали, но отчего…

— Какие мины были?

— Восемьдесят два миллиметра. С взрывателем М1.

— О как! Даже знаешь, какой взрыватель? Молодец… И что дальше?

— А потом мы вышли к аэродрому, и дальше вы уже знаете.

Капитан задумчиво смотрел на меня. По его лицу сложно было что-то понять.

— Какой состав вашего отряда? — наконец спросил он.

— Когда мы только встретились, в отряде был майор, который потом умер, младший политрук Терехин, старший сержант Белынский, Алфедов, Гримченко и Митрофанчик. Последние трое – простые бойцы. Старший сержант был убит немцами у аэродрома, когда те стали обстреливать лес, а Алфедов убит уже в лесу вашими. Ну и мы с Олей еще в отряде были.

— Митрофанчик, говоришь? — Капитан усмехнулся. — Ладно, иди к костру и скажи Митрофанычу, пусть следующего ведет.

Я отошел к костру и передал Митрофанычу слова капитана. Он кивнул Саше Гримченко, и тот, с трудом поднявшись, пошел к командирскому шалашу. А я присел у огня и даже не заметил, как вырубился.

* * *

Проснулся я только поздним утром. Солнце давно взошло, и в лагере вовсю кипела жизнь. Свежий ветерок доносил откуда-то обалденно вкусный запах. Мой живот тут же отреагировал на внешний раздражитель и громогласно потребовал завтрака. Я сел и застонал оттого, что все тело ломило. Прогулка по лесу, потом обстрел у аэродрома, потом дикий бег по тому же лесу, но уже ночному, снова обстрел, снова поход по лесу с носилками, допрос… Куда я попал и зачем оно мне все надо? Я, человек из двадцать первого века, предпочитающий даже две остановки проехать на транспорте, а не идти пешком, уже почти неделю бегаю по лесам, как заяц в сезон охоты… Голодный, давно не мывшийся… В голову пришло новое значение слова «попаданец». Это, оказывается, не только из-за того, что человек попал в другую эпоху. Он «попал» во всех смыслах!

Остальные, похоже, тоже уже давно проснулись. Оля сидела у догорающего костра и смотрела по сторонам. С таким же любопытством разглядывал окружающий нас лагерь Гримченко. Лешка Митрофанчик, помогая себе зубами, затягивал на раненом плече бинт. Митрофаныча нигде не было видно. Как и Терехина, и наших вещей. Судя по тому, что вещи нам не вернули и мы сейчас сидим спокойно, а не стоим под прицелом у ближайшего дерева, — наша судьба еще не была решена. Интересно, что капитан спрашивал у остальных?

— Лешка. — Я решил начать расспросы с него. — У тебя что вчера капитан спрашивал?

— Та, как обычно. — Лешка выплюнул конец бинта. — Фамилия, имя, где служил, как в лесу оказался, куда шли…

— И что? — Меня больше интересовал результат допроса.

— А я знаю? Меня-то отправил, а за мной Саша вон к нему пошел.

— Ну и меня то же спрашивал. — Гримченко, услышав свое имя, перестал озираться.

— А меня про хутор спрашивал, — неожиданно к разговору присоединилась Оля. — Про немцев спрашивал… Еще про тебя…

— И что про меня спрашивал? — Похоже, заинтересовала моя персона капитана.

— Спрашивал, как с тобой встретилась.

— Понятно. — Я решил дальше не расспрашивать Олю по поводу ее с капитаном разговора обо мне. Тем более что как раз заметил Митрофаныча, бодро шагающего к нам от командирского шалаша.

— С добрым утречком, ребятки. — Он осмотрел нас и покачал головой. — Собирайтесь, командир ждет.

Со скрипом, но мне все же удалось встать. Наша компания была отконвоирована бдительным партизаном к шалашу, где нам предложили подождать. Капитан долго не появлялся. Наконец, откинув брезент, он вышел и уселся на свое бревно.

— Ну что, бойцы. — Прислонив костыль к бревну, капитан обвел нас внимательным взглядом. — Пока ваш командир не придет в себя, вы присоединяетесь к моему отряду.

Среди остатков нашего отряда пронесся вздох облегчения. Видимо, не один я боялся, что результаты ночного допроса сыграют не в нашу пользу. Лешка вон даже как-то приосанился.

— Оружия я вам пока не дам, и за пределы лагеря – не выходить, — продолжил капитан. — Митрофаныч, отведи их к кухне, объясни, что тут и как. Накормить и поставить на довольствие.

Митрофаныч просто кивнул.

— Выполнять! — И когда мы уже развернулись и сделали пару шагов в сторону, откуда доносились запахи еды, добавил: – Митрофаныч, как поедят – Найденова отведешь к Трепову, а девушку определи к раненым.

— Бут сделано, командир! — Митрофаныч на миг обернулся и кивнул. — Ну шо, хлопцы, пошли поедим чего.

Нет ничего вкуснее каши. Простой пшенной каши, без масла и мяса. Так думал я, уплетая за обе щеки выданный мне трофейным «ложко-вилом» нехитрый завтрак. Когда я последний раз ел по-человечески? Хлеб, грибы, корешки всякие, еж жареный… По-моему, последний раз я нормально ел еще в своем времени. Пока мы, оголодавшие за время хождения по лесу, поглощали завтрак, Митрофаныч, уперев голову в руки, посвящал нас в реалии жизни в данном конкретном партизанском отряде.

— Знач, так, хлопцы. Вы попали в партизанский отряд капитана Зыклова. С ним вы уже познакомились. Ладный офицер, да… Так вот. Командир наш, Семен Алексеич, определил вас к себе в отряд. Ваш-то еще лежит без памяти, а как очнется – они меж собой дальше разберутся.

— А как там товарищ младший политрук? — Гримченко оторвался от еды.

— Да как… Лежит в лазарете. Ему ж пуля в голову попала. Благо хоть краем прошла – токо клок волос вырвала. Фелшер говорит, шо черепушка-то у него целая, а вот как в себя придет – не знает. Значит, оружия вам пока не положено. Из лагеря тоже выходить нельзя…

— Товарищ… — Неугомонный Гримченко снова перебил Митрофаныча, но потом замялся, не зная, как того называть.

— Зови меня Митрофанычем, — видя заминку, пришел Саше на помощь партизан. — Я тут навроде заместителя у Семена Алексеича.

— Митрофаныч, — продолжил Гримченко, — а почему вы командира офицером назвали? Нету ж уже давно офицеров!

— Командир, гриш… — Митрофаныч хитро прищурился. — Так командовать-то и фельдфебель какой может. А Семен Алексеич – настоящий офицер. Как его благородие штабс-капитан Пелеев, царствие ему небесное, под которым я в германскую войну служил.

— Так вы из белых? — От удивления Лешка чуть не подавился кашей.

— Нету уж белых, — тут же насупился Митрофаныч. — Уж годков восемнадцать как нету. А я – из русских. Я за германскую войну Егория имею. А тут снова германец попер, и шо мне, дома отсиживаться? Э нет… Я как тогда немцу кровь попортил, так и сейчас, пока жив, гнать их из России буду!

В воздухе повисла неловкая пауза. Лешка смущенно ковырял кашу, а остальные старались не смотреть на Митрофаныча. Но тот быстро отошел.

— Так вот, из лагеря не выходить. Ты, девчушка, — он показал на Олю, — пойдешь вона к тому шалашу. Там у нас раненые лежат. Подойдешь к фелшеру, с бородой такой, он те скажет, шо делать.

Оля покосилась на меня и молча кивнула.

— Тебя, — на этот раз палец Митрофаныча уперся в меня, — отведу к Валентин Санычу, как Семен Алексеич сказал. Он тя к делу пристроит. Ну а вы, ребятки, походите тут, осмотритесь. Как будет нужда – позову.

Возражений по поводу нашего распределения не последовало, и Митрофаныч, понаблюдав минуту, как мы едим, продолжил:

— Отряд наш, ребятки, тут уж вторую неделю. У нас всякий люд – и окруженцы, такие, как вы, что по лесам шастали, да к нам прибились, и немного мужичков из окрестных сел, и Машка-повариха. Немца мы понемногу кусаем… Могли бы и посильнее, да с запасом беда. Патроны есть да мин немного, и обращаться с ними мало кто умеет. Ну да как можем… Ну как, поели?

Мы как раз заканчивали опустошать тарелки.

— Иди, девчушка, к фелшеру, а остальные свободны. Пошли, шо ли… Найденов… Отведу тя к Валентин Санычу.

Я поднялся и, оставив остальных, пошел за Митрофанычем. Мы вышли за обжитую территорию лагеря и по узкой тропинке пошли по лесу.

— Как вас по имени-отчеству? — Мне было неудобно звать пожилого человека просто Митрофанычем.

— Зови как все – Митрофанычем.

— Митрофаныч, — ну, раз вы настаиваете… — командир говорил же из лагеря не выходить. А мы уже по лесу идем…

— Командир сказал к Валентин Санычу тебя отвести. А он немного на отшибе живет. Минер он у нас. Ну и поселился подальше – а ну как рванет что! Да и считай, что его хозяйство тоже лагерь.

К минеру, значит? Капитан, услышав о минировании дороги, решил приспособить меня к взрывному делу? Мне это не понравилось. Одно дело аккуратненько откапывать ржавые железки и, если они представляют опасность, так же аккуратно закапывать их обратно. Или, с дурной головы, долбить минами об деревья. Но тогда мне просто повезло, и повторять тот подвиг я не собираюсь. А совсем другое дело – постоянно работать со взрывчаткой, каждый момент рискуя взлететь на воздух. Приятного мало. Но как давать задний ход, я так и не придумал.