Эмеслам (СИ) - Архипова Анна Александровна "Lilithanna"

Наконец, самолет начал снижаться.

Валерия выглянула в иллюминатор и увидела, как перед самолетом начала расступаться завеса облаков, а затем показалась гористая местность, обильно поросшая лесом. Горные хребты наползали друг на друга и взмывали ввысь, то и дело норовя поцарапать брюхо снижающегося самолета, а вокруг не было видно никакой пологой местности, где мог бы располагаться аэродром. И вот самолет снизился настолько, что, казалось, вот-вот он зацепится крылом или фюзеляжем за какой-нибудь горный пик — и в этом момент будто произошло чудо. Два горных пика, возвышающихся впереди, вдруг словно расступились в стороны, открывая проход между собой, за которым начиналось плато, со всех сторон окруженное скалистыми хребтами. На плато и располагались главные воздушные врата Эмеслама.

Вопреки ожиданиям Валерии, посадка была мягкой.

— Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту имени Рахата Шахалиева, город Мес-Кува, — прозвучал в динамиках приятный баритон командира экипажа. — Температура за бортом — 42 градуса выше нуля, местное время — 16 часов дня. Командир и экипаж прощаются с вами. Счастливого пути!

— А кто такой Рахат Шахалиев? — задумчиво произнесла тогда Валерия.

— Кажется, летчик родом из Эмеслама, герой Великой Отечественной Войны, — отозвался ее муж,

Попав в здание аэропорта, Валерия не могла не обратить внимание на то, что часть терминалов аэропорта закрыта, а снаружи перекрытые помещения тщательно камуфлировались строительным тентом. Интересно, почему? Она задала вопрос Артуру, на что тот неопределённо пожал плечами и предположил, что во время гражданской войны здание аэропорта могло сильно пострадать и его до сих пор восстанавливают.

Выйдя из охлаждаемого кондиционерами здания аэропорта, Валерия и Артур оказались под прицелами испепеляющих солнечных лучей. Жара на улице стояла кошмарная, и даже ветер, который продувал плато, не приносил облегчения, потому что он был таким же горячим, как и воздух. На площадке перед аэропортом толпились таксисты, которые, при виде выходящих наружу новоприбывших, роем полетели навстречу им.

— Недорого довезу до города! Хорошая машина, климат-контроль! — по-русски закричал в лицо Артуру один из таксистов, смуглый, большеносый пожилой мужчина в кепке.

Солнце столь невыносимо пекло, что муж Валерии, не размышляя долго, согласился с его предложением. Они направились к парковке, однако таксиста остановил какой-то мальчик лет десяти, который подбежал к мужчине и затараторил что-то на месламитском языке. Таксист, выслушав мальчика, улыбнулся и обратился к Валерии с Артуром:

— Обождите, пожалуйста, минутку! Ребятенок медаль заприметил, просит сфотографироваться.

Только тогда Валерия заметила, что на груди таксиста висит круглая медаль на четырехугольной колодке. Удивленно они с мужем наблюдали, как мальчик встал рядом с таксистом и, вытянув селфи-палку, сделал несколько снимков. Затем, сияя довольной улыбкой убежал к своим родителям, которые неподалеку на парковке громко торговались о цене с таксистами. Освободившись, водитель повел Валерию и Артура дальше меж припаркованных машин. Его автомобилем оказалась подержанная «Мазда». Впрочем, салон выглядел опрятным и обещанный климат-контроль был исправен — ощутив волны холодного воздуха, растекающегося по салону, Артур и Валерия с облегчением перевели дыхание.

— Хорошо дует, да? Я ж говорил — климат-контроль! Фирма веники не вяжет! — с гордостью заметил таксист.

Он тронул машину, покидая парковку аэропорта.

— На какой адрес едем?

Артур сказал ему название гостиницы.

— Вы из России? Или откуда-то еще? Украина? Беларусь? — заговорил водитель опять.

— Россия, — отозвался Артур без особого энтузиазма.

— Люблю Россию! Я родился в Советском союзе еще, — доброжелательно заявил пожилой мужчина. — А сейчас Россия наш стратегический партнер, мы очень любим русских туристов! Вы слышали о наших достопримечательностях?

— Да, я прочла туристическую брошюру, — ответила пассажирка.

— В брошюре не рассказывается всего! Например, там ничего не сказано о том, какие в горных селах устраивают танцы по праздникам, какие блюда подают по такому случаю, какие песни поют… В крупном городе все сделано для туристов, но если хотите узнать настоящий Эмеслам, вам надо идти туда, где люди живут не на показ, а обычной жизнью! Запомните мое слово, — все это таксист произнес с широкой улыбкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Валерию же снедало любопытство относительно его медали.

— Простите, можно спросить: что за медаль у вас? — заговорила она, решив, что раз уж водитель настроен на беседу, то почему бы и не поинтересоваться.

— Медаль? Она за отвагу. В время войны я служил в добровольческом отряде самообороны Мес-Кувы, — пояснил таксист, сказав это без пафоса, скорее констатируя факт. — Был трижды тяжело ранен, но, как видите, до сих пор жив-здоров. А медаль, что характерно, мне дали за взятие под контроль этого аэропорта, — и он кивнул в сторону аэродрома.

— Значит, здесь шли бои? — зеленоглазая женщина покосилась на однообразный пейзаж горного плато.

— Везде шли бои! Все было в огне, нигде нельзя было укрыться от пуль и взрывов… — таксист примолк ненадолго, погрузившись в свои воспоминания, затем вновь заговорил: — Видите эту дорогу? Она единственная связывает аэропорт со столицей, иначе с плато не выбраться, повсюду горы да ущелья. Когда в Эмеслам пришла война, эту дорогу стали называть «дорогой смерти». Рассказать, почему?

— Да, расскажите, — ответила Валерия, чувствуя себя маленькой девочкой, которая слушает былину из уст дедушки.

— Война началась внезапно, никто не был готов к ней. Президент по телевизору говорил, что угрозы нет, волноваться не о чем. Но однажды ночью тысячи афганских моджахедов пересекли границу Эмеслама и, по пути уничтожая воинские части, которые пробовали оказать сопротивление, двинулись в сторону Мес-Кувы. Тем же утром столица оказалась в осаде! Люди просыпались от взрывов и выстрелов!.. Конечно, люди начали покидать город, спасаться бегством. Пока бои шли только в восточной части Мес-Кувы, оставалась надежда на аэропорт — он ведь находится западнее столицы, до него 20 километров, и его защищают горы. Я тоже повез жену, детей и внуков сюда, думал посадить их на самолет. Зашли мы в аэропорт, а тут как грохнет! Глядь из окна — на полосе огонь до небес. Самолет шел на взлет и его подбили! А там, в самолете этом, считай, только женщины да дети были. Несколько сотен душ одним махом погубили… — таксист снова умолк, переводя дыхание, и только потом смог продолжить. — После взрыва понятно стало, что враги подобрались к аэропорту и теперь уже нет надежды на самолет. Все побежали назад, в машины. Но враги засели в горах и начали обстреливать дорогу сверху — а дорога эта, сами видите, как в тисках, скалы и справа и слева! Все как на ладони видно! И не свернуть никуда, негде укрыться. Снаряды палили по дороге не замолкая, автомобили останавливались как попало, люди пытались спастись бегством… Сам не помню, каким чудом мне удалось прорваться через эту западню! Машина на решето походила, вся в дырах от пуль была.

Валерия снова поглядела в окно. Действительно, дорога от аэропорта к городу была проложена сквозь горные цепи, которые образовывали узкий коридор. Она попыталась представить, каково это — ехать по этой дороге, когда со всех сторон гремят выстрелы.

— Из-за обстрела эта дорога оказалась полностью перекрыта, всюду горели машины, лежали убитые. Тем, кто остался в аэропорту, тоже было не спастись — вскоре моджахеды подошли к нему вплотную и стали обстреливать и его тоже. Все плато было в огне! Если кто и спасся, то только потому что побежал в горы и пешком их пересек. Мертвых некому было хоронить, их тела лежали тут несколько лет, прежде чем нашим удалось взять под полный контроль этот регион.

Артур, которому явно не по душе пришелся мрачный рассказ, заговорил:

— Как хорошо, что война закончилась!

— И то верно! — улыбнулся таксист в зеркало заднего вида.