Там вдали, за рекой - Юзеф Принцев

- Тихо, товарищи!..

Подождал, пока смолкнет гул голосов, обдернул под ремнем гимнастерку, откашлялся в кулак и сказал:

- Районную конференцию комсомола объявляю открытой! Степан, погаси цигарку! Кто там ближе, закройте двери... Прошу соблюдать революционную дисциплину и не галдеть с места! Выдвигайте кандидатуры председателя и секретаря.

Послышались крики:

- Колыванова! Алексея!

А кто-то из девчат - кажется, Настя - озорно протянул:

- Нашего дорогого Алексея Васильевича - просим!

Алексей покосился в ее сторону, вытер пот со лба и официальным голосом сказал:

- Меня предлагают в председатели. Голосуем.

И опять все вразнобой закричали:

- Все ясно! Чего там! Не волынь, Леша!..

Алексей опять загремел кружкой по чайнику:

- Тихо! Степан, прекрати курение! Сколько раз говорить? Давайте секретаря.

- Петрову Любу! - послышалось со скамеек. - Галю Никифорову! Светличную Ольгу!..

- Прошу выдвигать людей с образованием, - посоветовал Алексей. Протокол писать придется!

- Катерину! - истошно закричал Санька, тыча пальцем в сидящую рядом с ним девчушку с двумя косичками, в стареньком коричневом форменном платье. - Она из недорезанных! Год в гимназию ходила!..

Девчушка застучала кулачком по его спине, а Колыванов сказал, глядя в свои бумажки:

- Предлагаю Настю Солдатенкову. Есть опыт.

Все захлопали в ладоши, Настя зарделась, пробралась к столу и села сбоку.

- Слово имеет Иван Емельянович Зайченко! - объявил Колыванов.

Опять все захлопали в ладоши, застучали ногами об пол.

Зайченко махнул рукой и негромко, как человек, который привык, что его слушают, сказал:

- Слова я никакого говорить не собираюсь... Просили меня поставить в известность о решении Петроградского комитета. Решили товарищи обязать всех членов партии и сочувствующих в возрасте до двадцати лет принимать активное участие в работе Союза.

- Ура! - закричал Степан. - Качнем дядю Ваню!..

Зайченко отбивался всерьез, но его быстро скрутила обступившая ребятня и принялась бережно, но сильно подбрасывать в воздух.

- Хватит!.. - сердито кричал Иван Емельянович, взлетая вверх и опять опускаясь на подставленные руки. - Довольно, говорю!

Из карманов его пиджака падали какие-то бумажки, очки в картонном футляре, связка ключей, последним вывалился наган с облупившейся от времени рукояткой. Бумажки, ключи, очки аккуратно подбирали девчата и передавали их Леше. Он складывал все перед собой на стол. Наган тоже подобрали. Алексей взвесил его на руке и сказал:

- А если бы кому-нибудь по башке? - И скомандовал: - Еще разочек - и хватит.

- Раз!.. - хором прокричали ребята, подбросили Зайченко выше дверной притолоки, подхватили и поставили на ноги.

- Продолжайте, Иван Емельянович, - вежливо предложил Алексей.

- Всю душу вытрясли! - пожаловался Зайченко, рассовал по карманам свое имущество и сказал: - Теперь такое дело... Просят питерцев наладить ремонт броневиков. Вы без работы заскучали, а тут на всех хватит. Инструмент и запасные части будут. Договорились?

- Для фронта сделаем! - опять закричал Степан.

- Ну и ладно... - кивнул Зайченко. - С деньгами только туговато. Харчишек, конечно, подбросим... - Помолчал и добавил: - По возможности.

На скамейках зашумели, переговариваясь, потом кто-то выкрикнул:

- Не на хозяина работаем!

- Факт!.. - поддержали его из рядов.

- Спасибо, - кивнул Зайченко и обернулся к Алексею: - У меня все, Леша.

Он присел к столу, а Колыванов объявил:

- Переходим ко второму вопросу...

В углу у дверей началась громкая возня. Кто-то пытался войти, его не пускали, слышались голоса: "Безобразие! Мы этого так не оставим!"

- Что за шум? - спросил Колыванов.

- Гимназисты приперлись! - сообщили ему из угла.

- Еще чего?! - Степан вскочил и, чуть ли не по головам сидящих, рванулся к дверям. - Гони контру!

- Степан!.. - попытался удержать его Колыванов. - Прекрати бузу!

Но за Степаном уже пробирался Санька, свистел в два пальца и еще успевал выкрикивать:

- В шею сизяков! Не пускать!..

- Прекратить! - закричал вдруг Зайченко, и это было так непривычно, что все затихли.

Иван Емельянович уже обычным тихим голосом спросил у Колыванова:

- Конференция открытая?

- А шут ее знает! - пожал плечами Алексей.

- Пускай ума-разума набираются, - решил Зайченко.

- Ну и зря! - пробрался на свое место Степан. - Я бы их на порог не пустил.

- Ты у нас анархист известный! - усмехнулся Зайченко, с интересом поглядывая на вставшего в дверях Стрельцова.

Колыванов написал на листочке бумаги: "Это - Стрельцов" - и подвинул листок Зайченко. Тот прочел и кивнул головой.

- Вы от какой организации, товарищи? - спросил Колыванов.

- Союз учащихся социалистов, - представился Горовский.

- "Свободная школа", - сказала высокая гимназистка.

- ЮКИ, - шагнул вперед юноша в очках и стетсоновской широкополой шляпе, подвязанной под подбородком.

- Солидно! - улыбнулся Зайченко. - Рассаживайтесь как сумеете.

- Котелок скинь! - крикнул скауту Санька.

Юноша в очках откинул стетсоновку за спину, так что она держалась только на тесемке, и шутовски поклонился:

- Снимаю шляпу перед высоким собранием!

- Трепло! - сказал ему Степан. - Выйдешь - поговорим!

- Степан! - постучал кружкой о чайник Колыванов. - Выгоню!.. Следующий вопрос - о посылке добровольцев на Восточный фронт. По разверстке наш район должен послать пятьдесят добровольцев, а записалось двести восемьдесят. Что будем делать?

- Посылать только достигших восемнадцатилетнего возраста и прошедших курсы военного обучения, - сказал Зайченко.

- Ясно, - кивнул Алексей.

- Нет, не ясно! - встал с места Стрельцов. - Во имя чего?

- Не понял, - обернулся к нему Алексей.

- Во имя чего должны умереть сотни, тысячи юношей? - шагнул вперед Стрельцов. - Ради кого должны сложить головы? - Оглядел притихших на скамьях ребят и проникновенно сказал: - Это ведь очень страшно - умереть, еще не начав жить. Ваш порыв прекрасен, пока он только порыв! Но там вам придется убивать людей. Понимаете: убивать! И вас будут убивать тоже. Во имя чего?

Стрельцов откинул со лба волосы и обернулся к Алексею:

- Где ваш революционный гуманизм?

- Вы бы проще как-нибудь... - угрюмо сказал Алексей. - Непонятно говорите.

- Могу упростить, - снисходительно улыбнулся Стрельцов. - Большевики сражаются с оружием в руках за свои идеи? Понимаю! Но зачем проливать кровь молодых, которые даже не осознают, за что их толкают на смерть?

Стрельцов замолчал, ожидая ответа. И в наступившей тишине раздался возбужденный голос Степана:

- Горбатого лепит!

- Факт! - поддержал его Санька.

Тишина вдруг раскололась свистом, топотом ног, криками: "Долой!", "Правильно говорит!", "В шею!", "Дайте высказаться!", "Гони контру!".

Кто-то вскочил на скамейку, где-то опрокинули кресло, Колыванов яростно стучал кружкой по чайнику и надрывался:

- Тихо! Сядьте на места! Степан, сядь, говорю!..

- Не сяду! - огрызнулся Степан.

Он пробивался к Стрельцову, его не пускали, Степан вырывался и опять лез по скамейкам вперед.

Рядом со Стрельцовым встал юноша в стетсоновке, снял очки и сунул в карман.

- А ну, тихо!.. - стукнул кулаком по столу Зайченко.

Чайник подпрыгнул, кружка покатилась и упала. И снова все притихли, таким громким был его голос.

Зайченко потер горло ладонью, поднял с пола кружку и тихо сказал:

- Садитесь и не орите.

Колыванов дождался, когда все рассядутся по местам, и обернулся к Стрельцову:

- Вы мне вот что скажите: кадетишки да юнкера сопливые понимали, за что они в семнадцатом году на рабочих с винтовками перли?

- В кадетском корпусе не обучался, - высокомерно пожал плечами Стрельцов.

- Понимали! - усмехнулся Колыванов. - Дураков нет за чужого дядю под пулю лезть! Мы тоже понимаем! Не маленькие!.. - Помолчал, посмотрел на знакомые лица сидящих перед ним ребят, потом негромко сказал: - Умирать, конечно, неохота... Но все равно от пули бегать не будем. И вы нас не пугайте! Пуганые.

И спросил:

- Так или нет?

Кто встал первым, Алексей не заметил. Ему показалось, что встала вся рабочая застава разом. Как по тревоге. И в ладоши хлопали, как стреляют залпом. Коротко и жестко. А глаза у всех!..

Алексей посмотрел в сторону и увидел, что Зайченко тоже стоит. Навытяжку. Как перед строем.

Когда все молча расселись по местам, Алексей охрипшим вдруг голосом сказал:

- С этим вопросом полная ясность.

- Я остаюсь при своем мнении! - выкрикнул Стрельцов. - Прошу занести в протокол.

- Это сколько угодно! - Алексей кивнул Насте. - Запиши... Откашлялся в кулак и перебрал листочки с записями. - Пошли дальше. Как известно, отдельные рабочие Союза объединились в Российский Коммунистический Союз молодежи. Это, товарищи, уже не мечта, а свершившийся факт! Мы призываем объединиться всех, кто еще не вошел в наш Союз. В объединении наша сила, товарищи!