Я, маг! - Дмитрий Казаков

Они миновали дверь, за которой раздавался шум множества голосов, стали подыматься по серой каменной лестнице, ведущей на верхние этажи донжона. Здесь оказалось тихо и прохладно, толстые стены отражали звуки и солнечный свет с такой легкостью, с какой отразили бы и нападение врага.

Еще одна дверь, охраняемая стражей, и Харальд очутился в большой комнате: вместо узких бойниц здесь оказались окна, и пылинки неторопливо перемещались в желтых лучах солнца. За исключением стола в центре и кресел вокруг него, комната была пуста. Стены украшали богатые ковры со сценами охоты, в воздухе витал слабый запах каких-то благовоний.

Хозяин, – теперь Харальд не сомневался, кто перед ним, – уселся в кресло черного дерева с высокой спинкой.

– Садись и ты, – сказал равнодушно, указывая на такое же кресло напротив.

Сиденье оказалось жестким, но довольно удобным. Дерево холодило тело даже сквозь ткань, но после уличной жары это показалось даже приятным.

– Я, как ты понял, хозяин этого замка, – сказал Владетель, и кривая усмешка украсила его лицо. – Так что рассказывай, зачем явился?

– Я хочу, чтобы вы взяли меня в ученики, – решительно ответил Харальд.

– В ученики? – неопределенно хмыкнул Иссахар. – А зачем?

– Я хочу быть магом! – Упрямство так явно прозвучало в словах юноши, что маг посмотрел на него с интересом.

– А сможешь ли ты им быть? – спросил он, поглаживая гладко выбритый острый подбородок.

– Я смогу! – загорячился Харальд. – Я смог вызвать стихии, и водянца освободил!

– Значит, это был ты, – глаза Владетеля сверкнули, став на миг словно две ярко-голубые и очень злые звезды. – В том обозе.

– Да, – ответил Харальд и прикусил губу, вспомнив просьбу Кьетиля.

– Не дергайся, – темноволосый маг недовольно поморщился. – Мне нет до твоих приятелей никакого дела.

– А почему вы не уничтожите того мага, разбойничьего? – набравшись наглости, спросил юноша.

– И ты хочешь ко мне в ученики? – Иссахар брезгливо поморщился. – Не понимая таких простых вещей?

Харальд почувствовал, что краснеет, а Владетель все же снизошел до объяснений:

– Я могу вызвать демона-убийцу из Нижнего Мира, это не проблема. Но как нацелить его? Я не знаю имени мага разбойников, у меня нет ни капли его крови, ни куска одежды. А сам он на глаза мне благоразумно не попадается.

– Вот как, – прошептал Харальд.

– Да, именно так. Но это не имеет никакого отношения к твоему желанию быть магом. – Голубые огни вновь загорелись на желтом лице, и Харальд испытал приступ страха. В горле пересохло, сердце задергалось испуганным зайцем.

Маг некоторое время разглядывал юношу, словно диковинное растение, затем встал, сказал неожиданно:

– Иди за мной.

Недоумевая, Харальд поднялся. Они подошли к одному из ковров, на котором коричневые и желтые гончие терзали белоснежного единорога на фоне идиллической зелени зарослей. Маг протянул руку, что-то дернул, и ковер уполз вверх, свернулся в трубочку. За ним оказалось большое зеркало в массивной раме белого металла.

– Посмотри на себя, – произнес Иссахар резко.

Харальд послушно уставился в зеркало. Оттуда на него смотрел молодой человек с очень светлой кожей и правильными чертами лица. Почти белые волосы, узкие губы, тонкий нос. Голубые глаза с опущенными наружными уголками смотрели испуганно.

– Ну, я. – Недоумение сквозило в словах, то и дело прорываясь скачками тона.

– Ты, – сказал маг жестко. – Молодой и красивый. Похож ли ты на мага?

– Ну... – Харальд замялся. – Нет, наверное...

– Совершенно не похож. – Маг дернул рукой, и ковер с шуршанием рухнул, скрыв изумленное отражение. – Ты полностью нормален!

– Как? – юноша повернулся к Иссахару, – Ну и что?

– Дело в том, что в тебе нет ни следа той ущербности, которая должна быть у настоящего мага. Ты гармоничен внешне и внутренне. – Владетель уселся в кресло, и Харальд последовал его примеру.

– Ущербность – почему? – спросил он.

– В маги идут только те, – металлическим голосом объяснял Владетель, – кто не может ничего добиться в нормальной жизни, искалеченные и униженные. Магия – это извращение, и заниматься ею должны только увечные люди.

– Как так? – В рот Харальда при желании пролетела бы крупная ворона.

– Разве это нормально – замуровывать себя над чтением пыльных фолиантов, рисовать на полу или земле чертежи, запутанные, словно мысли идиота, вдыхать при этом дым сжигаемых дурацких смесей? – глаза мага горели, лицо нервно подергивалось. – Это нормально? Нет!

– Но ведь можно же быть магом и жить нормальной жизнью, – прошептал Харальд ошеломленно.

– Нельзя! – Маг шипел, словно разъяренная гадюка. – Тот, кто коснулся этой отравы, может стремиться только к одному – к власти! Над демонами или духами, стихийными существами или людьми – все едино. Ты сам потом поймешь, но будет поздно.

– Но я не стремлюсь к власти! Я всего лишь хочу много знать!

– Да? – Владетель усмехнулся. – Знания, особенно магические, дают власть. Стремясь к ним, ты тем самым жаждешь власти А она не приносит удовольствия чаше всего именно тем, кто ею обладает.

– И что делать? – спросил юноша убито.

– Живи обычной жизнью. – Порыв угас, Иссахар сгорбился, словно древний старец, в его глазах появилась усталость. – Люби женщин, пей вино, дерись. Ты ведь неплохо владеешь мечом, родовитый Харальд?

– Да, – ответил юноша, вздрогнув.

– Ну, вот и подайся в наемники, вернись домой, наконец, там тебя женят. Делай, что хочешь, но не трогай магию. Она воистину ужасна, а ты для нее – слишком нормален.

– Так вы не возьмете меня в ученики? – нахмурился Харальд, пытаясь осознать произошедшее.

– Нет, ни за что, – устало ответил Владетель. – Способности у тебя средние, я в твоем возрасте сам составлял заклинания. Но приди ко мне горбун, кривой или одноногий с таким даром – я бы взял. Тем более – морального урода: труса или ненормального. Тебя – не возьму.

– Да? – плечи юноши поникли, он печально вздохнул.

– Солнце садится, а ночевать чужих в замок я не пускаю, – сказал Иссахар, поднимаясь. – Так что не задерживайся. Прощай.

Трава во дворе замка пахла горечью, стражники смотрели с удивлением. Но Харальд не обращал на них внимания. На сердце была тоска, и сумрачные мысли одолевали рассудок.

На сердце была тоска, и сумрачные мысли одолевали рассудок. Достижение вожделенной цели откладывалось, и Харальд слонялся по становищу нид, не зная, куда себя деть.

Шел третий день пребывания чужаков в лагере. Сначала их поселили в одну юрту, затем почему-то предложили каждому из почетных гостей поселиться в одиночестве. Харальд поначалу подумал неладное, но подозрительность быстро пропала, исчезла грязным весенним снегом под теплыми лучами солнца искреннего радушия хозяев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});