Искатель, 2014 № 07 - Юрий Кунов

— Меня зовут Павел Петрович, — представился Посохин и взглянул на часы. — Вас как по имени отчеству?

— Зинаида Николаевна.

— Отлично. Зинаида Николаевна, я задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь на них ответить со всей искренностью, на которую способны. Договорились?

Смазнева кивнула.

— Да.

— Зинаида Николаевна, у вашего мужа были неприязненные отношения с гражданкой Квасовой?

— С Райкой?

— Да, с Раисой Квасовой. Вашей соседкой.

— А у всех с Райкой были… ну, как сказать… так себе отношения.

— А у вашего мужа?

— Ну, тоже… такие.

— Точнее можно?

— Ну, плохие.

— Зина, ты не волнуйся. Это не допрос. Видишь, Павел Петрович сам пришел к тебе поговорить, чтобы выяснить все тонкости.

— Знаю я ихние тонкости! — внезапно повысила голос Смазнева. — Я своего мужика просто так не отдам. Нашли крайнего. А у Ваньки Дронова с ней, какие отношения были, а?! Может расчудесные? Райка его телка чуть молотком не убила, когда тот ее гребанные цветы трескать начал. Дрын ее тогда так пихнул, что она задницей своей толстой борозду в земле пропахала. У нас в доме было слышно как эта тварь орала. Грозилась Ваньку на пятьсот тыщ засудить. — Смазнева облизала пересохшие губы. — А у Маркова, у художника, какие с ней отношения были? Тоже что ли хорошие?! Он когда с малолетками в волейбол играл и мячик у них отлетел на Райкину клумбу, так эта гадина стала на всю округу вопить, что сдаст его в милицию за педофильство. Знаете, что он тогда Бомбе сказал? Смотри, коза, довякаешься! И где эта коза теперь? В морге лежит! — воскликнула Зинаида, поднимаясь со стула. — И Карманов с дружками тоже, конечно, тут не причем, да? В понедельник вечером она с ними водку жрала, а во вторник вдруг ни с того ни с сего пропала! Может это они после пьянки ею попользовались, а потом по Лигани вниз и пустили?! — распалялась все больше и больше Смазнева. — А может все они сговорились?! Гадюка эта всех доставала! Нечего всех собак на моего Алешку вешать! Если он иногда выпивает, так что, значит, он и убийца?! У нас теперь в России у простого человека вообще никаких прав не осталось! По телевизору только и слышишь с утра до ночи: выбирай, чего хочешь! Тюрьма или погост, вот и весь наш выбор! — Голос Смазневой дрогнул, она опустила голову и снова села на стул. — Жили, жили как люди. Работали, никого не трогали… Установили нам волчьи порядки…

Смазнева заплакала.

— Зинаида Николаевна, никто вашего мужа в смерти Квасовой не обвиняет. Мы просто разбираемся, что с ней произошло. Порядок такой.

— Вот и разбирайтесь. Чего вы к нам пришли?

— Ладно, разговор у нас не очень получился, но кое в чем вы нам все-таки помогли. Спасибо, Зинаида Николаевна. До свидания!

— А чего такого я сказала? — шмыгая носом словно ребенок, пролепетала Зинаида. — Все и так все знают. И это все чистая правда!

— Вот за правду и спасибо.

Глава 12

Посохин с удовольствием окинул взглядом ладную фигурку дочери Квасовых. Она напоминала изящный кувшинчик. Наверное, многие мужчины в ее присутствии начинали воображать, как они кладут ладони на ее талию и медленно опускают их все ниже и ниже. Посохин вспомнил реакцию жены на его подобные действия и невольно улыбнулся.

— Рябинникова Юлия Николаевна. Правильно?

— Да, это я. Извините, что не сразу приехала. Еле уговорила одну из подруг за ребенком присмотреть. Они неплохо ладят друг с другом. Няням я не очень доверяю, а тащить маленького ребенка сюда было бы глупостью.

— Конечно. У вас мальчик или девочка? Как зовут ваше сокровище? Присаживайтесь.

— Спасибо. Дочка у меня. Зовут Елизавета.

Молодая женщина, одной рукой расправив сзади юбку, села на стул. Черную сумочку из натуральной кожи от Prada она положила на колени.

Майор обратил внимание, что у Рябинниковой на коротко остриженных ногтях не было лака. То и другое нонсенс для современной красивой женщины. Может, причина тому ребенок? То есть, на данный момент приоритеты расставлены? Но сумочка у Рябинниковой была все-таки от Prada. Жена немного научила его разбираться в таких вещах.

— А у вас, кажется, папины глаза, — мягко сказал Посохин.

Его собеседница немного смутилась.

— Я больше на бабушку Лизу, папину маму, похожа.

— И в честь нее вы дочку свою назвали, наверное?

— Наверное.

Молодая женщина, видно, не спешила раскрываться перед незнакомым человеком, к тому же обличенным широкими полномочиями. Пока ей было непонятно, как он ими намерен воспользоваться.

— Замечательно. Моя вторая половина тоже в честь одной из близких родственниц дочь назвала.

О том, что это бездетная тетка его жены, обещавшая завещать свою квартиру в Петербурге внучатой племяннице, Посохин, естественно, упоминать не стал.

— Юлия Николаевна, вы уже знаете, что ваша мама погибла. Примите наши искренние соболезнования.

— Спасибо.

— Что можно сказать? Мы предполагаем, что с Раисой Николаевной произошел несчастный случай. Но прорабатываются и другие версии.

— Я понимаю. Когда можно будет маму забрать?

Слово «морг» Рябинникова произносить не стала. Посохин предположил, что осмысленно.

— Следователь сказал, что завтра. Он с вашим отцом сейчас беседует. В крайнем случае, послезавтра утром. Скажите, у вашей мамы имелось завещание?

— Я не знаю. А вы у папы не спрашивали? Может он в курсе. Хотя…

— Что?

— Нет, вряд ли он знает. Мама ему не…

Юлия вдруг замолчала. Она, вероятно, пыталась подобрать более безобидное слово для оценки взаимоотношений ее родителей. На майора она, при этом, старалась не смотреть.

— Не доверяла? — попробовал подсказать ей Посохин. — Или не считала нужным говорить? А может, боялась сообщить ему о завещании?

— Что вы! — В голосе Юлии прозвучала укоризна. — Скорее не доверяла. Потому что он… выпивал… иногда. Поэтому она такие вещи с ним и не обсуждала. Говорила, что он слишком легкомысленно относится к деньгам и очень уж доверчив.

— Вы тоже считаете своего папу легкомысленным и доверчивым?

— Наверное, в некоторой степени это так.

— А с вами мама никогда не говорила о завещании, о деньгах?

— И со мной не говорила.

— Но вы же не выпиваете, насколько я могу судить по вашему внешнему виду?

— Я? Нет, конечно!

— Тогда почему мама вам ничего не сказала о завещании?

— А что, было завещание?

Посохину показалась искренней ее вопросительная интонация.

— Было. У нас, кстати, не так часто в пятидесятилетнем возрасте пишут завещания. Ваша мама не говорила, что ее кто-то преследует, кто-то ей угрожает?