Пылающие сердца - Линдсей Джоанна

Кристен застонала в отчаянии, увидев, что натворила, хотя у нее не было другого выхода. Семеро саксов бежали по направлению к ним с обнаженными мечами в руках. Она смерила Эрту сердитым взглядом за то, что та проявила такое упрямство, а потом отпустила ее руки. Пытаясь остановить старуху, Торольф тут же загородил собой Кристен.

К счастью, подбежав к пленникам, саксы остановились в нерешительности, увидев, что Эрте уже ничто не угрожает.

– В чем дело? – резко спросил Ханфрит.

– Этот парень не позволяет мне перевязать свою рану, – пожаловалась Эрта.

Ханфрит повернулся к Торольфу за объяснениями, но тот лишь коротко ответил:

– Уже здоровый. Не трогайте его.

Ханфрит что-то буркнул, а потом набросился на Эрту за то, что она явилась причиной этого переполоха.

– Если этот парень способен так резво вскочить на ноги, то ему не нужна твоя помощь, женщина.

– Повязку нужно сменить, – принялась настаивать Эрта. – Она вся пропитана кровью.

– Оставь его, я сказал. Ухаживай лучше за теми, кто в этом нуждается. А остальных оставь в покое. – И, обернувшись к Торольфу, он добавил: – Предупреди своего друга, чтобы впредь он не распускал руки.

Ханфриту, по-видимому, не захотелось заострять внимание на этом инциденте, когда он увидел, что столько викингов готовы встать на защиту этого юнца. Но Эрта была весьма недовольна и удалилась, бурча себе под нос, что парень ведет себя как девчонка. Один из саксов заметил, что, может быть, именно поэтому викинги и взяли его с собой, и стражники рассмеялись.

При этих словах Кристен покраснела, а когда Торольф заметил это и спросил ее, в чем дело, она покачала головой и еще пуще залилась румянцем. Чтобы подразнить ее, он принялся настаивать, потому что обычно смутить Кристен было нелегко. Но она сердито стукнула его по руке и уселась спиной к нему.

С этого места ей хорошо был виден дом, и она заметила, что из окна второго этажа за ними наблюдает какой-то мужчина. Его лицо было в тени, поэтому она не могла узнать его, но ей стало неприятно, что их видел кто-то еще, кроме стражников. Когда Кристен разговаривала с Торольфом или еще с кем-нибудь, она обычно следила лишь за тем, чтобы поблизости не было кого-нибудь из охраны. Теперь, когда она обнаружила, что из дома их тоже хорошо видно, ей придется быть осторожнее.

После ухода Эрты их покормили, и всем, у кого отняли сапоги, польстившись на то, что они были новыми или сделанными из хорошей кожи, вернули их, хотя они все равно не могли надеть их поверх цепей. Однако чуть позже в тот же день ситуация изменилась, когда появился кузнец.

С них сняли цепи и заковали каждого в отдельные кандалы, представляющие собой два железных обруча, соединенных короткой цепью. В обручах имелись отверстия для ключа, так что их можно было снимать, хотя самого ключа поблизости видно не было. Помимо этого на каждом обруче имелось небольшое железное кольцо, в которое можно было продеть дополнительную общую цепь. Она была длиной всего в двадцать футов, и когда ею сковывали всех пленников и соединяли концы, круг, который они образовывали вокруг высокого столба, становился гораздо меньше, что значительно ограничивало их возможности.

Кристен возмутили принятые против них меры предосторожности. Она полагала, что на время работы длинную общую цепь будут снимать, но оставшаяся короткая цепь между обручами, охватывающими щиколотки, позволит им перемещаться лишь мелкими неторопливыми шажками, и она уже заранее представляла, как они будут спотыкаться и падать друг на друга, пока не привыкнут кое-как ковылять в этих кандалах. Это будет унизительно, но, может быть, саксы именно на это и рассчитывали.

Как и всем остальным, Кристен вернули ее сапоги, хотя меховая опушка была оторвана. Но по крайней мере они не давали железным колодкам сильно натирать ее ноги, хотя обручи настолько плотно сжимали щиколотки, что, без сомнения, в скором времени должны были протереть дыры в мягкой коже. Поскольку ее ноги были тоньше, чем у остальных, кузнецу пришлось специально посылать за парой обручей, которые были очень маленькими и, как она полагала, предназначались для мальчишек ростом гораздо меньше ее.

Всю ночь шел сильный дождь, и оставленные под открытым небом пленники чувствовали себя очень неуютно. Хуже всего пришлось Кристен, которая изо всех сил пыталась защитить от дождя повязку на голове, чтобы с нее не смыло кровь. В конце концов Торольф рассмеялся, заметив ее тщетные старания, и пришел ей на помощь, прикрыв своими руками ее голову и навалившись на нее всем телом. В результате повязка осталась сухой, но они вынуждены были провести ночь в очень неудобной позе.

Из своего окна Ройс наблюдал за происходящей внизу сценой. Он видел, как парнишка протестовал и пытался оттолкнуть Торольфа, как тот шлепнул его пониже спины и прокричал что-то на ухо, а потом закрыл руками голову юноши и практически лег на него сверху. После этого они замерли, как и все остальные. Часовой спрятался от дождя под навесом амбара, и во дворе все стихло.

– Про которого из них Эрта рассказывала, будто он напал на нее?

Ройс бросил рассеянный взгляд на Дарель. Она подошла и встала рядом с ним у окна, убрав фигурки из слоновой кости, которыми они только что играли.

– Викинг не нападал на нее. Он просто не хотел, чтобы она перевязывала его рану.

– Но она сказала…

– Я сам видел, что произошло, Дарель, и, поверь мне, эта женщина сильно преувеличивает.

– Если бы он попытался поднять руку на меня, надеюсь, ты не воспринял бы это так легко, – проворчала она.

– Разумеется, – улыбнулся он.

– Так кто же из них?

– Ты не сможешь увидеть его отсюда.

– Олден говорит, что его ранил какой-то мальчишка. Это, случайно, не он?

– Да, самый молодой из них.

– В таком случае ты должен был приказать выпороть его, если видел, как он угрожал Эрте.

– Слишком многие готовы были вступиться за него. Мы добились бы только того, что у нас на руках оказалось бы еще больше раненых.

– Пожалуй, – согласилась она, хотя и с неохотой. – Если они все будут истекать кровью, то не смогут построить нам стену. Стена важнее. Викингов немного, и их нетрудно держать под контролем, а датчан целая армия.

– Я вижу, Олден успел убедить тебя, что они могут быть полезны нам, – засмеялся Ройс.

– Ты вообще собирался убить их всех, – напомнила она с высокомерием, заставившим его улыбнуться. – По крайней мере он понимает, что от живых больше пользы, чем от мертвых.

– Не пора ли тебе пойти и справиться о состоянии Олдена? – намекнул Ройс.

Дарель возмущенно прищелкнула языком.

– Ты с таким же успехом мог просто отослать меня.

– Я никогда бы не позволил себе такую грубость, – ответил он с самым невинным видом, подталкивая ее к двери.

Ройс подолгу стоял у окна, наблюдая за тем, как работают викинги. Он испытывал беспокойство всякий раз, когда выпускал их из виду, и это свидетельствовало о том, что ему все еще требовалось время, чтобы привыкнуть к их присутствию в Уиндхерсте. Он вовсе не так горел желанием использовать их для постройки стены, как Олден и Лайман, потому что рассчитывал встретить датчан на границах Уэссекса, когда придет время вновь сразиться с ними, и очень сомневался, что они когда-нибудь прорвутся так далеко на юг, чтобы дойти до Уиндхерста.

Но поскольку король Альфред хотел, чтобы его подданные укрепляли свои владения, а неподалеку на старых римских развалинах было достаточно камней, он согласился построить каменную стену независимо от того, понадобится она или нет. И теперь за одну только неделю викинги успели уложить все камни, которые рабы в течение нескольких месяцев перетаскивали сюда.

– Меган сказала, что это уже вошло у тебя в привычку, дорогой кузен.

Ройс обернулся и увидел на пороге Олдена.

– Не слишком ли рано ты встал на ноги?

– И ты туда же, – застонал Олден. – С меня хватает того, что женщины опекают меня, как ребенка.

Ройс улыбнулся ему, и Олден медленно подошел к открытому окну и встал рядом с ним.