Игра в отношения (СИ) - Вариун Юлия

А потом грянул гром колокольного перезвона. И наемница ушла в неизвестность, оставив своего доктора сидеть и ждать, пока она, будет воевать.

— Гадство! — в сердцах гуру психиатрии не выдержал и швырнул в ближайшую стену свою любимую чашку прихваченную еще из прежнего мира с собой на память. Осколки белой керамики звонко разлетелись, вовсе не даруя отрезвления мыслям. Понимая, что его женщина не просто тяжело ранена, но и на контакт больше не идет, Форд негодовал, расхаживая по своим апартаментам, размышляя, как бы снова наладить хотя бы пробное общение с Эрикой, не говоря уже о утерянной связи их внутренних проекций.

Когда ночью Брайтон вырвался из портала с окровавленной наемницей на руках, Форд как раз бесновался неподалеку, словно чувствуя, что он нужен ей, но не может быть рядом. Игнорируя еще толпу раненых гвардейцев, доктор рванул вслед за командиром, что широкими размашистыми шагами несся к лазарету, громко требуя лекарей!

— Боже мой! Брайтон, что произошло? Она… она в отлючке? Ей нужно обезболивающее! У меня есть!

— Ей нужна магия, Форд, — зло рычит Брай, укладывая на лежанку свою подругу и пытаясь худо-бедно поддерживать ее своей магией. Доктор видел, что руки Свирепого Брайя светятся магическим сетом, что стекает на тело наемницы, впитываясь и растворяясь, отсвечивая в ранах яркими солнечными всполохами.

Под тяжелой поступью Форда хрустнул осколок стекла, возвращая его в реальность, отрывая от воспоминаний. Доктор бросил угрюмый взгляд на себя в висящее на стене зеркало и раздраженно фыркнул. От интеллигентного психотерапевта внешне не осталось ничего. Трехдневная щетина и нечесаные торчащие во все стороны волосы на голове, говорили о его внутренней агонии, нервный блеск в глазах выдавал его истинные чувства. Он сейчас не вспоминал о том, что всегда может контролировать свои чувства, что он на порядок более выше, просветленей эмоционально стабильнее любого иного человека. Нет. Сейчас он не гуру психиатрии. Не сильный менталист, способный читать людей, как открытые книги и при необходимости, дописывать туда свои дополнения или стирать ненужные, болезнетворные записи.

Нет. Сейчас, доктор Форд не более, чем беспомощный мужчина, утративший связующую ниточку с его женщиной.

— Надо привести себя в порядок, — решает Форд, уходя в туалетную комнату и вновь вспоминая, как долго он ждал пробуждения Эрики. Сколько молитв прочитал, прося Создателя вернуть ее в сознание. С какой надеждой смотрел на мага-лекаря, что сначала бился над ее спасением полночи, под бдительным оком Брайтона. А потом каждые три часа наведывался и снова лечил и долечивал. Пока в один миг, спустя два дня она не открыла глаза, смотря перед собой мутным взглядом.

— Эрика! — выдохнули тогда в унисон два мужских голоса. И Брай и Форд тогда смотрели с неприкрытой тревогой на очнувшуюся женщину, но лекарь заверил, что опасность миновала. Раны затянуться. Но пока нагрузки ей нежелательны.

— Командир, — еле слышно прошептала тогда наемница, не глядя ни на кого, словно боясь встречаться глазами, — я тебя подвела.

— Глупости не говори, — громче, чем следовало б, порывисто ответил Брай. — Никто не ожидал такого противника.

— И все же… ты не растерялся. — Словно в укор себе, еле слышно шепчет Эрика, отворачивает лицо и сталкивается глаза в глаза со своим доктором. Да-да, с которым у нее игра в отношения. Отношения… которые делают ее такой слабой и уязвимой. Не способной хладнокровно мыслить и убивать. — Доктор Норинг, — виновато жует губами женщина, будто еще не уверена, что хочет сказать то, что собирается. — Боюсь… я уже наигралась. Пора прекращать эксперимент…

— Эрика! — снова в унисон звучат мужские голоса. На этот раз с мучительным стоном.

— Не дури, коза, — привлекает к себе внимание Брайтон, но наемница его останавливает одним лишь взглядом.

— Не лезь в это дело, командир. Это личное. Оставь нас, пожалуйста.

Клевеленд мог лишь недовольно поджать губы. Это действительно не его дело. И не его сестра, чтоб он мог ей устроить в тык на такую личную тему. А потому развернулся круто на пятках и покинул лазарет, оставив доктора самого разбираться со своей странной женщиной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не делай этого, — просит Форд, стоило за Брайтоном закрыться двери. — Пожалуйста, Эрика… — аккуратно касается ее лица ладонью.

— Я решила, — сглатывая ком в горле, уже оплакивая свои так и не ставшими настоящими отношения, смаргивает предательскую слезинку Эрика. — Эта игра… она делает меня слабой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Она будет в тебе твое женское начало, — не соглашается Форд и склоняется ближе. ведет по женской щеке губами, — ты была рождена не для войны… но для счастья… не отказывайся от него…

— Я всех подвела, — всхлипывает она, судорожно переводя дыхание, — я не могла сражаться, Форд. Стала слабым звеном, понимаешь?

— Понимаю, дорогая, понимаю… что в следующий раз тебе не надо идти в бой. Оставайся со мной. Женщина должна быть в доме, на кухне, в постели… не на поле брани, Эрика. Не хорони все свое нежное и трепетное под панцирем железной воительницы. Не отталкивай меня.

— Прости, — чуть громче всхлип. — Я решила.

— Прошу тебя, — голос Форда тоже просаживается. Он не в силах оторвать своих губ от ее лица. Он боится посмотреть в ее глаза и увидеть призрение и ненависть за ту слабость, которую он же в ней и пробудил. — Не делай этого.

— Так будет проще, — признается она и снова переводит дыхание, будто решившись прыгнуть в ледяную воду и горько выдыхает. — Уходи.

— Эрика… — болезненный стон мужчины и он зло впивается в ее губы поцелуем. Стараясь осторожно касаться все еще раненного тела, Форд едва порхает пальцами, вызывая мурашки на женской коже, устремляется рукой вверх, к шее, пока буквально штурмом берет непослушный рот. Она не сопротивляется. Но и не отвечает на поцелуй. Подозревая, что ни на то ни на то у Эрики просто нет сил, Форд отрывается от ее губ и жадно смотрит в глаза. ищет хоть маленький отклик, хоть проблеск чувств. — Я люблю тебя, — признается он, не ожидая ответа. Не такого уж точно.

— Идите, доктор Норинг, — официально прозвучал ее посыл. — Уходите.

Снова уйдя с головой в воспоминания, Форд зло отфыркивался от воды, приводя себя в порядок. Решив, что в состоянии близком к психопату, он вряд ли сможет вернуть расположение Эрики, даже побрился.

— Посмотрим еще, дорогая, чья возьмет, — мрачно пообещал Форд пространству, накидывая на себя уже свежую одежду. — Пусть ты не хочешь больше игр… пусть. Значит, игры кончены. Теперь все серьезно, Эрика. Хочешь ты этого или нет. Теперь все серьезно!

* * *

Доктор ушел, унося с собой надежду на что-то… недоступное Эрике. На то, чего Невидимая Смерть просто не достойна, не имеет права. Наемница горько сглотнула, отворачиваясь от дверного полотна, за которым скрылась фигура расстроенного мужчины. И не единой слезинки не упало из ее глаз. Потому что так правильно. Так будет легче ей делать свою работу и быть собой. А ему… просто не портить жизнь такой проблемной личностью, как Эрика.

— Так будет лучше для всех, — уговаривала себя женщина, часто моргая и не позволяя себе плакать. Ведь… Невидимая Смерть не плачет. Палачи не чувствуют. А железные воины, должны сражаться, а не впадать в ступор при виде опасности, подводя товарищей под монастырь, рискуя и своей и чужими жизнями.

— Знаешь… — раздается вдруг от двери голос злого командира, — я бы тебя сейчас стукнул, не будь ты и так слаба.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не лезь в это дело, — слабым голосом просит Эрика, прикрывая глаза.

— Ты закапываешь свою жизнь, — порывисто, почти выкрикивает Брайтон.

— Нет, командир. Я ее спасаю, — не соглашается наемница, устало вздыхая. — Я стала слабым звеном. Если мои услуги больше не будут приносить его светлости пользу, ему не будет резона скрывать меня от императорского гнева.