Осколки (СИ) - Ангел Ксения

Компания Лаверн выглядела разношерстно и дико, и Роланд мысленно согласился с дядей, что его выбор невесты действительно не поймут. Однако чего стоит происхождение, когда огненная жила умирает? Осудит ли кто-нибудь кровь мальчика, который возродит ее? Это не совсем то, о чем они договорились, но ведь Лаверн может и передумать. Если Роланд убедит ее… Как бы там ни было, она женщина. Женщины любят власть, а он – один из влиятельнейших людей государства. К тому же таким образом Роланд сможет уберечь ее от участи, уготованной Карлом.

После окончания пира праздник плавно переместился во двор, где юные девушки, взявшись за руки, водили хороводы вокруг костров, состоявшиеся пары плясали под задорные мелодии придворных музыкантов, а в небе расцветали бутоны огненных цветов, выпущенных умелыми руками Иттара Джунна – среднего сына наместника Лиры.

Источник медленно ворочался под землей, откликаясь на магию, и у Роланда потеплело на душе. Он поймал взгляд Лаверн, окруженной огненными искрами, и подумал, что ей пойдет быть леди Норберт. Пламя в ее глазах отплясывало первобытный танец, и Роланд, наконец, решился.

– Вы устроили очень красивый праздник, – похвалила его чародейка, когда он приблизился. – Во всяком случае, Мария выглядит безумно счастливой, а я давно не видела такой широкой улыбки на ее лице.

Она указала на костер, у которого, взяв за руки Лиру и юную Дару Бишоп, веселилась магичка.

– Рад, что вам пришлось по душе празднование Млекфейта в Очаге, миледи, – улыбнулся Роланд в ответ. – Я бы хотел пригласить вас на прогулку по зимнему саду, если вы, конечно, не против.

Кэлвин дернулся, но Лаверн остановила его жестом и кивнула.

– Почту за честь, милорд.

Вскоре они скрылись от шума и суеты под кронами заснеженных деревьев. Лаверн задумчиво молчала, ее меховые сапожки неслышно ступали по расчищенной тропинке, огибающей высокие каменные колонны, увитые виноградной лозой. Длинный плащ цвета ночного неба с вышитой серебряными нитками молнией – гербом Вольного клана – мягко стелился шлейфом. Сад, погруженный в тишину, прятал их с Роландом от посторонних глаз. Сверху безразлично взирал огрызок молодой луны.

– Я рад, что мы можем наконец поговорить вдали от любопытных глаз, – нарушил молчание Роланд и, поймав удивленный взгляд спутницы, пояснил: – В прошлую нашу встречу мы так и не обсудили сроки. И детали.

– В прошлую нашу встречу я знала о вас меньше, – прищурившись, заметила чародейка. – Не уверена, что нам вообще стоит что-либо обсуждать.

Улыбка стерлась с ее лица, и Роланду вдруг показалось, что она настроена враждебно.

– Ваш слуга, – понимающе кивнул Роланд, – Кэлвин. Он прибыл вместе с моим дядей из Змеиного Зуба. Видите ли, мы с Карлом не всегда ладили, он метит на место главы клана. Уверен, он весьма нелестно отзывался обо мне, и мне жаль, что вы верите ему больше, чем собственным глазам и ушам.

– Кэлвин мне не слуга, – жестко ответила чародейка. – Он мой близкий друг, и порой я верю ему больше, чем собственным глазам и ушам.

– Я ему не нравлюсь, – криво усмехнулся Роланд.

– Ему мало кто нравится. Но дело вовсе не в пристрастиях Кэлвина. Вы в курсе, что ваш дядя держит у себя в замке ферму рабов?

– Ферму… кого?! – опешил Роланд.

– Рабов, – невозмутимо повторила Лаверн. И пояснила: – Лорд Змеиного зуба покупает здоровых мужчин и женщин, а затем заставляет их спариваться и рожать новых людей. Выгода не сиюминутная, но, если правильно подобрать материал, можно с годами получить немалую прибыль. Мальчиков продают в бойцовые ямы, а девочек… Вы знаете, что бывает с этими девочками, не так ли, милорд?

– Поверьте, я впервые слышу о том, что на Восточном берегу кто-то осмелился заниматься… подобным. Тем более, Карл. Он ведь рыцарь Ордена Капитула!

– Капитул не запрещает превращать людей в скот. Как давно вы объезжали с проверкой собственные владения? – холодно поинтересовалась чародейка.

– К моему глубочайшему сожалению эти владения станут моими лишь после совета рода, – отчеканил Роланд, вспылив. – И, если мы с вами не заключим соглашения, велика вероятность, что совет вынесет решение не в мою пользу. Мой сын, как вам известно, умер, не успев сделать вдох, зато Карлу жена родила здорового младенца. Здесь, на востоке у меня больше врагов, чем у Вайддела во всем мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вы мне симпатичны, Роланд, – выслушав его тираду, сказала Лаверн. – Но рабство – единственная вещь, с которой я не готова мириться. Совет рода вынесет решение не только исходя из вашей способности произвести на свет ребенка, но и учитывая ваше умение проявить жесткость там, где ее необходимо проявить. Востоку нужен сильный правитель, особенно сейчас, в свете намечающейся войны с Двуречьем. Если вы не в состоянии усмирить подданных, какой смысл вручать вам власть?

– Вы меня не знаете, но уже готовы списать со счетов, – усмехнулся он.

– Так покажите мне себя, милорд. Покажите им. – Она махнула рукой в сторону замковой площади, где веселились его люди, выпроваживая из мира суровую зиму. – Именно за этим я здесь, а вовсе не для того, чтобы пить вино и закусывать жареными перепелами. Поверьте, в Винтенде их готовят не хуже.

– Я думал, вы здесь из-за моего обещания отыскать для вас треть карты, – язвительно поправил Роланд.

– Одно другому не мешает, – миролюбиво согласилась она. – Я не доверю поиски осколков человеку, который не в силах навести порядок на своей земле.

– При всем уважении, мне не нужно ваше разрешение, чтобы начать эти поиски.

Лаверн посмотрела на него странно, пронзительно. И улыбнулась. В улыбке ее Роланду почудилась угроза.

– Но вам нужна ваша жизнь.

С этим он вынужден был согласиться.

Остаток вечера Лаверн с ним не говорила. Даже не глядела в его сторону. Она потягивала вино, сдержанно улыбалась и была вежлива с гостями, но интерес к празднику явно утратила.

Снова завьюжило, и в костры подбросили больше поленьев. Замковые дворы полыхали так, что зарево наверняка было видно с берега.

У Роланда из головы не шел разговор с чародейкой, и он то и дело ловил себя на мысли, что присматривается к дяде, пытается выявить во внешне невозмутимом облике признаки разложения. Неужели он, Роланд, и правда упустил это из виду? Впрочем, когда он в последний раз посещал Змеиный Зуб? Сколько ему было тогда? Шестнадцать? Семнадцать? Отец настаивал, что ему следует внимательнее относиться к обязанностям наследника, но разве он слушал? Все, что его интересовало в юности: турниры, эль и женщины. После свадьбы он посвятил себя жене, а когда Элла умерла, пытался забыться в сражениях. По приказу Эридора Роланд исколесил весь континент, но вряд ли научился разбираться в людях. Если Лаверн права, ему придется открыто выступить против Карла.

Не то чтобы его это пугало, но лишаться поддержки благосклонно настроенных к дяде родов ему не хотелось. К тому же рабство не было под запретом в Вайдделе. Его осуждали, но не существовало закона, который предусматривал наказание за содержание бесправных. Роланд знал, что наместник запада, некромант Волтар Бригг, использовал рабский труд на золотых приисках, а его зять Сверр Морелл имел целый гарем из наложниц, пусть сей факт и не особо радовал его жену…

Роланд угрюмо подумал, что захоти Карл последовать примеру высших лордов, он не сможет запретить. Вернее, запретить, конечно, сможет, но как воспримут праведный гнев Роланда его подданные? Не скажут ли, что он предпочел родному дяде безродную девицу? Женитьбу на Лаверн ему простят ради здорового наследника, но простят ли посягательство на имущество входящего в клан мага?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как далеко он, Роланд, готов зайти ради удовлетворения желаний взбалмошной девицы? И, самое главное, почему он вообще думает о потакании ее капризам? Почему ищет ее в толпе, отмечает каждый жест, каждую улыбку и движение?

Лаверн выглядела усталой. То и дело прикладывала пальцы к вискам и закрывала глаза, будто шум и толпа утомили ее, но приличия не позволяли развернуться и покинуть праздник, на который ее великодушно пригласили. Несмотря на деланную независимость и отрицание традиций, Лаверн была вынуждена соблюдать некоторые, чтобы сохранить положение. Нельзя открыто перечить королю или плевать на его законы. Когда официальная часть праздничной ночи была завершена, и Роланд высадил семя в родовой роще, Лаверн со свитой удалились к разочарованию близняшек и облегчению старейшин клана.